Ирина Меркина - Свадьбы не будет. Ну и не надо!

Ирина Меркина

Свадьбы не будет. Ну и не надо!

Все в «Ажуре»

– А где Беата? Ее еще нет?

Удивительное имя впорхнуло в приоткрытую дверь и заметалось, как бабочка, среди шкафов и бумаг, прогоняя мысли о работе.

– Беата! Кто-нибудь ее видел? Бе-ата-а...

Имя – как восхождение в гору, его не произнесешь в один присест, не глотнув воздуха на подъеме. Птица, ветер, солнечный луч, отравленная стрела в ярком оперении. Попадет такая стрела в сердце – и все, пропал главный редактор, сложил свою жизнь на алтаре любви среди других неизвестных героев.

А фамилия жесткая, мужская, несклоняемая – Новак. Если кокетливое имя ввело вас в заблуждение, то фамилия все расставит по местам. Беата Новак – смелый, бескомпромиссный журналист. В дамском журнале, среди розовых соплей, ей совершенно нечего делать. Но так получилось, что редакцию смелой бескомпромиссной газеты разогнали, и Беата с ее острыми репортажами и отточенным стилем осталась не у дел.

Дамский журнал принял ее с распростертыми объятиями, потому что Беата Новак – это не просто имя, бабочка, птица, глоток воздуха перед вершиной. Это Имя с большой буквы, это бренд, еще со времен ее программы на телевидении. Но ей самой тут скучно, да и от нее, честно говоря, толку немного. Об этом еще никто не сказал вслух, но скоро скажет. Скоро главному редактору придется придумывать объяснения: зачем нужна в редакции Беата Новак...

Да затем, что, когда она появляется, воздух начинает искриться, как в детстве под Новый год! Сейчас ее нет, это и так ясно, без криков в коридоре. Можно расслабиться, не боясь выдать себя под ее прищуренным взглядом. Можно шепотом, на вздохе, повторять ее имя. Можно даже сосредоточиться и подумать, какое бы интересное задание ей дать, чтобы она не строила насмешливо-обиженные рожицы, читая письма тоскующих карьеристок, не мечтала о «настоящем деле».

– Гарик, ты у себя?

Игорь Мельник дежурно вздрогнул от голоса из селектора. Они с Галей с самого начала оборудовали себе прямую связь. Подумали, что ни к чему генеральному директору связываться с главным редактором через секретаршу, раз они и так связаны крепче некуда, еще немного – и это будут узы Гименея.

Он и Галя решительно собирались пожениться, все было хорошо и правильно, пока в его жизнь не впорхнула на своих радужных крыльях Беата.

Игорь не знал, что делать. С Галей все было давно устроено; они не жили вместе лишь из-за того, что пока не решили, кто к кому переедет. Галя – само совершенство. Красивая женщина, нежная любовница, умный собеседник и так далее – комсомолка-спортсменка-студентка. Куда теперь от всего этого деваться, он не знал.

На помощь неожиданно пришла мама. Она решила, что, раз Игорек устроил свою судьбу, она может с чистой совестью устраивать свою. Тут их с Галей планы, которые неуклонно катились к свадьбе, забуксовали на полном ходу, и Игорь получил тайм-аут.

– Я у себя, дорогая, – ответил он в селектор и поправил галстук. Конечно, она придет говорить о делах журнала, а не о свадьбе. Дела – прежде всего.

Вчера вечером Галя говорила о делах так долго и подробно, что он едва не задремал и очнулся от знакомого имени, как от вспышки в лицо.

– Пусть нам поможет Беата Новак, – с энтузиазмом произнесла генеральный директор.

Главный редактор, пряча глаза, потер переносицу.

– Как она нам поможет? – промямлил он.

– Надо выжимать из нее по максимуму.

– ???

– Давай поговорим подробнее завтра. У меня будет больше материала.

Наверное, Беата Новак и сама была бы не против, чтобы из нее выжимали по максимуму. При всей своей избалованности работать она умела и любила. И за недолгое время службы в «Ажуре» – именно так называлось издание, которое Игорь с Галей дружно влекли вперед, как пара гнедых, – уже взяла несколько искрометных интервью.

Эти интервью и стали тем самым материалом, о котором Галя собиралась говорить завтра, то есть уже сегодня, в начале рабочего дня, пока серый небосклон офиса не озарился лучами Беатиной улыбки.

Галя тоже умела озарять все вокруг, но в своем формате. Если Беата в жизни Игоря была своенравным солнцем, всходящим и заходящим по своему расписанию, то Галя напоминала ровно горящую лампу дневного света. Рядом с ней не оставалось никаких темных уголков, все было ясно и отчетливо.

Войдя, она улыбнулась ярким ртом и подставила душистую щеку под дежурный утренний поцелуй. От нее чуть-чуть, почти незаметно пахло хлоркой, вернее, тем заменяющим хлорку составом, который делает воду в дорогих бассейнах стерильной и пронзительно-голубой. Галя вставала в полседьмого, проводила час в фитнес-клубе и ровно в девять появлялась в офисе свежая, подтянутая, неизменно спокойная, готовая решить любую проблему.

