Владимир Степаненко - Точка росы Страница 10

«Помазок, смажь графитом соединение!» — кричал верховой без всякого зазрения совести.

Глебова передернуло, когда услышал такое обращение. Предупредил Александра Лапшина, чтобы вел себя достойно, но тот вскипел. Чуть дело не дошло до скандала.

«Мне все равно, как меня зовут, лишь бы в печь не затолкали!»

«Работает смена Помазка!» — сказал Глебов про себя, не замечая, что сам воспользовался кличкой. Сдержал закипающую злость. Совершенно по-другому ведут себя Морозов и Лиманский. Мужики как мужики. Есть своя рабочая гордость. Они бурильщики и не позволят, чтобы их называли Помазками.

Из головы не выходил разговор с Шибякиным. Начальник экспедиции прилетал на вертолете, а не добирался пешком, как было до этого. Вода в озере с края синела, а дальше чернела: задернули тучи. В светлой стороне отражался лес, и зелень добавляла новые краски в осеннюю палитру.

Шибякин ходил, развернув плечи, непомерно высокий. На обветренных щеках, как заплатки, следы обморожения. Привез радостную весть: экспедиция получает радиостанции, и все буровые будут связываться с диспетчером. Смогут передавать заявки на продукты для столовой и на все материалы.

Приглядевшись к начальнику экспедиции, Глебов заметил его озабоченность. Понял: прилетел Шибякин не ради того, чтобы сообщить о получении радиостанций. Поглядывал он на вышку, словно видел ее впервые.

«Воды у вас море. Не хватает лишь парохода, — повернулся к Глебову и, стараясь поймать его глаза, спросил: — А превентор не забыли поставить?»

«Василий Тихонович, вы же сами видели».

«Не приметил. Защитный подход сделали?»

«Посмотрите, если мне не верите», — неожиданно вспылил Глебов.

Подошел Помазок. Геологическая куртка залита глинистым раствором. Остановился рядом, бесцеремонно прислушивался к перепалке. Подмигнул Глебову, словно хотел сказать: «Мастер, ты на меня наседал, а начальник экспедиции тебе рога обламывает! Вот как бывает!»

Глебов почувствовал, что у него загорелось лицо.

«Лапшин, занимайтесь делом!» — сказал он резко помбуру.

Но Помазок сделал вид, что приказание Глебова к нему не относится, он сам хозяин и без подсказки найдет себе дело.

«Глебов, не ерепенься. Если спрашиваю, значит, есть причина, — уже спокойнее сказал Шибякин. — Слышал, что произошло на Пурпее?»

«Был слух об аварии. Григорьев к нам в техникум приезжал, рассказывал, как тушили пожар!» — сказал, оживляясь, Александр Лапшин.

Глебов нетерпеливо посмотрел на Помазка. «Понял, почему ты лезешь на глаза начальству, — подумал он. — Закончил техникум, а работаешь помбуром. Глебов, пэтэушник, — мастер, а он, Александр Лапшин, — лишь помбур! Если он этого добивается, готов уступить ему свое место. Смену отработал — и порядок. А здесь крутись как белка в колесе. Смена работает, а ты около нее как часовой на посту. Электрическая лампочка под потолком и я круглые сутки на работе».

«Я к тому затеял разговор, — Шибякин в упор посмотрел на Глебова, насупил брови, потом перевел строгий взгляд на Лапшина. — В Пурпее могли аварии избежать. А из-за халатности бурового мастера пожар свирепствовал восемь месяцев».

«Совершенно верно, — снова ввязался в разговор Лапшин. — На месте скважины озеро образовалось!» Желая блеснуть своей осведомленностью о делах в других экспедициях, Александр Лапшин напомнил об аварии в Тазу.

«Кстати, авария там произошла тоже по вине мастера — Кожевникова!»

«Неправда, Лапшин! — прервал Шибякин. — Там оказалось аномальное давление! И при опасности Кожевников не убежал от скважины, а сумел закрыть заслонку превентора».

«Так оно и было, — подтвердил Глебов. — Я работал в бригаде Кожевникова».

«Не знал, что вы работали с Павлом Гавриловичем», — сказал Шибякин и перешел на «вы», признав его как равного.

«Так сколько вы прошли, Глебов?»

«Двести метров!»

«Начало есть!» Василий Тихонович, когда остались одни, рассказал Глебову, что авария в бригаде Кожевникова, как ни странно, помогла открыть Пурпейскую структуру, богатейшее месторождение с площадью более тысячи километров. Назвали его Губкинским, в честь академика. Газовый фонтан мобилизовал на новые поиски. Заставил перейти на Пур. Бригаде Глебова и требуется доказать, что скрыто за Уренгойским валом.

«Пройдете пятьсот метров, пришлю инженера, чтобы провел каротаж. Передадите мне по рации».

«Василий Тихонович, вы приказываете, будто у меня стоит рация!»

«Если не стоит, будет стоять. Каждый день жду самолет. Первая рация — ваша! Но еще раз говорю — будь внимателен!»

Утром Шибякин присутствовал при смене вахт. На столе перед ним лежал круглый лист с диаграммой выработки.

«Девять метров прошли за смену, — объявил Александр Лапшин. — На рекорд тянем».

«Выработка по бригаде лучшая», — охотно согласился Глебов и выразительно посмотрел на Морозова.

«Морозов, хочу вызвать тебя на соревнование», — сказал с вызовом Александр Лапшин.

«Поговорю с ребятами!» — прежде чем принять какое-либо решение, Морозов всегда советовался со своими рабочими.

Глава третья

Целую неделю в Салехарде, на улицах деревянного города, встречали ненца в изодранной малице. Он упрямо расспрашивал прохожих, как ему добраться до Пура.

Многие из горожан не знали ненецкого языка и недоуменно пожимали плечами, а то направляли в интернат для ненецких детей или в окружном.

Пирцяко Хабиинкэ смотрел умоляющими глазами, настойчиво объяснял приметы своей тундры. Иногда начинал злиться, что никто не знал о существовании больших озер, болот и рек Пяко-Пура и Пур-Пе. Один раз бригадиру попался сведущий человек, геофизик из экспедиции.

— Далеко ты, мужик, забрался! — Он удивленно смотрел на ненца с клочковатой маленькой бороденкой и длинными косами волос. — Топай на аэродром. Если летчик подбросит, будешь дома!

— Аэродром? — переспросил Пирцяко Хабиинкэ. Перед глазами снова возникли гибнущие олени на Пуре. Показалось — а так бывало не один раз, — что со всех сторон на него смотрели оленьи продолговатые глаза, выражая муку и страдания. Он не хотел вспоминать, но видение не отпускало. — Аэродром!

— Все понял, молодец, мужик!

Пирцяко Хабиинкэ вернулся на Ангальский мыс. Здесь его ссадили с машины бородатые парни. Маленькие домики кончились, они разбежались в разные стороны, как упрямые важенки и хоры. Сбоку дороги увидел кусты яра и обрадовался крепким ветвям. Начиналась знакомая тундра, к которой он привык: жесткая трава, болотные мхи и стелющиеся кустики брусники и голубики. Слева поблескивала рыбьей чешуей широкая Обь. Сейчас он не обращал внимания на реку, не интересовался пароходами и самоходными баржами, все его мысли занимал далекий Пур. Знакомая с детства река с исхоженными берегами, заливами и отмелями представилась ему особенно дорогой и красивой. Он знал все броды, где перегонял во время каслания свое стадо оленей. Помнил самые рыбные места.

В конце большого поля Пирцяко Хабиинкэ наткнулся на деревянный дом с острой крышей — настоящий чум. Двери то и дело хлопали, и в открывшуюся дыру входили и выходили люди. Тащили на себе рюкзаки, спальные мешки или ящики. Пастух сел на траву и долго смотрел на дверь. Старался отыскать хорошего человека, которому мог бы рассказать о своей беде. Представил Сероко — председателя поселкового Совета. Хотел знать, что бы он делал, если бы к нему в избу ввалилось сразу столько людей? Сидит сейчас, наверное, без дела и смотрит в окна.

Не отыскав нужного человека, Пирцяко Хабиинкэ осторожно вошел в помещение аэровокзала. Сразу оглох от громких голосов людей. Казалось, что все старались перекричать друг друга. Каждый, на кого он смотрел, торопился просунуть голову в круглую дырку, как в пасть капкана на песца.

Пирцяко Хабиинкэ тоже попробовал затолкать свою взлохмаченную голову в круглую дырку, для этого ему пришлось встать на носки. От страха закрыл глаза, а распахнув узкие щелки, упершись плечами в края стекла, увидел сидящую женщину. Она напомнила ему Марию. Лицо скуластое, нос пуговкой. Только волосы светлее, как подпушка у важенок.

— Что надо?

Пирцяко Хабиинкэ отпрянул.

— На Пур надо. Там баба и мальчишка!

— Ищи начальника аэровокзала.

Добрые люди привели Пирцяко Хабиинкэ к начальнику летного отряда Васильеву.

— На Пур надо. Там баба и мальчишка.

Васильев понял. За долгие годы работы на Ямале он перевез сам тысячи охотников и оленеводов. Стоящий перед ним ненец был из самого необжитого края, куда летали по заявкам экспедиции.

— Вылет есть на Уренгой? — спросил Васильев у диспетчера.

— Вертолет из Ухты везет баллоны с газом для экспедиции.

— Понятно! — Васильев сочувственно посмотрел на стоящего перед ним ненца.