Леонид Кокоулин - Колымский котлован. Из записок гидростроителя Страница 63

— Что ты делаешь? — не выдержал.

— Не видишь, — отвечаю, — черти дорогу перебегают. Ишь как прыгают, того и гляди под колеса попадут.

С агронома хмель как веником смахнуло. Веришь, больше в бутылке не прикоснулся.

— Может, и мне вас развлекать? — спросил я.

— Какие могут быть развлечения, не к этому ведь я. Так вспомнилось. Понимаешь, выветрился я весь, пребываю как бы в невесомости.

Остаток пути ехали молча, каждый думал о своем.

Мы ехали всю ночь. Фары рубили темноту и вязли в распадках, залитых студенистым, вязким туманом. Бесконечная серая лента дороги рябила в глазах, а пение мотора укачивало и убаюкивало. Голова непроизвольно падала, и стоило немалых усилий, чтобы не заснуть, своим бодрствованием поддерживать и водителя.

На монтажную площадку добрались сумеречным утром. Водитель застопорил машину.

— Здесь сойдешь или в контору везти?

— Здесь. Давай хоть познакомимся, а то как-то неудобно получается.

Шофер включил плафон, посмотрел на щиток прибора и только потом ответил:

— Федором зовут.

— А по отчеству?

— Что уж там навеличивать, Федор, да и все.

— Федор, так Федор.

Я вылез из кабины, выручил вещевой мешок и подождал на обочине, пока машина прошла мимо, обдав меня едким газом.

В морозном хрупком воздухе где-то совсем рядом стрелял бензовоз, ухало железо. Пока разминал поясницу и отекшие за дорогу ноги, из тумана вынырнул маленький человек и остановился, разглядывая меня.

— Да это же Дюжев! — воскликнул Карл Францевич так, словно обнаружил ценную находку, и подскочил к самому моему носу.

— Карл Францевич! Вот неожиданность…

— Извините, немолодой человек, — перебил он меня, — но с пустозвонством надо бороться жестко и решительно!

— Да позвольте, что вы на меня как петух наскакиваете?

— Это вы позвольте! Вам поверили, а вы опаздываете. Если руководитель раздает безответственные авансы, от этого люди страдают. Назначаем сроки, обманываем себя и других! Если человек в мелочах неточен, то и большой счет под угрозой!

Карл Францевич пританцовывал вокруг меня и все раскалялся и раскалялся. Мне было очень неловко. Нас уже обступили привлеченные шумным разговором монтажники, сварщики, шоферы.

— Да что вы на самом деле, дайте мне хоть отдышаться! — не выдержал я.

Тогда он ухватил меня за пуговицу и, петляя между старых кузовов, потащил через монтажную площадку к крохотному балку на санях. Переступив порог, я сразу же натолкнулся на стол. Тут же, рядом со столом, стояла раскаленная электрическая самодельная печка. Хозяин протиснулся между мной и столом, снял и повесил на гвоздь шапку.

— Здравствуйте, с приездом, — пожал мне руку, ловко юркнул под стол, достал чайник и поставил на плитку.

В балке было тепло, пахло перегретым металлом.

— С Федором, значит, прикатили… Да вы не злитесь.

— Добренькое дело, сорвались как с цепи.

Карл Францевич подпрыгнул, присел на краешек стола, а мне пихнул стул.

— Не будем заниматься бесплодным самоуспокоением. — Карл Францевич спрыгнул со стола, распахнул дверцу металлического шкафа, выхватил и положил на стол чертежи.

— Вот конструкция, которую предстоит нам сделать. На эту конструкцию мы должны погрузить оборудование — негабариты колоссальной тяжести. И вы их повезете на пятьсот километров, то есть к черту на кулички. Представляете? Казалось бы, моя миссия — вы за ворота, я умываю руки. Ан нет! Разве так можно? Вытолкнуть проще. Потому что — какая гарантия? Да никакой, по правде говоря.

Карл Францевич приоткрыл крышку чайника и заглянул внутрь. Запахло заваркой. Он выскочил на улицу и принес льдину — она дымила морозом, — снял с гвоздя маленькую пешню, наколол лед и сбросил куски в чайник. Чайник перестал урчать и тоненько запел.

Покончив с чайником, Карл Францевич продолжал:

— Нужного металла нет, специальных сварочных электродов тоже. Все держится на обещаниях. Я, конечно, настаиваю, доказываю. Меня же и считают идиотом. Привозят, к примеру, низкосортную сталь и хотят всучить за «Ха-сорок». Кому нужен этот обман? Возмутительно!

Карл Францевич раскинул чертеж, расправил, как расправляют скатерть, и сразу накрыл весь стол.

