Людмила Петрушевская - Не садись в машину, где двое (рассказы, 2011)

Людмила Стефановна Петрушевская

Не садись в машину, где двое

истории и разговоры

содержание

РАССКАЗЫ

Не садись в машину, где двое

Девушка Оля

Заечка и Алёшка

Тамила

Леди

Воспитание чувств

Нет решения

Странная история мужа и жены

Бедный человек

Падение вниз

След на руке

Богиня. Физиологический очерк

ПЬЕСЫ И РАЗГОВОРЫ

Кому это нужно (диалог)

Интенсивная терапия (разговоры)

Голова отца, или Щаща (монолог)

Он в Аргентине (пьеса)

Гамлет, нулевое действие (пьеса)

НЫНЕШНИЕ СКАЗКИ

Подарок бабушки

Чарити

Львиная маска

Мырка и ее смех

С Новым годом, преступник!

Людмила Петрушевская

Не садись в машину, где двое

Девушка — видимо, это наступил ее брачный момент, всплеск счастья или его предчувствие, выброс некоторого призыва в пространство, в белый свет, и он выразился в том, что дева надела на себя все самое лучшее, ведь наступал праздничный вечер с салютом и гуляньем народа,— так вот, девушка тоже тронулась с места, вон из дома, хотя ее никто не ожидал и не позвал.

У нее к весне освободилось сердце, милый молодой человек, архитектор, который занимал ее мысли всю зиму, отошел в пространство, сам собой растаял.

Он был прекрасный, тонкий и умный, веселый, сдержанный юноша моложе девушки на два года, а ей скоро исполнялось двадцать один. Они гуляли и целовались на морозе, в подъездах, на безлюдных выставках, в ночном метро у конца платформы, в музее Пушкина.

Дома болела ее мама.

Однажды вечером, когда они наконец оказались вдвоем в пустой квартире (мама легла в больницу), он закурил, стоя у окна, а девушка шутливо шлепнула его по руке, в которой он держал коробок спичек, ей показалось, что она играет роль какой-то женщины-вамп, это сцена из фильма, смешно! Освободи руки, обними меня наконец, мы одни, как бы сказала она своим преувеличенно страстным жестом. Она первая неловко к нему прижалась, поцеловала как на морозе, но он отступил. Объяснил, что в детстве перенес две операции, что ему нельзя находиться на солнце, летом он уезжает на север, вот.

И на том произошел конец, раздался стук двери, и затем хлопнула дверь лифта.

Девушка ничего не поняла, но больше ему не звонила, и он тоже не позвонил с тех пор никогда.

Сначала она ждала, что придет известие о его смерти, но донеслись, наоборот, новости о его победе на конкурсе студентов-архитекторов. Какие-то миры будущего, надо же. Сердце облилось кипятком.

Странная история, тем более что он говорил, что его мама говорила, что ничего, что жена старше. То есть он уже сообщил маме об их дружбе. Его семья с нетерпением, само собой подразумевалось, ждала встречи с невестой сына. И вот такой постыдный финал! Вышибла коробок спичек из руки! Вамп!

То есть все кончилось в жизни. Круглое одиночество, сиротство в этот прекрасный, теплый, долгий праздничный вечер.

Девушка еще с детства тяжело переносила праздники, она всегда уговаривала маму пойти на Новый год к кому-нибудь в гости, и плакала, когда мама клала телефонную трубку, пожимая плечами и говоря смущенно: «Они сами уходят».

А потом девушка прочла, что об эту пору бывают даже самоубийства, потому-то в развитых странах именно в такие проклятые вечера запускают теле-программы, в которых нет ни слова о происходящем вокруг, идут обычные фильмы и передачи о животном мире. За окном фейерверки, а на экране спокойное, будничное течение вечера, переходящее в скучный ночной концерт или в беседу о достижениях науки. И многие с благодарностью смотрят такую белиберду, лишь бы не думать о своей отверженности.

Мама девушки лежала в больнице уже месяц, потому-то и освободилась квартира (как оказалось, ни за чем) — и образовалась полная свобода.

В этот теплый, радостный праздничный вечер девушка вовсе не думала о своем одиночестве или отверженности. Она как будто собиралась на свою свадьбу, честно! Вымыла голову с ромашкой, высушила, так что светлые кудри распустились по плечам, потом тщательно, скрупулезно накрасила ресницы, которые теперь достигали бровей, если распахнуть глаза. Распахнула глаза, то есть выпучила их перед зеркалом, осталась довольна. Такие очи! Ресницы как лапки у жука! Затем изобретательно накрасила рот двумя помадами, темной и светлой, так что он теперь напоминал бутон.

