Слава Сергеев - Рассказы о путешествиях

Слава Сергеев

Рассказы о путешествиях

Советник Ющенко

У нас в институте был парень из Киева - Вадим В-в, очень милый, легкий в общении человек, лет на пять-шесть старше меня. Между прочим, большая умница, математик, точнее программист по 1-й профессии. Принадлежа к столь академической специальности, этот Вадим любил выпить, любил шумные компании, любил посидеть в этих компаниях, и потому мы с ним общались довольно мало - я-то, несмотря на свое геологическое прошлое, как всегда сидел в своей берлоге и вылезал в институт лишь от случая к случаю. Поэтому пересекались мы редко.

Впрочем, несколько раз выходило и было забавно. Помню огромную коммуналку на Старом Арбате, где жил один из наших соучеников и странный, из многих колбочек и трубок самогонный аппарат на кухне. Аппарат принадлежал соседу - военному моряку, в тот момент находившемуся в дальнем походе, но оставившему чудо техники в пользование писателям и искусству. Особенно меня поразило, что аппарат был подключен к водопроводу. Вечный двигатель! - подумал я и почти по-настоящему испугался, - мы отсюда не выйдем… Все расхохотались и стали мне что-то объяснять по его устройству, в объяснениях часто фигурировало слово “змеевик”, но я ничего не понял.

У Вадима вообще было классное чувство юмора - помню, как-то вместе мы прогуливали какие-то скучные занятия и он рассказал мне историю о приятеле, в жену которого влюбился один ныне весьма известный поэт. Расскажу его историю к случаю.

Однажды поэт пришел в дом к приятелю В. и без долгих предисловий сказал: а я люблю вашу жену! Именно с союзом “а”. Этот союз сразу придал разговору нужный градус. Жены в тот момент, к счастью, не было дома… Приятель несколько смутился, растерялся и заметил, что он, собственно, ее тоже любит… Тогда поэт молча залез на большой сталинский подоконник (дело происходило летом, и окно было открыто) и сказал: если ваша жена сегодня же не уйдет со мной, я брошусь вниз. А этаж был где-то 5-й, вот так.

- И что сказал приятель?

- Он, естественно, испугался и стал уговаривать его успокоиться, - засмеялся Вадим, и его украинское “о” стало слышно сильнее.

- Уговорил?

- Уговорил. Они решили, что поэт напишет его жене письмо, где изложит свои чувства и оставит координаты для связи, приятель передаст письмо, и они оба будут ждать ее решения.

- Но почему он не спустил поэта с лестницы? - удивился я.

- Ну, человек же влюбился, а приятель тоже был литератором - из профессиональной солидарности, наверное. Поэт написал письмо на 4 страницах, приятель передал, жене было приятно. Все-таки любой женщине приятно, когда в нее влюбляются. Тем более поэт… Даже если она замужем.

Не знаю почему я вспомнил эту дурацкую историю, может быть, чтобы немного вас посмешить. Я даже не помню, когда точно происходил этот разговор, но помню зато место и время года. Дело было в начале 1990-х годов, у нас была сессия - значит, в середине мая, я обожаю это время в Москве, все только начинает зеленеть, и этот зеленый цвет такой нежный, потом еще этот район - мы идем с Вадимом где-то в районе Рождественского бульвара, где он мимо красной монастырской стены и кустов черемухи поднимается в гору, к Чистым прудам, и Вадим рассказывает мне эту дурацкую историю, а она вроде бы соответствовала тогда каким-то моим личным обстоятельствам, подробностей которых я сейчас уже не помню. А может, не соответствовала, и я просто запомнил ее, потому что было забавно. Могу лишь сказать, что муж, с которым разговаривал поэт, он был тогда начинающим писателем, тоже, как и Вадим, - киевлянином, прибывшим на завоевание Москвы.

Потом, где-то курсу к третьему, Вадим перестал приезжать на сессии (ребята сказали, жена поставила вопрос ребром, все же двое детей и, кроме того, - “Где продукт, то есть романы, повести, где хотя бы рассказы? - спросила она. - Эти два? 20 страниц за год?!”). В общем, он написал заявление и перестал ездить.

Я тоже ушел чуть погодя, хотя и без резких движений, не люблю демонстраций, просто постепенно перестал ходить на занятия, только без участия домашних - мне и самому было ясно, что делать в институте, в общем, нечего.