— Вот несущие балки. Если пойти на замену металла, то вес и габариты конструкции увеличатся до недопустимых размеров. На это пойти мы не можем! Бьюсь со снабженцами, доказываю всячески — линейкой, расчетами, лабораторными данными. Думаете, есть сдвиги? В пику мне смеются: давайте, дескать, договоримся, как будем строить мост — вдоль реки или поперек? Подхватили где-то дурацкое выражение и изволят шутить к месту и не к месту! В нашем деле совершенно недопустимы уцененные слова, потрудитесь понять, Дюжев!

Карл Францевич поводил носом, будто обнюхивал чертежи, близоруко сложил их и сразу как-то обмяк.

— Пока идет монтаж, я не должен отлучаться, гоняться за снабженцами. Мое место тут, на площадке, — Карл Францевич сунул мне под нос стекляшки своих очков. — Мы имеем расчеты, — резко оживился он, — для главного водила на сто тонн, а груз в пять раз тяжелее. Учитывайте, еще момент торможения или рывка.

Карл Францевич снял с плитки фыркающий чайник и поставил на краешек стола.

— Все представляю и понимаю и хотел бы быть, полезным вам, — сказал я.

— Вы только, пожалуйста, обещаниями не балансируйте, хорошо? А то, бывает, человек солгал однажды и должен лгать еще много раз, чтобы подтвердить свою первую ложь.

— Ну, зачем вы так?

— Вот такая простая ситуация, — на голове Карла Францевича даже серенькие вихорки вздыбились. — Вы что-то пообещали своему подчиненному и не выполнили, что о вас подумают?

— Карл Францевич, вы опять за свое, ну, извините меня!

Он разливает в кружки черный перепаренный чай и что-то соображает.

— Хорошо, что у вас хватает такта извиниться, дорогой мой, это сейчас редкое явление. Ложь делового человека ведет к цепной реакции: один обманул, подвел — и многие другие попали в обманщики. — Он достает из стола пакетик и предлагает «долгоиграющие» аэрофлотские леденцы. Бросает конфету себе в рот, слышно, как стучит она о металлические зубы. Прихлебываем горячий чай из кружек. Подслеповатое окошечко затянуло снегом, и сразу не сообразишь, развидняется или уже смеркается… Разговор порхает с одного на другое. Карла Францевича интересует все: как идут дела на основных сооружениях, крепко ли прижимает мороз на Колыме, приступили ли к монтажу большого шагающего экскаватора. Я рассказываю, что холода этой зимой доставляют много хлопот и неприятностей. Карл Францевич вроде даже доволен.

— Так, так, пусть прижимает!

— А чему радоваться-то?

— Как же, речки промораживает. Мосты ведь не поднимут ваш тяжеловес. Да никто вам не разрешит и шагу ступить на мост. А вы знаете, сколько мостов придется обходить? — сверлит меня глазами.

Пожимаю плечами.

— Да как вы смеете! — Карл Францевич дернулся, из кружки плеснулся чай. — Дрыхли с Федором всю дорогу? Четыреста мостов и мостиков! Да как вы смеете, вы же должны были пристреляться, зафиксировать каждый объезд, каждый кривун! Как будете брать перевалы?

Он встал и резко выключил плитку, белая спираль стала малиновой, немного погодя и совсем почернела — в балке сразу стало прохладно.

— Есть еще время, что паниковать?

— Не паника, не паника. Это называется подготовка, или, как можно выражаться, — творческий подход. По вашему спокойствию можно подумать, что вы уж не, однажды по колымской трассе таскали тяжеловесы? И никаких проблем? Ну, герой!

Я полностью согласен с Карлом Францевичем. В Заполярном — водил, но там одно, а тут совсем другое: ни горы, ни реки не сравнишь.

Приятно в балке, пригрело, разморило. Какое-то гудение в голове, или это в ушах шумит? Голос Карла Францевича удаляется и удаляется…

— Э-э, мил человек, нате-ка ключик да ступайте. И никаких возражений! Поесть найдете на столе, под газеткой. Марш, марш… Изловлю Федора — тоже к вам пришлю.

…За два дня, после моего приезда, на монтажной площадке ничего не изменилось. Ребята по-прежнему сидят без кислорода и без электродов, если не считать двух пачек, которые дали взаймы. Не говоря уже о металле. Разговоров вокруг много — на планерках, на совещаниях; кому полагается — записывают в блокноты, что еще надо достать, но дальше дело пока не идет.

Карл Францевич разносит меня при всем честном народе. И правильно. Работа ведь стоит. Хоть сквозь землю проваливайся. Мне обещали — я поверил, пообещал Карлу Францевичу. Лучше бы я этого не делал. Как выкручиваться? Иду выяснять отношения в контору материально-технического снабжения.