Ирина Винокурова - Грач, или Вход дьявола Страница 10

— Ложись! Я защищу тебя! — и, подняв руку, в которой находилось что-то длинное, принялся ударять этим предметом об угол гардероба и стену, где заметил мелькнувшую тень.

Тут Изольда Лукьяновна разглядела в руках мужа палку. Она вскрикнула и отпрянула назад.

— Что с тобой, Власеночек мой? — чуть не плача спросила она. — Ты же портишь мебель!

Но не на шутку разошедшийся Плешивцев не слушал ее и наносил один удар за другим.

— Я расправлюсь с вами! — выкрикивал он. — Если не я, то кто остановит вашу бесовскую игру?!

Изольда Лукьяновна сорвалась с места и помчалась в прихожую, к телефону. Набрав номер «скорой помощи», она взволнованным голосом заговорила:

— Приезжайте! Мой муж; избивает палкой стену и говорит, что расправится с ней. А еще он бьет мою тень и говорит, что ОНИ там!

Далее, назвав свой адрес, Плешивцева подошла к входной двери. Она, стараясь не шуметь, тихо открыла ее, ожидая встретить бригаду врачей. За дверью, на лестничной площадке, она увидела соседей. Те, услышав шум, вызванный ее мужем, стали выходить из своих квартир, возмущаясь при этом и потирая сонные глаза.

— Ни днем, ни ночью покоя нет! — ругались они. — На работе весь день пашешь как проклятый, приходишь домой в надежде отдохнуть, так нет тебе — тут соседи ночью кордебалет устраивают!

— Милицию надо звать — она быстро успокоит! В каталажку заберут, а после нее не то что шуметь — на цыпочках ходить станут!

Услышав голоса соседей, Изольда Лукьяновна тихо вышла к ним на площадку. При взгляде на нее у собравшихся в мгновение иссякли все реплики возмущения. Плешивцева была бледная, взволнованная и, казалось, еле стояла на ногах. Тут же к ней подскочила больше всех кричавшая Лизочка из квартиры напротив и, состроив скорбно-лицемерное выражение лица, спросила:

— Что с тобой, милая Изольдушка? На тебе лица нет. Что-то случилось?

— Там Влас, он с палкой, мебель ломает…

— Вот-вот, — оживилась удовлетворенная Лизочка, которая жила одна с тех пор, как от нее сбежал третий муж, не выдержав и двух месяцев. — Я всегда говорила, что все мужики с рождения сатаной мечены. Все они такие! Им бы только…

Тут ее речь грубо прервали два семьянина из соседних квартир:

— Да не тебе мужиков хаять! На себя посмотри — третий муж;, и двух месяцев не прожив, сбежал! От хорошей бы не уходили мужья! А то вот только и умеешь рот разевать да хаять всех!

— Хватит вам лаяться, — заступился за Лизочку сосед с нижнего этажа. — Ну, не повезло ей с мужиками, что ж поделаешь? А Лизок у нас ничего — женщина видная и к тому же привлекательная.

Услышав такие слова в свой адрес, Лизочка расправила плечи, при этом кокетливо оглядывая стоявших на лестничной площадке мужчин, и, забыв об Изольде Лукьяновне, бросила ее руку. Она уже собиралась сделать два шага вперед, по направлению своего заступника, начав жеманно ему улыбаться и слегка передергивать плечиками, как услышала на лестнице властный голос Сары — жены Лизочкиного заступника:

— Это кто здесь видная и привлекательная женщина?! — громовым голосом спросила она. — Вот эта шавка, что ли? Насчет видной — не спорю: видна, когда орать начинает. А насчет привлекательной — не знаю. Если ее умыть, то и вся привлекательность в раковину стечет.

От таких обидных слов Лизочка покраснела и отошла назад, спрятавшись за спину многострадальной Изольды Лукьяновны, а оттуда уже позволила себе ответить:

— На себя посмотри — бочка с пивом!

Тут Сара повернулась к ней всем своим корпусом, и та словно растворилась в воздухе — ее стало не слышно и не видно. Надо заметить, что Сара габаритов была необъятных, да к тому же на полголовы выше всех присутствующих, а посему и возражать ей никто не решался.

