Лев Экономов - Часовые неба Страница 8

В 20.20 на СКП поступила телеграмма от гражданской метеостанции, находившейся в восьмидесяти километрах от аэродрома. Сообщалось, что над станцией пошел снег видимость ухудшилась до четырех километров, высота облачности триста метров.

Бибиков поднялся на второй этаж СКП, где находился руководитель полетов, доложил ему о полученных сведениях.

— Надо направить туда доразведчика, — предложил синоптик.

Раз надо, значит надо. Соколов взял микрофон и приказал майору Колотову, дежурившему на «спарке», вылететь на доразведку погоды.

Когда Колотов вернулся и доложил о своих наблюдениях, Бибиков снова склонился над картами погоды. Учитывая данные, поступившие с метеостанции, а также сообщение доразведчика, он пришел к выводу, что ухудшение погоды над аэродромом произойдет в двадцать один час.

О своих соображениях синоптик рассказал руководителю полетов и рекомендовал после двадцати одного выпускать в полет только тех летчиков, которые подготовлены для полетов при минимуме погоды.

Бибиков не ошибся. В двадцать один час облачность над аэродромом снизилась до трехсот метров. Пошел небольшой снег, хотя видимость равнялась четырем-пяти километрам.

Полеты продолжались.

Бибиков вел наблюдение за погодой, особенно за северо-западным районом. Снова по его рекомендации производилась воздушная доразведка.

Полеты окончились, когда была выполнена вся плановая таблица. В ту ночь летчики летали на перехват целей, по маршруту и в районе аэродрома по системе..

Когда авиационный флаг на СКП был спущен и майор Бибиков подал Соколову журнал, где руководитель полетов проставляет оценки прогнозам погоды на период полетов, подполковник, не задумываясь, написал: «Отлично».

ДОКТОР

День близится к концу. На стоянке вовсю гудят турбины. Это техники готовят машины к ночным полетам.

Летчики спешат на аэродром. Они хорошо отдохнули и теперь полны желания скорее приступить к выполнению упражнений. Но как бы они ни торопились, какие бы спешные дела ни ожидали их на стоянке, никто не минует кабинета врача.

Майор Бахтадзе, высокий, широколицый, с темными внимательными глазами, сидит за своим столом и просматривает журнал предполетных и послеполетных осмотров. Здесь на каждого летчика — своя страница, четко отмечены данные врачебной комиссии, их всегда можно сравнить с данными при осмотре.

Летчики прибывают то по одному, то небольшими группами, раздеваются в уютной приемной и тихо проходят в кабинет.

Врач внимательно осматривает их. Он знает сильные и слабые стороны здоровья каждого пациента, знает привычки летчиков, наклонности. Он знает то, что может не знать в полку никто другой.

Летчики всецело полагаются на майора, перед ним они, как на духу. Да иначе и нельзя — уж очень сложная техника доверена им, а чтобы управлять этой техникой, нужно быть абсолютно здоровым.

В кабинет вошел высокий худощавый блондин.

— Проходи, Леня, — врач приветливо улыбается. Он любит этого энергичного летчика, которому до всего есть дело, и про себя называет его борцом за справедливость.

— Наши все осмотрелись?

Леня Косицкий не только летчик, но еще и адъютант эскадрильи, а поэтому печется за других. Днем он позвонил Бахтадзе:

— У нас еще идут занятия. Как вы на это смотрите?

Бахтадзе взглянул на часы и немедленно отправился к командиру.

— В эскадрилье, которая летает ночью, имеются предпосылки к нарушению предполетного режима.

Командир вместе с доктором поехал в учебный корпус, чтобы лично разобраться, почему летчиков до сих пор не отпустили отдыхать.

— Все, все осмотрелись, Леня, — улыбнулся врач. — Как отдыхал? Ребенок не мешает? А то приходи в комнату отдыха.

— Жена на это время гулять с ним уходит… Выспался хорошо.

Еще днем врач выписал из плановой таблицы в журнал упражнения, которые должны были выполнять летчики, и теперь ему было видно, соответствует ли состояние здоровья характеру и условиям полета.

Косицкий был здоров, и врач разрешил ему готовиться к полету.

— Здоров, здоров, здоров! — чаще всего к такому выводу приходил Бахтадзе, осматривая летчиков.

А ведь когда-то, мечтая о профессии врача, он думал, что будет исцелять недуги людей, возвращать их к плодотворной жизни. В этом он видел назначение врача.

