Гектор Тобар - 33. В плену темноты Страница 10

Люди, находившиеся в Убежище, дважды пытались пешком выбраться из туннеля в перерывы между обвалами. После первой попытки, которая закончилась быстрым отступлением, они решились на вторую, но их испугали очередные толчки подземного землетрясения. Твердая скальная порода внезапно превратилась в дышащую пульсирующую массу. По стенам и потолку Пандуса ходили каменные волны, а гора то и дело извергала валуны, которые возникали из черноты туннеля и кубарем катились вниз по склону. Каждый из этих камней мог стать смертельным для беззащитных людей. «Мы были словно стадо овец, которых вот-вот сожрет гора», – позже вспоминал Хосе Охеда. А Виктору Заморе казалось, что грохот разрывающейся породы похож на автоматную очередь, которая вот-вот уложит насмерть его товарищей. Все это было слишком страшным и опасным, поэтому рабочие снова устремились вниз в Убежище. И это отступление было похоже на бег по подвесному мосту на сильном ветру. В эту минуту к шахтерам подъехали Луис Урсуа и Флоренсио Авалос. Перед взором мужчин предстала группа людей, в панике несущихся к их пикапу. Как завороженные, Луис и Флоренсио наблюдали, как по туннелю прошла очередная волна, которая оторвала от земли Алекса Вегу и еще нескольких щуплых шахтеров, будто люди были воздушными змеями, трепещущими от порывов ветра. Других эта волна просто сбила с ног. Эти сильные крепкие мужчины в рабочих комбинезонах, питавшиеся красным вином, пивом и жареным мясом, которые несмотря ни на что были для своих жен, матерей и тещ любимыми крошками… Взрыв припечатал Виктора Замору лицом прямо к стене Пандуса, выбив несколько родных зубов и еще несколько тех, которые вставил стоматолог, прибавив острую боль к той ноющей из-за дырявого зуба. В запыленной одежде и с окровавленным ртом Виктор втиснулся на узкое сиденье позади водителя.

Остальные мужчины попрыгали в кузов пикапа с криками: «Поехали! Живо! Выбираемся отсюда!», и Авалос за рулем пикапа погнал наверх. «Toyota Hilux» низко проседал под тяжестью двух десятков человек, «тесно набившихся в кузов машины, как пчелы в улье», как потом выразился Карлос Мамани. Сам он стоял на заднем бампере, держась руками за ноги тех, кто был в кузове. Из-за перегрузки капот машины подскочил вверх, и людям в кабине водителя казалось, что «Toyota» – это перегруженный самолет, с трудом пытающийся взлететь. Тем временем облако пыли стало настолько плотным, что уже невозможно было разобрать дорогу. Поэтому Марио Сепульведа вылез из кабины и зашагал вперед с фонариком, указывая путь водителю. Таким образом они продвинулись еще немного вверх сквозь густую пелену, пока не встретили Рауля Бустоса и остальных механиков из мастерской, которые работали в шахте по контракту. Они тоже забрались в кузов пикапа, рассказывая всем, как они пережили серию взрывов в своем «насесте» на краю Ямы. Проехав дальше сквозь облако пыли, шахтеры услышали нарастающий звук мотора. Это был грузовик, в котором ехали Франклин Лобос и Хорхе Галлегильос. Сепульведа осветил их фонариком – на лицах этих бывалых шахтеров, скованных смертельным страхом, не было ни кровинки. Франклин и Хорхе рассказали, как чудом избежали обвала, при этом Галлегильос настаивал, что за пару секунд до обрушения видел промелькнувшую бабочку. Урсуа приказал им развернуться и ехать наверх. Многие пересели из пикапа в грузовик Франклина. Так люди продолжали подъем по спирали Пандуса, мимо отметки 150, затем 180, и чем выше они забирались, тем больше на их пути попадалось каменных обломков, словно шахтеры подбирались все ближе и ближе к полю боя, в котором оружием служили огромные валуны. Еще один виток спирали, а за ним еще один и так дальше, пока рабочие не очутились на восьмом витке от Убежища, на отметке 190. По пути несколько раз пыль в туннеле становилась настолько плотной, что им приходилось останавливаться и ждать от пяти до пятнадцати минут, пока она чуть-чуть не осядет. Наконец обломков стало настолько много, что машины не могли двигаться, поэтому дальше пошли пешком. Подъем с уклоном в десять процентов быстро утомит любого, особенно в условиях высокой температуры и влажности, но только не попавших в беду людей, подстегиваемых адреналином, которые с нетерпением жаждут увидеть солнечный свет в конце долгого пути с множеством препятствий. Только бы оправдались обещания руководства насчет прочности Пандуса… Так шахтеры прошли еще метров пятьдесят сквозь пыльное облако, освещая дорогу фонарями, пока вдруг лучи света не выхватили нечто, что, по всей видимости, полностью блокировало проход. С виду это напоминало большую серую каменную плиту, но сквозь клубы пыли сложно было понять, какого она размера и формы. Люди уселись на землю и подождали несколько минут, пока облако не осядет. Наконец они смогли более ясно увидеть размеры препятствия, которое преградило им путь.