Она надела свое лучшее платьице, которое сама сшила, и свои лучшие черные туфельки на каблучках. Они немного жали, но ерунда! Ноги в них выглядели совсем маленькими.

Она решила позвонить подруге. Та сегодня сидела дома одна.

Анамнез ее болезни был таков же: у нее тоже что-то к весне обрушилось, какая-то любовь всей жизни, веселый студент-художник оставил ее, кончились бесконечные позирования, застолья в чужих мастерских, заботы о его курсовых и выставках, развеска полотен, вернисажи старших товарищей и пустые вечера после его занятий в бассейне. Он выматывался в эти дни и ничего не мог, добирался до своей кровати и засыпал. То есть в понедельник и четверг она была открыта для дружбы.

И вдруг заполненность чужой жизнью у нее вообще оборвалась, и красивая подруга тоже оказалась одна, сама перед собой. То есть, конечно, все имелось в наличии: предстоящая весенняя сессия, учебники, университетская читалка, проблемы с курсовой работой, да. Подруги, друзья, кавалеры, да. Новая юбка. Дни рождения, в гости на дачу, всё в наличии как всегда, но безжизненно, раз не освещено любовью. Никого ведь нет.

Так что подруга лениво и равнодушно, без энтузиазма откликнулась на звонок, да, буду дома, нет, гулять не пойду. И ты с ума не сходи. Она проявляла жесткость в некоторые моменты, эта подруга. У нее учиться бы и учиться как себя держать, как переносить беду.

Во всяком случае, стало ясно, что подруге полегчало в данный момент: она отказала. Теперь уже сама она не согласилась. Ей сейчас было прекрасно возлежать с книжкой на тахте. Она отвергла все развлечения.

Но все равно, отказано так отказано, невелика беда, а поезд уже уходил, и наша девушка прыгнула в него и поехала. Кудри ее развевались, ресницы распахнулись навстречу теплому, сияющему майскому вечеру.

То есть она поехала пока что на автобусе.

И сошла в центре, у кинотеатра «Ударник». Дальше автобус не шел, потому что все перекрыли.

Садилось солнце. Предстояло пересечь мост пешком, мост через светлую, широкую реку, и идти дальше по площадям, где гремела музыка, идти, переходя от одной улицы к другой в шумных толпах: праздник! А потом еще будет салют!

Но тут туфельки дали первый звонок: идти было почти невозможно. Мчаться в автобусе на мягком сиденье — да, но не идти.

Девушка, стараясь не хромать, решила преодолеть площадь и сесть на автобус в обратную сторону, надо ехать домой переобуваться. Что делать!

Она, тем не менее, шла как одинокая цветущая весна, как героиня фильма в своем маленьком черном платье, в маленьких черных туфлях, с копной светлых кудрей и с этими широко распахнутыми глазами. Она чувствовала на себе лучи чужих взглядов, на нее оборачивались мужчины, смотрели встречные, в том числе девушки и женщины.

Невестой она шла, одинокой ничьей невестой в толпе, под золотым небом, в хороводе огней, под музыку из автомобилей, которые медленной чередой ехали мимо, и оттуда тоже смотрели на нее пассажиры и водители, повернувши головы.

То есть она, если говорить честно, звала к себе мужа, зазывала первого, кто встретится на пути.

Такой зов для нее был как бы высшим моментом любви к себе, к своим сверкающим глазам, к своему маленькому телу и длинным ногам, к прекрасной груди. Она-то после душа увидела себя в зеркале, и она пребывала в восторге и изумлении. Студент архитектуры не добрался до ее сокровищ. Да еще и маленькое платье, и туфельки! И кудри! Ресницы!

Она ждала внимания, кто-то должен был это великолепие полюбить, и она бы его тоже полюбила. Разделенная любовь к себе!

(Собственно, у эгоизма не бывает соперничества, нет конкурентов. Но он снисходителен и иногда приемлет знаки внимания со стороны. Не слишком назойливые даже. Но все же приемлет. Так возникают союзы.

Невесты все до единой полны любви к себе, жены же, пережив расцвет, облетают как вишни, как яблони, только что их осыпали роскошные цветы — и вдруг пробуждение, реальность. Зеленые завязи, беременность веток.