Евгений Рубаев - Рыбья плоть Страница 10

— Да на сегодня хватит! — искренне заскромничал Шура.

— Ну, всё равно, ужинать надо. На сухую — просто грех!

Пал Иванович был истинным ленинцем-партийцем, поэтому в бога показно не верил. В душе он побаивался кары божьей. Когда близкие люди спрашивали его: «Как ты думаешь, Паша, есть ли бог на небе? Ты веришь в бога?» Он категорически отвечал: «В бога я не верю! Но что-то там есть!»

Эта позиция была характерна для большинства советских людей. В существование бога верили, но молиться ему как-то ленились. Потом, соблюдать каноны не всегда было прикладисто. Допустим, подвернулась оказия сдобрить жену товарища. Вроде хочется, а по закону божьему запрещено. Поэтому советские люди сплошь и рядом применяли двойные стандарты: на людях служение богу громко осуждали, а втайне при возникновении опасности шептали: «Господи, помоги!»

Пал Иванович на людях ругался: «В креста бога-мать!», а втайне молил о спасении. Как всем таким зачлось на том свете — остаётся тайной.

Тем не менее, три новых товарища стали повторять дневной опыт. Правда, уже без одеколона. Дойдя до столовой, все втроём хором удивились: очередь в столовую была сравнима с очередью в мавзолей Ленина. Раф сказал, что в магазине здесь ассортимент по продуктам достоин ассортимента пропитания йогов. Исходя из этого, организовать пикник, закупившись в местном сельпо, представлялось совершенно невозможным. Пал Иванович обратился к скучающему водителю автобуса, стоящего на конечной остановке:

— А что дружок. Нет ли здесь по близости другой столовой?

— Есть! — ответил тот твёрдо, — В городе. Но по вечерам там ресторан «Вечерний». Садись, я туда как раз еду! — Очевидно, водителю совсем без пассажиров ехать было запрещено.

— Ну что, друзья, едем?

— Нет, неудобно, Пал Иванович! Когда мы теперь вам деньги отдадим. Вы и так нас угощаете, а тут ещё ресторан! — заскромничал Шура.

— Что за китайские церемонии! Отдадите, когда будут! Едем! — скомандовал Пал Иванович.

Погрузились. Автобус покатил по тряской дороге, сложенной из бетонных плит. Повозка, именуемая автобусом, давно была лишена штатных амортизаторов. По распи…дяйскому мнению спецов его эксплуатировавшего, «амортизаторы — лишняя трихамудь.» Это умозаключение было из разряда «тормоза выдумали трусы!» Поэтому в каждый стык плит перекаченные колёса ударяли, как паровой молот в плохо разогретую болванку. Оптимистичный Пал Иванович свято всех уверял, что это очень полезно:

— В почках не будет камней! Всё вытрясет!

Пессимистично настроенный на этот момент Раф добавил:

— Заодно и позвонки в трусы осыпятся!

Любой путь когда-нибудь кончается. Вскоре их высадили у крайних крупнопанельных домов. В одном из них на первом этаже был ресторан «Вечерний». На крыльце толпились страждущие попасть внутрь за дверь, под стеклом которой была табличка «Мест нет!». Усатый седой швейцар в картузе, околышек которого был охвачен жёлтой лентой, позаимствованной из аксессуаров школьниц младших классов, в ожидании трёх рублей за несанкционированный проход, маячил позади таблички. Это был яркий представитель первых взяточников, которые появились намного позже смерти Сталина. В послесталинские времена долго шло реактивное убеждение, что за взятку шлёпнут без суда! Гораздо позже — сначала сантехники, гонимые похмельем, потом таксисты, сжигаемые алчностью, стали оживать. Особенно развились могильщики. Пал Иванович, на краткий момент остановленный возникшей преградой, пошарил в карманах широченных своих белых штанов и извлёк золотую Звезду Героя. Щёлкнул ею по стеклу. Швейцар навёл фокус и безропотно пропустил всю троицу — героям было «без очереди»! Официант смёл со стола табличку с лозунгом «Занято!».

И застолье полилось уже в другом формате. Официанты шмыгали как в первоклассном заведении. Рафу показалось, что водку им принесли не разбавленную, причём охлаждённую. Даже администратор прищеголял и оповестил, что поступила сёмга малосолёная:

— Её в меню нет, но для особых гостей мы можем выделить несколько порций!

— Валяйте! — великодушно скомандовал Пал Иванович.

Через несколько минут они закусывали охлаждённую водку свеженарезанной сёмгой Печорского улова. Это блюдо было приготовлено не из тушки сёмгоподобного вида, выращенного в садке, где-либо организованного у слива воды охлаждения атомной электростанции. Это была дикая рыба, нагулявшая жир из криля на Лабрадоре. Эти два продукта отличаются как коньяк Реми Мартин и денатурат из ржавой двухсотлитровой бочки, предназначенный для промывки водолазных шлангов команды по поиску утопленников.

