Розамунда Пилчер - Штормовой день

Розамунда ПИЛЧЕР

ШТОРМОВОЙ ДЕНЬ

1

Все это началось в понедельник в конце января. Унылый день и унылое время года. Рождество и новогодние праздники остались позади, и как будто не было их, а весной еще и не пахло. Лондон был сырым и холодным, магазины манили пустыми надеждами и «Товарами в дорогу». Деревья в парке стояли голые, и сквозь их кроны, как кружево, просвечивало низкое небо; прибитый газон выглядел унылым и мертвым, и невозможно было поверить, что когда-нибудь он вновь расцветится коврами лиловых и желтых крокусов.

Словом, день как день. Будильник прозвенел в темноте, начавшей бледнеть в широких квадратах незашторенных окон, в которых уже обозначилась верхушка платана, высвеченная оранжевыми отблесками далеких уличных огней.

В моей комнате не было другой мебели, кроме кушетки, на которой я лежала, и кухонного стола, который я все собиралась, когда будет время, отшкурить и отполировать воском. Даже пол в комнате был ничем не прикрыт: голые доски упирались в светлые панели деревянной стенной обшивки. Ящик из-под апельсинов служил ночным столиком, а второй такой же ящик исполнял роль стула.

Вытащив руку из-под одеяла, я включила свет и с полнейшим удовольствием обозрела безотрадную картину. Вот он, мой первый дом. Я переехала сюда всего три недели назад, и принадлежало все это мне одной. В комнате я могла делать, что мне заблагорассудится: хочешь — развесь на белых стенах постеры, хочешь — выкраси стены в оранжевый цвет. Можешь отциклевать пол, а можешь разукрасить его полосками. У меня уже начал проявляться зуд приобретательства — не могла пройти мимо лавок подержанных вещей и антикварных магазинов, все выглядывая в витринах какое-нибудь сокровище, что было бы мне по карману. Именно таким образом я стала обладательницей стола и теперь замахивалась на старинное зеркало в золоченой раме, но никак не могла решиться войти в магазин и узнать цену. Может быть, я повешу его над камином или напротив окна, чтобы в нем отражались небо и верхушка платана, и тогда получится картина в богатой раме.

Эти приятные мечты отняли у меня некоторое время. Я опять взглянула на циферблат будильника, поняла, что поздно, и, выкарабкавшись из постели, босиком прошлепала по голому полу к крохотной кухоньке, где зажгла газ и поставила на плиту чайник. Так начался этот день.

Квартира моя располагалась в Фулеме на верхнем этаже маленького однотипного особнячка в ряду других таких же особнячков и принадлежала Мэгги и Джону Трентам. С ними я познакомилась на Рождество, которое встречала со Стивеном Форбсом, его женой Мэри и целым выводком неопрятных детишек в их большом неопрятном доме в Патни. Стивен Форбс был моим хозяином, владельцем книжного магазина на Уолтон-стрит, в котором я уже год как работала. Он проявлял ко мне неизменное внимание, был крайне добр и предупредителен, и когда узнал от одной из девушек-продавщиц, что на Рождество я остаюсь одна, от них с Мэри тут же последовало настойчивое приглашение, больше даже похожее на приказ, погостить у них три праздничных дня. «Места у нас полно, — путано уговаривал он, — и на чердаке комната есть, и в комнате у Саманты лишняя кровать, да где угодно, вы же не будете привередничать, правда ведь? А кроме того, поможете Мэри управиться с индейкой и подмести клочки оберточной бумаги, раскиданные по всему дому».

Посмотрев на ситуацию под таким углом зрения, я в конце концов согласилась и прекрасно провела время. Что может быть лучше семейного Рождества, когда кругом дети, и шум, и оберточная бумага, и подарки, и хвойный запах рождественской елки, сверкающей игрушками и кривоватыми самодельными украшениями!

На второй день Рождества, когда детей наконец уложили спать, Форбсы устроили вечеринку для взрослых, при этом детские забавы так и продолжались, и тут-то подоспели Мэгги и Джон Тренты. Тренты были молодоженами. Она — дочь оксфордского профессора, хорошего знакомого Стивена еще со студенческих лет, хохотушка, девушка веселая и открытая. Стоило ей появиться — и вечеринка оживилась, гости встряхнулись, и веселье пошло-поехало. Нас представили друг другу, но поговорить удалось, лишь когда начались шарады и мы очутились бок о бок на диване и совместно попытались понять, что означает странная жестикуляция Мэри, старавшейся в пантомиме изобразить нам название фильма. «Розмари»! — неизвестно почему вопил кто-то из гостей. — «Заводной апельсин»!

Мэгги закурила сигарету и безнадежно откинулась на спинку дивана.

— Нет, мне это не по силам! — воскликнула она, и темноволосая ее головка повернулась ко мне. — Вы работаете у Стивена в магазине, да?

— Да.

— Я загляну к вам на той неделе: надо потратить книжные талончики, у меня их много накопилось.