Да, а этот “муж” из истории, я с ним познакомился позднее - он был очень активный (хотя и немного нервный, но пусть бросит в него камень, кто сам не нервный), без конца участвовал в каких-то обсуждениях и прениях, тусовался, посещал все литературные вечера, всех знал, всюду мелькал в списках, правда, тогда я не слышал, чтобы он писал что-то интересное, но это ведь вообще ерунда, как говорится, - не это главное. Если же мы перенесемся в наше время, то недавно я встретил его в редакции одного известного литературного журнала, и вместо приветствия (все-таки столько лет не виделись) он сказал: ну, я смотрю, у вас все в порядке! То есть я так понимаю, он подумал, что раз он меня встречает в этой редакции, значит - … И больше ни о чем меня не спрашивал. Я даже расстроился немного.

А недавно у него вышла книга, и я читал в прессе неплохие отклики.

Так вот. Этот Вадим, как и я, перестал бывать в институте, и я долго ничего о нем не слышал, но помнил - ведь умных и незлых людей не так уж и много. А тут мы стали собираться в Киев в связи с их революцией, и я думаю - а дай встречусь с ним, вот будет интересно и как-то даже смешно. Приехать в чужой город и найти там старого друга. И я решил узнать его телефон у этого деятеля, который “муж” из истории, и спросил его “мыло” в редакции журнала, где мы встретились, но мне не дали, это оказалось не так просто, потому что они сказали, что давать “мыло” просто так некорректно - он же им ничего не говорил!..

Тогда я позвонил одному нашему общему приятелю в Питер, который с Вадиком, кстати, был ближе, чем я, потому что был большой любитель выпить, открытый и веселый человек, его все на курсе любили и в деканате, кстати, тоже. И он в отличие от нас получил-таки диплом, а еще я знал, что он после института работал на питерском ТВ и даже делал что-то для “Намедни”, пока их не закрыли. Я, как ни странно, с этим питерцем, сейчас это модно, я с ним был ближе, чем с Вадимом, видимо, сказывалась его открытость и простота, а еще я когда-то был немного увлечен его сестрой, так что за прошедшие n лет я несколько раз ему звонил, а потом, когда увлечение прошло, для общего развития и из вежливости иногда спрашивал про них у общих знакомых.

И, должен вам сказать, последние лет пять сведения доходили неутешительные. Говорили, что питерец с ТВ ушел, постоянно нигде не работает, живет с женщиной сильно старше себя и что сестра его выходила замуж, но тоже развелась - и общая знакомая, которая имела с ним через кого-то связь, сокрушенно качала головой.

Ну, я и позвонил ему с соответствующим настроем: смесь страха (что я там услышу?) и наигранной бодрости.

Да… Вообще, конечно, насколько наши представления о людях отличаются от того, что есть на самом деле! Где брала свою информацию наша общая знакомая - остается на ее совести.

Питерец очень обрадовался: о-о-о! какие люди! и сестра была, кстати, дома (и мы с ней даже немножко поговорили), а потом выяснилось следующее.

Он действительно живет с женщиной старше себя и, более того, даже женился на ней, но небольшой нюанс - она продала свою квартиру в Петербурге и уехала в Германию, где неплохо устроилась. Но самый смак был в том, где именно устроилась.

- А где вы живете? - спросил я, ожидая услышать название какого-то небольшого городка или, наоборот, Берлина, Гамбурга, ну, где обычно селятся бывшие русские.

- В Баден-Бадене, - был ответ.

Я переспросил: где? - И он засмеялся, - ты не ослышался, именно там.

- И в курзал играть ходишь? - растерянно спросил я. Признаться, я немного

опешил.

- По маленькой, - сказал он. - Больше жена не дает.

И Андрей рассказал мне, что теперь живет на два дома - в Петербурге и в Баден-Бадене и ездит туда-сюда несколько раз в год. Теперь ведь это можно, мы, современные люди, и Россия, как ни сопротивляйся, часть цивилизованного мира.

Вот так. Я подумал о том, как все относительно и какие иногда кульбиты выделывает судьба, как бы в насмешку над нами и нашими ожиданиями и представлениями, и сказал ему, что собираюсь в Киев и хотел бы найти Вадима, ты имеешь с ним связь? А я уже говорил, что все это происходило вскоре после их “оранжевой революции”, и Андрей сказал:

- Ну, Вадик-то теперь большая шишка, он наверняка теперь где-нибудь рядом с Ющенко, он с тобой и разговаривать-то, наверное, не будет.

Я знал воззрения нашего Вадима, это было похоже на правду, это могло быть, поэтому я испугался - не получится пообщаться.

- Откуда ты знаешь? - сказал я. - Это что, точно?

- Да нет, - признался баден-баденец после небольшой паузы, - но я так думаю. Наверное, он около него. Так что ты зря только проездишь.

- А, - сказал я с облегчением, - значит, ты не точно знаешь, где он. А я уж думал… А ты с ним давно созванивался, может, знаешь его телефон?