Антонина Коптяева - Том 5. Дар земли Страница 66

— А ты почему?.. — Она хотела спросить Фариха, почему он околачивается в чужом гараже, но, увидев хорошенькую Глендем, осеклась: Груздев в Светлогорске и прислал машину заменить какую-нибудь мелкую деталь, а Фарих, узнав об этом, заскочил сюда, чтобы встретить свою симпатию. — Ну-ка, на минуточку, товарищ дорогой!

С Фарихом у Зарифы давняя дружба, она его и Самедову рекомендовала; поэтому, отойдя с ним в сторону, спросила прямо без обиняков:

Что там наши старики начудили вчера в Камске? Ничего особенного! Хотели вместе с сыновьями Яруллы Низамовича выпить за победу, а пришлось пить вдвоем, вот каждому и перепало лишнего. Где же были сыновья? Равиль на буровую торопился, а Ахмадша — к любушке уехал. На беду, подошли девчата из Скворцов, начали глупости болтать. — Фарих замялся, но он привык разговаривать с Зарифой откровенно. — Называли дочку Дронова. Сказали, что она не только с Ахмадшой, а еще с кем-то гуляет. Как Ярулла Низамович отнесся к этим разговорчикам?

— Всю дорогу, когда ехали обратно, ругал моего хозяина. «Ты, говорит, ничего не понимаешь, ну и молчи! Плохо, говорит, что я недосмотрел за Ахмадшой, теперь трудно будет выправлять дело.

Зарифа подумала негодующе: «Ничему его жизнь не научила, откуда в нем самодурство появилось! Решил, как крыловский медведь, на свой лад дуги гнуть! Мало ему того, что Минсулу несчастной сделал! Хочет и сыну запретить жениться по любви». Она вспомнила день, проведенный на Каме, сияющие глаза Нади и Ахмадши, сокрушенно вздохнула:

— Девчата, конечно, от зависти сплетничали…

После короткого совещания в профилакторий зашел Илья Климов, начальник цеха капитального ремонта скважин. Когда-то, работая верховым, он не мог и двух страничек прочесть без того, чтобы его не бросило в сон, а тоже стал инженером!

— Как живем, Зарифа Насибулловна?

— С кадрами своими не слажу!

— Я к тебе как раз по этому вопросу, — осторожно начал Климов. — Выдели, пожалуйста, для нашего цеха четырех шоферов со специальным автообразованием. Ведь мы на промыслах — главное звено, нам и основное внимание должно уделяться.

— Все вы главные! — с досадой бросила Зарифа.

Но в цехе Климова работал ее сын Салих, к которому она относилась с затаенно-виноватой нежностью, до сих пор он не знает, что Зарифа не любила его отца. И конечно, боевой это цех — ничего не скажешь!

— Ладно, подберу тебе хорошую бригаду, — пообещала она Климову, выйдя с ним на улицу и усаживаясь за руль «газика»-вездехода. — Но нужно всем шоферам спецмашин освоить работу по ремонту скважин: требования на производстве с каждым годом растут.

И ей представилось, как тяжело Ярулле уступать дорогу молодежи.

«Что же поделаешь, — мысленно обратилась она к нему, — новое время — новые песни, а кто на старый лад сбивается, того по лбу бьют».

Приехав на тракторную базу, Зарифа направилась в мастерскую, но на полпути ее перехватила бойкая женщина-диспетчер.

— У телефона Климов, просит, срочно пять бульдозеров и трактор-подъемник.

— Что у них стряслось? Я только сейчас с ним разговаривала.

— В Исмагилове открытый фонтан…

— На чьей буровой? — уже на бегу в диспетчерскую крикнула Зарифа.

— У Яруллы Низамова…

Зарифу так и обожгло: «Сразу станет известно: выпивал вчера, на вышке не был, а без него бригада запорола скважину. Ведь на чистой воде бурили! Из-за дурацкого, упрямого своего характера все готов поставить на карту!»

Захлестнутая наплывом самых противоречивых чувств, Зарифа рывком подняла телефонную трубку.

— Ненадолго мы с тобой расстались! — с удивительным, раздражающим ее сейчас спокойствием сказал Климов. — Сразу две аварии на Исмагилове: у Низамова обвал скважины, инструмент на забое прихватило, а на соседней буровой фонтан. Срочно гони технику!

— Гоню!

Зарифа дала задание диспетчеру и заведующему базой, прислушиваясь к тому, как затопали по коридору десятки ног, до боли в ладонях стиснула маленькие кулаки: «Ох, Ярулла Низамович, и угораздило тебя связаться с Джабаром!» Однако мысль о сыне вытеснила все остальное. Сегодня Салих на вахте, значит, ликвидация фонтана — одна из опаснейших работ — на его плечи ляжет…

Трудные условия работы на Исмагилове были широко известны. Эту площадь готовили как показательную, но проект обустройства ее, из-за которого Семен Тризна и Джабар Самедов шумели на каждом совещании, до сих пор не готов. Отбора нефти из пробуренных скважин не производили, а закачка воды на соседних участках шла своим чередом, поэтому давление в пласте все усиливалось, затрудняя проходку.