— Вам повезло.

— Мы только что вселились в наш первый дом, и надо же что-то кинуть на кофейные столики, так, чтобы друзья думали, что я жуть какая умная!

Тут кто-то выкрикнул:

— Мэгги! Теперь твоя очередь.

— Вот черт! — прошипела она и, вскочив, отправилась узнать, что ей предстоит разыгрывать.

Не помню ее роли, помню только, что, глядя на то, как она весело дурачится, я чувствовала к ней большую симпатию и радостно предвкушала новую встречу с ней.

Встреча не замедлила состояться. Как и обещала, Мэгги заглянула в магазин через день-другой после праздников, одетая в куртку-дубленку и длинную лиловую юбку и с сумочкой, набитой книжными талонами. В тот момент клиента у меня не было, и я выглянула из-за аккуратной стопки книг в глянцевых обложках.

— Привет.

— О, вот и вы, как хорошо. Я надеялась вас увидеть! Вы мне поможете?

— Да, конечно.

Вместе мы отобрали кулинарную книгу, новую автобиографию, о которой было много разговоров, и впечатляюще дорогой альбом импрессионистов для пресловутого кофейного столика.

Покупка немного превысила стоимость всех ее талонов, и она, порывшись в сумочке, извлекла оттуда чековую книжку, с тем чтобы уплатить разницу.

— Джон будет в ярости, — сказала она счастливым голосом, выписывая чек красным фломастером. Чек был ярко-желтый, веселенький. — Он говорит, что мы жутко транжирим деньги. Вот. — На обороте чека она написала адрес: «Бракен-роуд, 14, СВ 6». Она произнесла это вслух на случай, если я не разобрала почерк. — Никак не привыкну писать этот адрес. Ведь мы только что там поселились. Потрясающе, что мы теперь полные владельцы, хотите верьте, хотите нет. Конечно, с первым взносом нам помогли родители, но Джон ухитрился выклянчить у какой-то там строительной фирмы ссуду на остальное. Правда, чтобы выплачивать ссуду, придется сдать верхний этаж, но, думаю, все как-нибудь устроится. — Она улыбнулась. — Вы должны прийти к нам и посмотреть, как мы живем.

— С удовольствием. — Я упаковывала ее книги, старательно выравнивая бумагу и аккуратно подгибая острые уголки. Она наблюдала за мной.

— Простите, это жутко невежливо, но я не помню вашего полного имени. Знаю только, что Ребекка, а как дальше — не знаю.

— Ребекка Бейлис.

— Вы случайно не слышали о каком-нибудь симпатичном тихом человеке, которому требуется квартира без мебели?

Я взглянула на нее. Наши мысли двигались в одном направлении, так что мне даже почти не пришлось говорить. Завязав узелок на свертке, я перерезала бечевку.

— Ну а я подойду?

— Вы? Вы разве ищете жилье?

— До этого момента не искала, а теперь ищу.

— Но это всего одна комната и кухня. А ванной нам придется пользоваться сообща.

— Не возражаю, если вы не возражаете. А также если осилю плату. Ведь я не знаю, сколько вы просите.

Мэгги назвала цену. Я судорожно глотнула и, сделав в уме несколько математических выкладок, сказала:

— Это я осилю.

— А мебель у вас найдется?

— Нет. Я снимаю меблированную квартиру вместе с еще двумя девушками. Но мебель я раздобуду.

— Вы говорите так, словно вам не терпится съехать оттуда, где вы живете.

— Мне терпится, но хочу пожить сама по себе.

— Что ж, но прежде чем решать, вам неплохо бы зайти и посмотреть квартиру. Как-нибудь вечером, потому что днем мы с Джоном оба на работе.

— А сегодня вечером? — Я не смогла скрыть нетерпения и произнести это спокойным голосом, и Мэгги рассмеялась.

— Ладно, — сказала она. — Сегодня вечером. — Она взяла изумительно запакованный сверток с книгами и собралась уходить.

Я вдруг запаниковала:

— Но я… я не знаю адреса.

— Да знаете вы адрес! Вот глупышка! Он же есть на обороте чека. Сядете на двадцать второй автобус. Буду ждать вас около семи.

— Приеду, — пообещала я.

Трясясь на неспешном автобусе по Кингс-роуд, я сознательно старалась притушить в себе энтузиазм. Ведь еду я покупать кота в мешке. Квартира может мне совершенно не подойти, оказавшись чересчур большой или чересчур маленькой или неудобной в тысячах отношений, которые и представить себе невозможно. Лучше немного скепсиса, чем последующее разочарование. И действительно: снаружи домик показался мне крайне невзрачным — краснокирпичный особнячок в ряду таких же краснокирпичных особнячков с затейливым входом и удручающей имитацией витража. Но внутри номер 14 радовал глаз свежей краской и новыми коврами и самой хозяйкой, облаченной в старые джинсы и синий свитер.