Сейчас проблемой была Беата Новак, которую Игорь на их головы взял в журнал. Зачем, с какой стати? Не устоял против откровенного, профессионального кокетства? Галя старалась трезво смотреть на вещи. Ну допустим, это правда – что дальше? Уговорить любимого уволить сотрудницу, от которой больше вреда, чем пользы? Пройдет немного времени – и появится другая Беата, мужика не посадишь на короткий поводок, а Гале надо учиться с этим жить. Не прятаться от соперниц, а побеждать их в открытом бою.

– Куракин поднял кипеж, – сказала Галя, выравнивая бумаги на столе Игоря. Она во всем любила порядок.

Игорь поднял брови. Шоумен Василий Куракин, в близких кругах известный как Кирякин, был одним из самых модных тусовщиков этого сезона. Журналисты толпились в его офисе, как придворные, ожидающие пробуждения короля. Но Беата встретилась с ним без очереди, воспользовавшись прежними газетными связями. Встретилась и написала одно из своих блестящих интервью, в котором Куракин был весь как на ладони – наглый, необразованный, испорченный ранней славой мальчишка. Придраться было невозможно: Беата не добавила ни слова к тексту, прилежно записанному на диктофон. Просто она умела задавать вопросы.

– А чем он недоволен? – спросил Игорь, пододвигая к себе свежий номер журнала. – Это не его слова?

– Слова, разумеется, его. Но имидж в целом...

– А имидж чей? – усмехнулся Игорь.

На второй странице обложки Куракин самодовольно улыбался, свесив ноги с капота своего оранжевого кабриолета. Вот он, имидж, куда уж дальше. Между прочим, фотографии предоставила пресс-служба суперзвезды, так что к журналу никаких претензий быть не может. Да и вообще – какие претензии?

– Все правильно, Гарик, я полностью с тобой согласна. Куракин – мыльный пузырь. Но и Беата не права...

– Беата не права?

Господи, прости этой женщине, ибо не ведает...

– Возможно, это не ее вина, а наша. Мы используем ее не по назначению. Она не может писать иначе. Но мы ведь не «Гордая газета» и не радио «Столичный звон». Наш читатель хочет любоваться своими героями, завидовать им, обклеивать стены их портретами. Это концепция глянцевых изданий, не мне тебе объяснять, Гарик. Разоблачать духовное убожество кумиров – совершенно не наша задача.

Все, что она говорила, было безусловной и очевидной правдой. Но из этой правды следовало, что Беата Новак что-то делает плохо, а этого не может быть, потому что не может быть никогда, даже если он сам это видит.

– Так что нам делать с Кирякиным? – брезгливо спросил Игорь. – И почему он морочит голову тебе, а не мне? Вроде бы я отвечаю за содержание издания...

– С Кирякиным я разберусь сама. Его пресс-службу вывели на меня, и это даже хорошо, а то ты сорвешься, нагрубишь и все испортишь. Лучше подумай, как нам продуктивно использовать Беату.

Использовать Беату!

– Вот какая есть идея, – продолжала Галя без всякой паузы. Ее «подумай» обычно означало, что сама она уже обо всем подумала и все придумала. – К нам приходят письма от девушек, которые не знают, где им найти достойную пару, если на работе нет никаких шансов. Представь, одна продает колготки, другая занимается переводами, не выходя из дома, третья...

Игорь все это представлял. Читательницы журнала «Ажур» были просто одержимы идеей «найти достойную пару». Сотрудницы тоже заражались этой парной паранойей (Беата бы оценила каламбур!), даже замужние по инерции чувствовали себя обделенными судьбой, и все втихомолку завидовали Гале, которая сумела подцепить главного редактора. Они бы, конечно, не завидовали, если бы знали его маму.

Мама собиралась уехатьеще с тех смутных времен, когда уезжалиабсолютно все: евреи – в Израиль, немцы – в Германию, греки – понятно, в Грецию, даже уйгуры из Казахстана ехали в Китай и все, кому не лень, – в Штаты и Канаду. Но Игорьку сначала нужно было закончить институт, чтобы вместо заграницы не загреметь в армию. А пока он учился, в одном отдельно взятом городе Москве построили довольно развитой и продвинутый капитализм. Игорь органично врос в новую действительность, обзавелся связями, заработал репутацию, попал в раскрутку и в конце концов стал главным редактором модного журнала. Мама смирилась с тем, что сыну не нужен берег турецкий, но сама все жила отсчетом дней. Она не замечала перемен, происходивших со страной, и мечтала о новой жизни, которую можно начать только на пенсии, только с чистого листа и только там, где нас нет. Казалось, она навеки застряла в голодных и неуютных девяностых, когда все разговоры начинались и кончались паролем: «Ехать надо!»