Римма Глебова - Хроники Любви Страница 10

Никогда впоследствии я не видал ничего подобного. Между офицером и Мари существовал совершенно сумасшедший накал чувств, но они даже и не пытались нисколько скрыть, спрятать от чужих глаз свое невероятное счастье, они постоянно обнимались, целовались в полутемном коридорчике, еще не дойдя до своих дверей… на улицу выходили и там держались за руки — я сам видел в окно. Мой отец сказал: «высоковольтная любовь». Мой отец работал электриком. Действительно, об них обжечься можно было. Когда они смотрели друг на друга на общей кухне, даже сварливые соседки стыдливо умолкали. И не сводили с них любопытных и завистливых глаз. И я ведь тоже позавидовал им. Будто предчувствовал, что мне подобного в жизни не достанется.

Так и вышло. Пролетели годы, я уже был достаточно взрослым и даже опытным в любовных отношениях, но настоящей сильной любви не испытал. Не случилось со мной «высоковольтной любви». В свои уже зрелые, как я считал, двадцать два года, я часто вспоминал военное детство, как мы жили в той коммуналке, как Мари ждала и дождалась, а мы нет, мой старший брат Левка так и сгинул на войне, в полной неизвестности для нас, мы никаких весточек или смертного извещения не получили. И Жужу я помнил, даже очень хорошо. Как-то я подумал: а ведь ей уже… кажется, девятнадцать. Интересно, какая она стала… Мне вдруг захотелось это самому увидеть. Узнает она меня или нет?

Как я ее искал! Словно оттого, увижу я Жужу или нет, зависела моя дальнейшая судьба. Через разные справочные, через одного бывшего соседа по той коммуналке — мы с ним теперь жили в одном городе, и даже на соседних улицах, но он, в отличие от меня, сохранил старые связи. Родители мне помочь не могли, отца я и не спрашивал, а мама только головой покачала: «где ты теперь их найдешь…». Кого — «их», я только Жужу хотел увидеть. Мне даже приснился сон: она бежит куда-то, я вижу только силуэт, а я тоже бегу, наперерез ей, но тут она исчезает…

И все же я нашел Жужу. С адресом на листке бумаги, в чужом, доселе незнакомом мне подмосковном городке, подошел к ее дому и смотрел вверх, высчитывая этаж по номеру квартиры — третий или четвертый? Потом одумался, не стал входить в подъезд. Сел напротив на лавочку, затененную мощным старым кленом и просидел часа два. Вспоминал и думал. Прошло почти тринадцать лет. Мы друг друга не узнаем. А если узнаем, то что?..

Вдруг я увидел, как из подъезда вышла девушка. Высокая, с копной ярко-рыжих волос, с коричневым портфельчиком в руке, какие часто носят студентки. Сердце, как говорят, екнуло. Притом сильно, и даже застучало, так скоро-скоро. Это была она, Жужу!

«Жужу!» — крикнул я. Девушка приостановилась, оглянулась с недоумением на лице в мою сторону. Она нерешительно приблизилась, и я сделал шаг навстречу. «Меня так никто не называл… кроме тебя», — тихо сказала она и улыбнулась. Я кивнул. Слов у меня не было. Я только смотрел в ее светло-зеленые, с яркими коричневыми крапинками глаза и был счастлив, как доселе никогда. «Знаешь, — после паузы сказала она, — у меня жених тут… он, наверно, уже ждет там, за углом… — она показала рукой, — надо ему сказать… познакомить вас…». Она будто ждала от меня ответа, а я только опять кивнул. Потому что я не понимал смысла ее слов, я смотрел на нее, такую взрослую, красивую, совсем новую Жужу, и в то же время такую знакомую и даже смешную — в точности как тогда, и был согласен заранее со всеми ее словами, только пусть стоит и смотрит на меня, а я на нее… «Жужу, — наконец сказал я. — Я тебя нашел. Искал, и вот… нашел…». Она кивнула. Наверно, со стороны мы были похожи на двух китайских болванчиков, которые всё кивают друг другу. Я взял Жужу за руку. Мы с ней пошли… наверно, нам было все равно, куда идти, в какую сторону. Но мы почему-то пошли в сторону, противоположную от того, ближнего угла…

Но через несколько шагов Жужу осторожно вытащила свою руку из моей. Остановилась и оглянулась назад. Громкие шаги, которые, ускоряясь, шли за нами, и которые я упорно не слышал, нас уже догнали. Жужу беспомощно посмотрела мне в глаза. И это было последнее счастливое мгновение в моей жизни — зеленые, с яркими крапинками глаза. Которые, в тот краткий момент, меня любили.

Так мне показалось.

МАНЧКИН, или КОТ на вынос

Марго проснулась. Она давно стала плохо спать и просыпалась по нескольку раз за ночь, и уже привыкла к этому. Даже иногда, когда чувствовала, что долго не уснет, вставала и шла в кухню, там доставала из холодильника пакет с гранатовым соком и выпивала полстакана. А иногда и рюмочку вишневого ликера — после него всегда засыпается быстрее. «Я старая алкоголичка», — говорила она своей подруге Юдит, — зато меня никакой Альцгеймер не возьмет, он пьяниц обходит». Юдит осуждающе качала головой, а Марго хохотала и пыталась угостить ликером подругу, но та всегда отнекивалась: «Отстань, я сер-дечница и крепкого не пью». «Ну да, а с мужьями кто бренди распивал? Ой, не помню, сколько их у тебя было?» — не унималась Марго. «Всего два, — скромно отвечала Юдит. — Я их достойно похоронила. Ну, ты помнишь, как всё было…». «Да помню, конечно. Один инфаркт схватил, другой экстремал жуткий и в горах разбился. Но ведь еще и третий был… или он мне приснился. Ах да, он еще до брака сбежал, когда догадался, что у тебя больших капиталов нету. Но ведь хорош собой был, просто ах!», — притворно вздыхала Марго, и подруги, обменявшись подобными или другими любезностями, играли в карты, а то Марго гадала для Юдит, всякий раз предрекая ей нового мужа или казенный дом.

«Ты уж что-нибудь одно, или мужа, который не нужен, или казенный дом и кота в нем», — каламбурила Юдит.

Маргошин кот Милорд всегда понимал, когда речь заходила, если не лично о нем, то о его родственниках, и настораживался в своем персональном кресле, уши нервно вздрагивали, с ореховых раскосых глаз слетала дремота, и недобро шевелился толстый пушистый хвост. «Чувствительный он у тебя, — заметила как-то Юдит, наблюдая за котом. — И злой. Он никого не любит. Вот меня, я точно знаю, он только терпит. Потому что я твоя подруга». Марго ужасно обиделась, и сказала: «Милорд знает, кого любить».

Теперь обиделась Юдит и подруги уже две недели не виделись. Марго думала всё это время, какая несправедливая Юдит, хотя, действительно, Милорд редко к кому проникается нежными чувствами, но ведь однажды запрыгнул к Юдит на колени, а это было равносильно признанию в любви, но Юдит не в состоянии оценить искреннее чувство, поэтому ее мужья и умирали, прыгали со скал, а третий даже сбежал.

Юдит же думала, что Марго помешана на своем коте-коротконожке, и ценит его превыше подруги, это надо же, какой казус — кот-такса! «Мой Манчкин прошел несколько мутаций, его предки были неразборчивы в связях, и поэтому у него необычный характер», — так объясняет его поведение Марго. А чем гордиться? — то ли собака, то ли кошка. На вид обычный кот, мощный и упитанный как все коты, а ножки как у таксы — такие злые коротконогие собачки, ни за что бы не завела! И напрасно Марго так сильно верит в неприход Альцгеймера — он как Мессия, придет все равно когда-нибудь, но, поскольку Марго на два года старше, хотя и усиленно этот факт замалчивает, то к ней и явится он пораньше.

При этой, утешающей самолюбие мысли, Юдит почему-то расстроилась и даже хотела позвонить Марго, но остановилась. Почему она должна первой звонить, только потому, что она младше? Нет уж. Пусть пьет ликер со своим манчкином и гадает ему на картах. Вот, ей цветы пора поливать, сникли от жары, а не на телефоне висеть.

Так и проползли во взаимной сердитости целых две недели. И поделиться своими возникшими бедами Марго не с кем. С Юдит разногласия, а Милорд не поймет. Марго стала еще чаще просыпаться по ночам и вот, как уже было сказано в начале, опять проснулась и глянула на светящийся во мраке круглый циферблат часов на прикроватной тумбочке. Два часа ночи. Самое глухое время. Обычно она просыпалась или раньше, или позже. Что-то в прихожей шуршит… или в кухне. В кухне Милорд спит, на толстом матрасике, там всегда тепло и вкусно пахнет. Неужели племянник уже настолько обнаглел, что ночью явился? Как, каким образом? Украл! Ключи украл! Марго вскочила и, как могла быстро, направилась в прихожую. Никого… В кухне Милорд крепко спал… но нет, пошевелил хвостом, мол, всё спокойно. Марго вернулась в постель, и долго еще предавалась тревожным размышлениям.

Как хотелось ей с Юдит поделиться своей неприятной новостью, но не успела, из-за разногласий возникших, вот совсем не вовремя и не к месту. Да и не думала она, что всё так серьезно. Ну, племянник и племянник появился, у Юдит таких племянников дюжина. Правда, те ничего не требуют, ждут терпеливо, а этот… Лука — от лукавого, не иначе — явился неизвестно из какого края и выпытывает — написала ли завещание и на кого? Хорошо она ему ответила. Мол, «пока умирать еще не собралась, мне только 78, у нас в роду никто так рано не умирал. А ты вообще кто такой, на десятой воде, на девятом киселе, документы покажи!». Ух, как он взвился! И это всего лишь во второй визит, каков наглец!