— Только ради этого стоит стать Героем Соцтруда! — подумал Раф.

Глава 4

В экспедиции, куда был направлен Раф по распределению, его уже ждали. В организациях такого типа работяг не хватает хронически! Текучесть кадров здесь умопомрачительная. Не то чтобы условия труда не удовлетворяют или заработки, убивает социалка, или, если прямее сказать, бытовые условия стремятся в иррациональную область. Район работ, в основном, расположен за Полярным кругом. Все материалы и оборудование завозят вначале по реке, на подбазы. Затем по автодороге, названной «зимником», завозят на точки бурения уже зимой, с декабря по март. Что очень интересно в этом процессе: снег на дороге по тундре не расчищают, а наоборот, наминают, накатывают. Постепенно дорога уплотняется, и зимник как бы растёт вверх над горизонтом, поэтому он не боится снежных заносов. По мере бурения скважины подвозят необходимые расходные материалы и продукты вертолётом. Этот вид транспорта чертовски дорог. И всё-таки зачастую на внешней подвеске возят трубы, вагончики и другие крупногабаритные объекты. В этой экспедиции был случай, когда на внешней подвеске необходимо было доставить вагончик, здесь его зовут «балок», с точки на базу. Точкой зовётся собственно буровая вместе с примыкающим посёлком, котельной, складами ГСМ и сыпучих материалов, столовой, пекарней и прочими прачечными, водокачками и банями. Один помбур по кличке «Геббельс» как-то напился средь бела дня, и буровой мастер, который является на буровой главным во всех вопросах, отослал его спать, чтобы он не попал куда-нибудь под шкивы. Других мер наказания в этих местах, типа увольнения, просто не бывает. Кадров не хватает любых, а если ещё нарушитель владеет корочками помбура — то он совсем король! Геббельс после разноса бурмастера покружил по окрестностям, в «жилуху» не пошёл, а привалился спать прямо в спецодежде в пустом вагончике на рундуке. Подошедшие помбуры начали цеплять на подвеску вертолёта, который был уже на подлёте, и заколотили дверь досками накрест. Во избежание отрыва двери на лету приладили срубленную ель. Её зачастую хранят с прошлого подвоза негабарита, в тундре ёлок нет. Она нужна как стабилизатор, чтобы во время полёта вагончик не крутило. Подвеска из вертолёта выходит на одном тросе, на вертлюжке, и груз иногда раскручивает, а ель стабилизирует направление перемещения груза вокруг своей оси. Ёлку привязали недобросовестно, и во время полёта она отпала. Погода, как часто бывает в тундре, неожиданно ухудшилась, и вагончик стало крутить вокруг оси. Геббельс проснулся. Он подумал, что его настигла белая горячка, он стал метаться по помещению, иногда стараясь вышибить ногой дверь. Его спасло то, что дверь, в отличие от ёлки, укрепили на совесть — он остался жив. После этого случая за Геббельсом укоренилось погоняло «Штурман». И он, преисполненный гордостью, всегда пёр на посадку в вертолёт без очереди. Был, кроме этого случая, знаменит этот человек тем, что ещё в начале его карьеры помбура, он при смене талевого каната на буровой упал почти с самого верха вышки, метров эдак с пятидесяти! Когда набирали новую оснастку талевой системы, он совместно с другими членами буровой вахты расправлял талевый канат, который имеет диаметр тридцать два миллиметра и очень жёсткий. Как-то так получилось, что он попал в так называемый жучок и его понесло на самый верх вышки, под кронблок. Не то, что он парень был неловкий — причина не ясная, как он угодил в этот жучок. Может, из-за того, что это был один из немногих случаев, когда он был трезвый?! Бурильщик от такого пассажа растерялся, вовремя не остановил лебёдку и вместе со всеми наблюдал, как сообразно законам инерции лебёдка тащит несчастного ввысь. Когда дуплина набрала вес, жучок расправился и Геббельс, впоследствии Штурман, вывалился и стал свободно падать, но как-то в сторону, цепляя при падении другие элементы оснастки. В конце пути он упал в поворотную площадку маршевой лестницы. Опять ему помог случай: погода была в этот день лётной, санитарный вертолёт пришёл абсолютно вовремя. Штурман пролежал в больнице больше года с множественными переломами. Инвалидность ему не дали, а выгнали из больницы за систематическую пьянку, и он вернулся в строй. Фигура после того случая у него была вся перекошена, осанкой он был кривоват, но никто никогда не слышал, чтобы он жаловался на какие-либо боли или недомогания. Был ещё в этой буровой бригаде Вася — «Охотник». Охотник он был потому, что врал про охоту, не переставая, и почти не повторялся. Было у него ружьишко двуствольное, и собака, которая смахивала на лайку. Самым знаменитым у него был рассказ о том, что когда он работал в лесотундре, то ходил на лося. Лось — это был его конёк: