Валентин Катаев - Том 2. Горох в стенку. Остров Эрендорф Страница 69

И, деловито насвистывая песенку Терезы, он взялся за работу.

На следующее утро секретарь подошел к столу главного цензора:

— Вот! Ни одной лысины! Извольте взглянуть.

Цензор самодовольно развернул газету и пробежал глазами передовицу.

Затем он надулся, стал красным, потом синим, потом желтым. Наскоро переменив на своем лице все цвета, имевшиеся у него в репертуаре, он заорал:

— Вы не смеете издеваться надо мной! Я вас выгоню со службы! Мальчишка! Читайте передовую.

Секретарь трясущимися руками потянул к себе газету и обомлел.

Вот как выглядела передовая статья:

«Товарищи!

Дальше так продолжаться не может. Мы не можем оставаться пассивными в то время, как германский пролетариат схвачен за горло беспощадной рукой…

Я к тебе попался в сети,Ты смеешься надо мной.Ах, Тереза, шутки этиМогут кончиться бедой.

Затем все действия королевского правительства, направленные…

Ах? Тереза, шутки этиМогут кончиться бедой.

Для капитализма, сжимающего итальянский пролетариат:

Я к тебе попался в сети,Ты смеешься надо мной.Ах, Тереза, шутки этиМогут кончиться бедой.

А также и фашистского премьер-министра Муссоли…

Я к тебе попался в сети,Ты смеешься надо мной.Ах, Тереза, шутки этиМогут кончиться бедой,Могут кончиться бедой.

И вообще все это

Могут кончиться бедой.

для всех душителей рабочего класса.»

Главный цензор лежал без чувств.

1923

Неудачливая коммерция*

Ни одно государство не соглашается купить пароходы, уведенные Врангелем из Крыма.

На рынок вышел испитой человек с подвязанной щекой и в коротеньком пиджачке.

Одной рукой он прикрывал видневшуюся из пиджака волосатую грудь, а в другой волок мешок.

Человек вышел на середину площади, сел на корточки и разложил товары.

— Ей, не зевай! Хватай-налетай! Старый и малый, брюнет и блондин, старуха и красавица — выбирай, что нравится! Вот пароход — проверен ход. С ручательством на пять лет, полезный предмет для каждой уважающей себя нации — незаменимо при эвакуации. Верьте словам. Пробовал сам.

Подошли покупатели. Трое. Румын, турок, грек.

— Почтеннейшая публика! Не пожалейте иностранного рублика. Купите подводную лодку по случаю — самую лучшую. А? Прикажете завернуть? Отдаю за четверть цены, себе в убыток, ей-богу!

Покупатели сумрачно покачали головами.

— Не хотите? В таком случае не угодно ли чайных ложечек? Серебряные, с пробой. Можно сказать, трофей, отбиты в бою у неприятеля. Исторические ложечки.

Один из покупателей вздохнул:

— Не надо ложечек. На них монограмма: «Кафе „Якорь“». Они краденые.

Продавец выпучил глаза.

— Что? Краденые? Да отсохни у меня рука, да провались я на этом самом месте, да пусть я… Впрочем, я могу предложить вам еще… салфеточки. И меточек нет-с, все честь честью. За четверть цены…

— Тоже. Краденое. Метки вырезаны.

Торговец заплакал.

— Значит, не покупаете? А я думал… Даже сами господин Пуанкаре публично одобряли.

— Нет. Не покупаем. Пускай твой Пуанкаре сам краденое покупает. За это и в МУР можно попасть.

— Тогда, может быть… господа, так, кельк шоз пур буар… Несколько сантиметров в счет этой самой интервенции… Пожертвуйте герою Перекопа, бывшему студенту… Превратности судьбы… А ведь поверите — бароном был… И фамилия моя барон Врангель… Смеетесь? Не верите? С-с-странно! Ч-ч-честное слово… Мерси… За ваше здоровье!

1923

Детский разговор*

Американский мальчик вежливо улыбнулся английскому мальчику.

— Здравствуй, мальчик!

— Здравствуй!

— Ты очень красивый.

— И ты очень красивый.

— Спасибо. Ты мне очень нравишься.

— Давай дружить.

— Давай.

— У вас есть король?

— Много: король железа, король сахара, король свиней, ко…

— Н-н-у! Покажи свои игрушки.

— Пожалуйста. Вот солдатики… Видишь, сколько? Много. Целая уйма!

— И у меня есть солдатики. Тоже уйма. А пушки у тебя есть?