Упорно и настойчиво шел Бахтадзе к намеченной цели. Сначала окончил фельдшерскую школу, потом медицинский институт. Но жизнь внесла существенную поправку в дело, которому решил посвятить себя Бахтадзе. Его призвали в армию, и здесь он стал иметь дело с летчиками — самыми здоровыми людьми. Другой бы на месте Бахтадзе, может быть, даже обрадовался: ни забот, ни хлопот, ходи руки в брюки.

Но не таков Бахтадзе. Он начал кропотливо изучать психологию летного труда. Детально ознакомившись с условиями работы летчиков, он пришел к выводу, что авиационный врач обязан не только охранять здоровье своих пациентов, но и заботиться о повышении их работоспособности.

Бахтадзе не захотел встречаться со своими подопечными только время от времени. Что узнаешь о человеке во время плановых осмотров? Готовясь к осмотрам, летчики держат себя «под колпаком», а иные из них потом наверстывают упущенное…

Проходя по аэродрому, врач думал: «Техники осматривают самолеты перед каждым полетом. А ведь организм человека посложнее любого механизма. То, что вчера не вызывало подозрений, сегодня уже нельзя считать нормальным».

Эти рассуждения привели Бахтадзе в кабинет командира полка.

— Работа у летчиков такова, что не только их недомогание может привести к оплошности в воздухе. Мы должны знать личные особенности летчиков и исходя из этого вырабатывать подход к каждому из них. Было бы, например, целесообразно тщательно осматривать летчиков перед каждым полетом…

Командир встал из-за стола, протянул врачу руку. Он давно мечтал о том, когда врач будет не только лечить летный состав, но и помогать командованию советами и делами в процессе обучения.

— Правильно мыслите. Сегодня же отдам соответствующий приказ.

И теперь летчики, идя на полеты, не могли миновать кабинета врача. Не всем, конечно, поначалу нравились новые порядки.

— Времени перед полетами и так в обрез, — ворчали некоторые, — а тут еще задерживайся у врача… Мало ему того, что торчит с нами на аэродроме?..

Бахтадзе и сам задумался, как бы сократить время на предполетный осмотр, не в ущерб качеству конечно.

Больше всего уходило времени на замер кровяного давления. Пока завернешь манжетку, пока накачаешь в нее воздух, теряются драгоценные минуты. Стоящие в очереди давно уже измерили температуру и теперь ждут: у каждого на аэродроме перед полетами обязательно возникают неотложные дела.

— Доктор, поскорее! — торопят летчики. Бахтадзе нервничал. Так продолжалось до тех пор, пока ему не пришла мысль модернизировать аппарат для измерения кровяного давления. Вместо длинной тесьмы, которую нужно несколько раз обматывать вокруг руки, доктор приспособил крючки с зацепками, а вместо резинового баллончика поставил под столом небольшой металлический баллон со сжатым воздухом и от него подвел шланг к манжетке. Теперь на замер давления уходят считанные секунды.

Но и на этом не успокоился доктор. Прибор для измерения кровяного давления казался ему громоздким.

«Нельзя ли сделать небольшой датчик и прикладывать его к лучевой артерии у запястья? — думал Бахтадзе. — И чтобы тотчас же на шкале фиксировалось минимальное и максимальное давление?»

Своими мыслями он поделился с инженером по спецоборудованию старшим лейтенантом Лейкиным.

— Попробуем сделать, — подумав, сказал лейтенант. — Но предупреждаю: это будет не просто и потребует времени.

— Подождем.

Может быть, Бахтадзе и Лейкин придумают такой прибор. И тогда авиационная медицина получит прекрасный подарок. А пока доктору Бахтадзе приходится пользоваться модернизированным прибором.

Вот он снял манжетку с руки старшего лейтенанта Низяева. Попросил его открыть рот, внимательно осмотрел носоглотку. Нахмурился.

— Как себя чувствуешь, Толя?

— Чудесно, доктор!

Бахтадзе усмехнулся. Днем, проходя мимо домов офицерского состава, он встретил жену Низяева, спросил у нее:

— Отдыхает супруг?

— Отдыхает. Не нравится мне, доктор, его самочувствие, кажется, он простудился. Но хочет летать. И если узнает, что я вам сказала об этом, будет скандал.

— Постараемся, чтобы не узнал, — сказал Бахтадзе и, заговорщицки подмигнув молодой женщине, пошел дальше, подумав о том, что не зря читал женам летчиков лекцию о предполетном режиме.

— Значит, чудесно? — Бахтадзе внимательно посмотрел в глаза летчику. — Это хорошо. Только к полетам я сегодня тебя не допускаю.