Буровики, жалуясь на осложнения, осаждали Самедова. Тот теребил Семена Тризну, требуя или прекратить закачку воды, или начать отбор нефти на Исмагилове. Семен обращался в Совнархоз, прося разрешения устроить хотя бы времянки для добычи нефти, не давал покоя сотрудникам проектного института, а нефтяной пласт, находившийся на глубине двух тысяч метров, чуткий и послушный при правильном режиме, не желал считаться со всей этой волокитой.

Он бунтовал, жестоко мстя за то, что его зря растревожили. Спать так спать — и нефть непробудно спала миллионы лет. Сейчас ее расшевелили, подперли водой и снизу и с боков, и она, гневно пыжась под землей, рвалась на волю, а по земле ходил Джабар Самедов и грозился перевести своих буровиков на другие объекты. Вот этого-то уж никак не могли допустить ни Семен Тризна, ни Совнархоз, ни проектный институт.

Однако Тризна понимал, что рост пластового давления все равно разгонит буровиков, поэтому, нарушая правила, начал прокладывать на Исмагилове временные нефтепроводы и вводить в действие пробуренные скважины.

— Раньше операторы обслуживали только две-три точки, а теперь, когда поставили автоматы АДУ, я успеваю следить за шестью скважинами, — рассказывала с гордостью Хаят.

Но недавно она явилась домой в слезах:

— Мне предложили пойти на пошивочную фабрику. У нас сокращение. Эти паршивые автоматические установки начинают вытеснять рабочих.

— Молоденькой девушке куда лучше работать на швейной фабрике, чем днем и ночью в любую погоду ходить по безлюдным местам, — сказала Наджия.

— Правильно, не о чем слезы лить, — поддержал жену Ярулла. — Тебя ведь не увольняют, а переводят на другую работу. Ты ругаешь АДУ… А легко ли было оператору несколько раз за смену вручную спускать, а потом поднимать из скважины тысячи метров проволоки со скребком? Руки-то небось гудели! Теперь так не будет. Не хочешь на швейную, другая работа найдется. Сейчас завод пластмасс строят…

— Вот и иди туда, когда тебя сократят в буровом тресте, — в сердцах сказала разобиженная Хаят.

— Нам еще много площадей разбуривать надо, — не сразу ответил Ярулла, больно ушибленный дерзостью дочери.

А Хаят? Вы думаете, она пошла на швейную фабрику? Как бы не так! Она бегала в партком, в местком, к Семену Семеновичу Тризне, и теперь ездит в Исмагилово: получила должность оператора на скважинах, подключенных к времянкам.

В эту ночь она, как обычно, дежурила на своем участке. Может быть, мать права? Большая нужна смелость, чтобы в темноте пробираться по нерасчищенным лесным просекам!.. Остро пахнут ветки кустарников, растерзанных гусеницами тракторов. Повсюду торчат мелкие пни, ободранные корни деревьев, расползлись по земле, хватают за ноги. Высоко над лесом, над исмагиловскими горами таинственно мерцают звезды. Так они светились и миллионы лет назад, отражаясь в гулявших здесь морских волнах. Море дышало, шумело, напластовывало отложения, в которых родилась нефть, а небо спокойно всматривалось в него миллиардами маленьких глаз. Наверно, старше всего на свете эти звезды! И что им до храброй Хаят, которая одиноко шагает там, где раньше бушевали волны! Она для них пылинка. Это большое небо как будто говорит: «У вас на земле ничего постоянного, а я буду всегда такое».

— Нет! Ты тоже изменилось, — вслух заявляет Хаят, — вдоль и поперек исчертили тебя самолеты. Да мы еще спутники Земли запустили. Летают! По точному расписанию появляются над разными городами мира. Нефть и газ помогли родиться и реактивной авиации. Вот мы какие!

Гордится Хаят, но все-таки страшновато ей одной в исмагиловских трущобах: частый лес, заросшие овраги, в черной глубине которых таятся неведомые и днем-то мало приметные тропинки. Кто их наследил? Медведей тут нет, а волки водятся. Что, если зажгутся в кустах глаза-угли?..

Как хорошо было на промысле, где Хаят работала до Исмагилова! Открытая долина, шоссе, по которому машины беспрерывно катят волны света, да еще факелы пылают всюду. Там и во время весенней распутицы, и даже зимой, в буран, не так страшно ходить. А вот пришлось уйти: при сокращении в первую очередь увольняли членов семей. Все эти АДУ! Как поначалу обрадовались операторы: машина сама включалась в назначенное ей время, сама опускала проволоку со скребком и даже ухитрялась сообщать на далекий диспетчерский пункт о возникающих у нее затруднениях. Потом и в баки — мерники — поместили приборы, которые тоже самостоятельно стали регулировать откачку нефти. Замечательные помощники! На них смотрели с умилением.