Вальтер Флегель - Когда стреляют гаубицы Страница 10

Хаук выглянул из палатки. Все небо было усеяно звездами. В одной из палаток, стоявших у передней линейки, горел свет. Из нее до Хаука долетали обрывки голосов и музыка.

Хаук прилег на койку и вскоре заснул тревожным сном.

Сначала ему приснилось, что он, Хаук, сидит перед походным телевизором, а чей–то громкий, раскатистый голос кричит: «Ни один снаряд не попал в цель! Ни один!» Потом раздается щелчок, и маленький походный телевизор превращается в огромный ящик. Кругом густой туман, и из него вдруг является ухмыляющаяся физиономия Дальке. На руках Дальке держит девушку. Он бросает ее под ноги с криком: «Из–за такой девушки нет смысла убегать из лагеря в самоволку!» — и исчезает. Хаук что–то кричит ему вслед. В этот момент девушка открывает глаза, и из них льются яркие солнечные лучи, рассеивающие туман. Раскинув руки, девушка с улыбкой плывет навстречу Хауку. Но как только он захотел обнять ее, она превратилась в жену Германа, который с криком «Тревога! Тревога!» бежал им навстречу. За ним виднелись фигуры солдат из первого взвода. Они бросились на Хаука и повалили его на землю. Кто–то наступил на него, кто–то даже ударил его. И тут Хаук услышал чей–то голос: «Товарищ унтер–офицер! Тревога!»

Вскочив с постели, он быстро оделся и посмотрел на того, кто его разбудил. Это был Дальке, который стоял над ним, застегивая френч.

— Тревога, товарищ унтер–офицер! — повторил Дальке и добавил: — Вам приказано немедленно явиться в полной боевой готовности к унтер–лейтенанту Брауэру.

— Хорошо, — ответил Хаук. Он надел сапоги, схватил свой вещмешок и автомат и бросился к палатке командира батареи.

Брауэр выглядел таким свежим и подтянутым. Он сидел за столом, освещенным светом карманного фонарика.

— Товарищ унтер–офицер, — сказал он, — объявлена боевая тревога. Необходимо быстро разобрать палатки и упаковать их. Запомните: пункт сбора нашего дивизиона на просеке, что идет параллельно главной линейке. Порядок построения: штаб, четвертая батарея, пятая, шестая, транспортные средства, тягачи. О готовности к маршу доложить до двадцати трех тридцати! Полк получил приказ занять район обороны озеро Бюрсте, Лангедорф до четырех ноль–ноль двадцать второго. Вам все понятно?

У унтер–офицера вопросов не было.

— Поставьте задачу расчету и поторапливайтесь.

Хаук побежал к своей палатке.

* * *

Четвертая батарея заняла огневые позиции на открытой местности, машины и тягачи укрылись в лесу, который начинался позади ОП.

Как только гаубицы были установлены на ОП, солдаты принялись отрывать укрытие. Со всех сторон доносился стук лопат о землю, слышались негромкие голоса. Откуда–то издалека раздавался рев тягачей.

Когда унтер–офицер Хаук с данными для наводки пошел к Брауэру, ОП еще не были полностью оборудованы. Солдаты молча рыли укрытие.

— Вы что, онемели? — с раздражением спросил Штелинг. Он снял очки и огляделся.

— Копай знай! — бросил Дальке.

— Смотри–ка! — удивленно воскликнул Штелинг. — Заговорил! А я думал, он с нами больше и разговаривать не станет.

— Ерунда какая!

Немного покопав, Штелинг со злостью бросил:

— Четыре дня!.. У нас была такая хорошая палатка, самая лучшая в полку, а теперь копайся тут в земле, как крот…

— Ты, парень, копай–ка лучше землю да помалкивай! — прикрикнул на него Шрайер. — Думай лучше о чем–нибудь приятном. Ну, например, о том, что дней через десять пойдешь в увольнение, сядешь где–нибудь в кафе, закажешь себе хороший шницель, кружечку пива…

— Перестань! Какая нелепость копаться тут в земле для того, чтобы сделать всего несколько выстрелов из гаубицы. — Штелингу хотелось забросить лопату и отдохнуть, но тут около него мелькнула чья–то тень.

— Если ты сейчас же не замолчишь, я воткну тебя в яму вниз головой!

Штелинг сразу же узнал голос Дальке.

— А ну, воткни! Попробуй! — Штелинг нацепил на нос очки и повернулся к ефрейтору: — Смотри–ка, какой праведник нашелся: сам ходит в самоволки, а других поучает.

Остальные молчали.

— Не забывай, что у нас нельзя делать то, что тебе заблагорассудится! — парировал удар Дальке. — А то читать ты проповеди можешь, только вот работать не хочешь…

Штелинг заметил, что за его спиной кто–то энергично начал копать землю. Это оказался Гертель. Рассерженный Штелинг оглянулся и вырвал у него лопату из рук.

— Я уже вырыл себе окоп и хотел тебе помочь, а то ведь тебе трудно, бедняжке… — засмеялся Гертель.

* * *

Под утро, когда все орудия уже были установлены на ОП и хорошо замаскированы, подул сильный ветер. Он шевелил ветки, которыми были прикрыты гаубицы.

Артиллеристы сидели на опушке леса и ели суп из котелков.

Штелингу хотелось громко повозмущаться относительно ночного эпизода с оказанием ему помощи, но, посмотрев на товарищей, которые были заняты едой, он понял, что сейчас никто с ним разговаривать не станет и тем более не поддержит.

«Ну, ничего, я им еще докажу, на что способен!» — подумал он.

— Ешь, а то у тебя суп остынет, — сказал ему Лахман.

Штелинг молча кивнул, понимая, что свою вину он сможет искупить перед товарищами только хорошей работой.

* * *

К вечеру ветер усилился. Он сыпал в глаза песок, больно сек лицо.

Штелинг работал наверху. Чтобы очки не мешали, он снял их, и теперь лицо его казалось беспомощным. Штелинг копал землю, с силой надавливая на лопату ногой. Но вот он случайно задел лопатой за корень, лопата выскользнула у него из рук и упала с бруствера в окоп.

— Эй, наверху! Осторожнее! — крикнул Штелингу Хаук. Он поднял лопату солдата и увидел на ее черенке пятна крови.

— Товарищ Штелинг, откуда у вас кровь?

— Какая кровь? — Штелинг наклонился над окопом.

— А вот на черенке лопаты…

— Я не знаю. — Штелинг выпрямился.

— Покажите–ка ваши руки, — потребовал Хаук.

— Зачем, давайте мне лучше мою лопату.

Хаук вылез на бруствер и строго повторил:

— Покажите мне руки! — Заметив любопытные взгляды солдат, Хаук прикрикнул на них: — А вы занимайтесь своим делом!

Штелинг с неохотой показал Хауку руки.

— Да вы с ума сошли! — воскликнул Хаук, увидев кровоточащие мозоли солдата. — Эх, Штелинг, Штелинг! Быстро идите в санчасть! Немедленно!

Штелинг надел френч, застегнул все пуговицы и, опустив голову, поплелся в санчасть. Хаук долго смотрел ему вслед.

* * *

После ужина Пауль пошел на ОП. Он разыскал старый окоп–укрытие для танка и начал переоборудовать его под укрытие для тягача. Ему помогали солдаты из расчета.

«Ребята работают кто как умеет. Никакой системы у них нет. Зато стараются, — думал Пауль. — Но отвечать за укрытие не им, а мне. Тягач есть тягач». Рядом с окопом он увидел большую кучу песка и, схватив лопату, вонзил ее в песок.

— Эй, что ты делаешь?! — закричал на Пауля Дальке и, подскочив к нему, вырвал из рук лопату. — Ты соображаешь, что делаешь?! Ведь это же точка привязки! Без нее не может быть и речи о точной стрельбе!..

— Я же не знал, — начал оправдываться Пауль.

— Если хочешь помогать, спустись вон в тот окоп и рой ход сообщения.

— Хорошо, — робко пролепетал Пауль. Да, на полевых учениях все выглядело иначе, не так, как в классе на ящике с песком.

* * *

В десять часов вечера унтер–офицер Хаук собрал своих подчиненных. При лунном свете он отчетливо различал лица солдат. Особенно выделялись в темноте забинтованные руки Штелинга.

— Товарищи, — начал Хаук, — сейчас у нас есть возможность немного поспать. На рассвете продолжим работу, с тем чтобы до обеда все закончить.

Солдаты охотно отложили в сторону лопаты и кирки.

— Спать будем тогда, когда все сделаем, — возразил ему Лахман.

Все повернулись к нему.

— А ты не устал? — спросил его Шрайер.

— Нам еще работы часа на четыре, — сказал Штелинг, — самое большее. Я тоже предлагаю сначала все сделать, а потом уже идти спать. Сейчас достаточно светло.

Все снова повернулись к Хауку.

— Нельзя же бросить оборудование позиций на полпути. К тому же сейчас прохладно, все равно не уснешь, — продолжал Штелинг.

Солдаты ждали решения Хаука. Он пожал плечами и сказал:

— Как хотите, товарищи. Но нам приказано отдыхать.

— Тогда будем спать. — Шрайер с силой вонзил лопату в землю.

— Чего тут приказывать! Позиции должны быть оборудованы. — И Лахман встал, чтобы идти в траншею.

Шрайер оперся на лопату и тихо свистнул сквозь зубы.

— Я за предложение Лахмана, — сказал Штелинг, пытаясь спрятать забинтованные руки в карманы.

Дальке ехидно рассмеялся:

— Он «за», так как работать все равно не может.

Штелинг обвел взглядом товарищей, ища у них поддержки.

— Каждый может высказать свое мнение, даже если руки у него и забинтованы. Запомните это, товарищ штабс–ефрейтор, — официальным тоном сказал Хаук. — Кто знает, смогли бы вы с такими мозолями работать или нет.

— Кто знает, не специально ли эти мозоли появились? — съязвил Дальке.