Туннель Пандуса, от пола до самого потолка, был полностью перекрыт каменной стеной.

Как потом вспоминал Луис Урсуа, эта стена была похожа на «камень, которым преградили вход в могилу Иисуса». Другим она показалась каменной «шторой» и даже «гильотиной». Плоская и гладкая поверхность голубовато-серой диоритовой скалы перерезала проход. Так в триллерах перед беглецами внезапно обрушивается решетка, преграждая путь к свободе. Именно эта гладкость и чистота скалы показалась Эдисону Пенья наиболее подозрительной – ни следа грязи и пыли, от которой никуда не денешься в шахте. Такое впечатление, будто ее только что создали из небытия с одной-единственной целью – преградить им дорогу.

Позже они узнают истинный размер этого препятствия. В официальных правительственных отчетах эту скалу назовут «мегаблоком». По сути это был один огромный кусок горы, который откололся от остального массива и целиком провалился в Пандус. Скала, преградившая путь шахтерам, была примерно 170 метров в высоту и весила около 770 тысяч тонн, вдвое больше, чем Эмпайр-стейт-билдинг. Кое-кто из них уже начинал осознавать масштабы постигшего их несчастья. Марио Гомес, как и некоторые другие шахтеры, был уверен, что обвал произошел на отметке 540, где несколько месяцев назад заметили трещину, из которой начала сочиться вода. В том самом месте, где по требованиям Хорхе Галлегильоса и некоторых других пожилых рабочих управляющий шахтой вставлял зеркала, чтобы понять, происходит ли движение горной породы. И даже несмотря на то, что зеркала остались целыми, Марио и Хорхе, а вместе с ними и другие бывалые шахтеры, понимали, что именно в этом месте шахта дала слабину. По их примерным расчетам (которые, в общем, оказались верными), обвал уничтожил по меньшей мере десять уровней Пандуса.

– Estamos cagados, – сказал один из шахтеров, что в вольном переводе с испанского означает «мы в полном дерьме».

Сильнее всех беспокоился Алекс Вега. В обычной жизни, при свете дня, мускулистый и небрежно-меланхоличный Алекс напоминает красавчика из рекламы сигарет – со стильными бакенбардами и красивым высоким лбом. Рядом с этой стеной невысокий шахтер (метр шестьдесят пять) казался еще миниатюрнее. Именно этот факт вселял в него какую-то надежду. Вега лег на живот и принялся осматривать небольшую щель под серой скалой, преградившей дорогу. Может статься, что он единственный, кому по силам протиснуться…

Как и многих северян, Вегу можно причислить к классу тихих домоседов. Его супруге Джессике было всего пятнадцать, когда она забеременела. Пара поженилась и живет вот уже пятнадцать лет. На шахте «Сан-Хосе» Алекса называют «Эль Папи Рики», по имени героя одной мыльной оперы, который, как и Алекс, был отцом молодой девушки. Несколько лет назад они с Джессикой взяли кредит на покупку участка в жилом районе Артуро Прат в Копьяпо и начали обживать его, для начала обнеся невысокой стеной из шлакоблока. Эта метровая стена стала своеобразным символом усердного труда и благополучия их семьи. Алекс изо всех сил держался за высокооплачиваемую должность механика, чтобы поскорее закончить стройку, несмотря на предостережения своего отца и двух братьев (которые тоже раньше работали на «Сан-Хосе») об аварийном состоянии шахты. В тот момент Алекс отчаянно захотел домой, и единственный доступный выход лежал через узкое отверстие между скалой и полом Пандуса. Вега сказал остальным, что попытается протиснуться в эту щель.

Урсуа воспротивился идее, да и другие сказали, что это чистой воды безумие.

Однако Вега настоял на своем, и наконец Урсуа сдался: «Хорошо, только будь осторожен. Мы будем внимательно смотреть и крикнем, если заметим новые трещины или какое-то движение в скале».

С этими наставлениями Алекс опустился на землю и осторожно полез в расщелину. «В тот момент я был весь на адреналине, – признался потом Вега. – Я совершенно не понимал, насколько это опасно».

Однако Алекс быстро понял, какую глупость совершил. С фонарем в одной руке он прополз примерно шесть метров под скалой, когда понял, что дальше пути нет. Он выбрался наружу и сообщил об этом остальным.