— Есть. Сто коробок пушек. И еще есть броненосцы. А у тебя?

— И у меня броненосцы. Тоже сто коробок…

— Гм! Давай дружить.

— А у тебя есть нефть?

— Есть.

— Много?

— Сто бочков.

— А у меня больше. У меня сто бочков, и еще сто бочков, и еще сто бочков.

— Ну-ну! Где же ты взял?

— Накрал. В Персии, Месопотамии и прочих местах.

— А у меня флот.

— А у меня нефть. На тыщу лет хватит. А у тебя не хватит.

— А у нас… небоскребы.

— А у меня нефть.

— А мой папа миллиардер.

— А у меня нефть.

— А ты ворюга!

— А у меня нефть. А ты не ругайся, воспитанные мальчики не должны ругаться, а то я тебе дам по морде, паршивая сволочь!

— Это я-то сволочь? Ах ты, сукин сын, и мать твоя сука вместе со своими лордами!

— А это видел?

— Дам в морду.

— Попробуй.

— Ну давай опять дружить.

— Давай.

И так далее. Впрочем, невдолге один другому даст в морду. Это уж верно!

1923

Торговец мясом*

Речь Посполита призывает Англию и Францию помочь Польше, расстроившей свои финансы в борьбе за спасение от большевизма. Франция решила Польше предоставить заем, покупая, таким образом, за недорогую цену польское пушечное мясо на случай, если Франция выступит против германской революции.

— Господин Пуанкаре, вас там один дожидается, в передней. С утра сидит.

— Кто такой? Что ему нужно?

— Не могу знать. Говорит, значит, что расстроивши финансы. В борьбе, значит, за спасение…

— Врангель, может быть?

— Никак нет. Не Врангель. Врангеля мы очень хорошо знаем. Хи-хи! Врангель — они каждую субботу за получкой с черного хода шляются. Не Врангель.

— Какой же он из себя?

— Да как будто из французов, только сортом пониже. Опять же усы.

— Говоришь — усы? Гм! Что же он говорит?

— Так и говорит, что расстроивши финансы. В борьбе, значит, за спасение. Опять же насчет мяса.

— Мяса? Ничего не понимаю… Ладно. Веди его! Только пусть ноги вытрет хорошенько.

— Здравствуй, любезный. Ты кто такой?

— Витос я, премьер польский. Не изволили признать? Хе-хе!

— И то я смотрю. Садись, голубчик. Только ты того… с обивкой поосторожнее.

— Слуш… вашсиясь!

— Ты рот не разевай, а то луком от тебя на два квартала воняет.

— Хе-хе! От хорошей жизни не завоняет. Дороговизна, вашсиясь, заела. В борьбе, так сказать, за спасение от большевизма финансы свои растратил. До четверга. Как честный человек…

— В деньгах, что ли, нуждаешься? Нечего хвостом крутить. Прямо говори.

— Так точно, вашсиясь! В деньгах. До четверга, как честный человек. Лимонов шестьсот. Прикажите, вашсиясь. А то уж я вам, вашсиясь, такой товар поставлю! Такой товар! Пальчики оближете.

— А что такое?

— Мясцо, вашсиясь. Пушечное. Первый сорт. Два миллиона голов — как одна копейка. Один в одного. Шестьдесят процентов грамотных. Бей — не хочу. Незаменимо для подавления немецкой революции.

— Гм! А ты не врешь?

— Побей меня бог!

— А не много будет шестьсот?

— Вашсиясь! Один в одного. Мясо — мясо. Красота. Два миллиона. И все рабочие и крестьяне.

— А они… тово… не левые?

— Вашсиясь!.. Как перед богом! Расстроил финансы в борьбе за спасение от большевиков… Товар — первый сорт. В случае чего жандармами погоним. Набавьте!

— Не могу, четыреста.

— Эх, пожалте ручку, забирайте. Вашсиясь! Верьте: себе дороже стоит, ну да уж по старой дружбе! Один в одного.

— Получай чек.

— Довидзеньица, вашсиясь. Бардзо дзенькую… Вы наши паны, мы ваши хлопы!

1923

Лавочка*

Второй Интернационал — поставщик буржуазных министров.

Толстый господин в цилиндре, с сигарой в зубах, солидно покачиваясь, вошел в магазин.

Немолодой приказчик с почтительным, лакейским лицом и социал-демократическими бачками подобострастно изогнулся перед посетителем:

— Здравия желаю, вашсиясь!.. Давненько не изволили заходить-с! Милости просим!