И тут, в момент возникшей паузы, из-за двери Изольды Лукьяновны донесся звон бьющегося стекла.

— Ах! — воскликнула та. — Он разбил люстру!

— Неужто ту, из чешского хрусталя? — всплеснула руками Марья Степановна из угловой квартиры.

— Ту! — с горечью в голосе, глубоко вздохнув, подтвердила Плешивцева.

— А ведь просила я тебя тогда — продай! В двадорога бы купила — не продала! Сейчас бы висела у меня — целехонькой была. А теперь что? Ни люстры, ни денег!

— Да хватит вам! У человека горе, а вы со своими глупостями лезете, — оборвала Сара.

В этот момент на лестнице показалась бригада «скорой помощи».

— Здесь больной? — спросил врач в белом халате.

— Да, да, сюда, — засуетилась Изольда Лукьяновна и распахнула дверь своей квартиры.

Врач и два санитара вошли в квартиру, следом за ними устремилась толпа любопытных соседей, давно жаждущая зрелищ.

Взору всех вошедших предстал главный инженер Плешивцев — уважаемая интеллигентная личность. Правда, вид его был далек от такой характеристики — волосы на голове торчали в разные стороны, пижама от усердных боев с призраками в нескольких местах разорвалась и свисала клочьями. Влас Власович гордо и невозмутимо стоял посреди груды битого стекла, перевернутых и сложенных в виде баррикад стульев, озирая при этом победным взором вошедших.

— Ты посмотри, мужик совсем рехнулся! — прошептал на ухо Саре ее муж. — Сейчас его свяжут — и в машину. А прикидывался такой важной птицей!

— Да ты лучше на прихожку посмотри, — также шепотом произнесла Сара. — Я ж тебе, дураку, второй месяц о такой толкую. Наша совсем поистерлась — пора на дачу увозить.

Любопытные соседи, столпившиеся у входа в комнату, тихо перешептывались, обсуждая увиденное.

— Ну-с, — произнес немолодой врач, обращаясь к Плешивцеву, — и что это мы тут среди ночи делаем?

— Они приходили за мной! — пробубнил Влас Власович, слегка съежившись от стыда и спрятав в глубину души переполнявшие его победные чувства. — Они хотели меня убить.

— Ara, a вы их палкой! Только скажите: где ж теперь они — те, кто приходил к вам?

— Исчезли! Они не люди — призраки. Думают, что управляют миром. Все они — тени, черные тени, палачи душ людских; черви, грызущие изнутри. Вы должны помочь мне расправиться с ними!

— С кем — тенями, призраками или червями? — смеясь, спросил санитар.

— Вы мне не верите, смеетесь. Думаете, я сошел с ума! Нет! Я при памяти и знаю, что делаю.

— Конечно, при памяти, — продолжил врач. — И люстру при памяти разбили, и мебель перевернули. Только с памятью вашей что-то не то твориться стало. Вот поедете с нами сейчас, мы вас подлечим, память прежнюю вернем — и как раньше, будете здоровехоньким.

— Сейчас в психушку заберут, — вполголоса произнесла Лизочка.

Эти слова расслышал Плешивцев и, осмотрев собравшуюся толпу, произнес:

— Ну что ж, я согласен: в психушку так в психушку. Вам всем только хуже будет, а мне уже все равно! Я лишь хочу попросить исполнить мое последнее желание.

Врачи и санитары переглянулись, пожав плечами, и вопросительно посмотрели на тихо всхлипывающую Изольду Лукьяновну. Та, поняв их вопросительные взгляды, произнесла:

— Разрешите ему последнее желание. А что ты хочешь, Власеночек мой?

Взглянув печальными глазами на жену, он ответил:

— Только пять минут полежать в нашей кроватке и проститься с ней.

Врач рассмеялся на такую просьбу и одобрительно кивнул головой:

— Идите, голубчик, идите! А потом в машину и поедем.

Повернувшись, Влас Власович медленно побрел к спальне. За каждым его шагом пристально наблюдали собравшиеся соседи. В ком-то из них в тот момент промелькнула жалость и сострадание, на лицах некоторых — саркастические усмешки.

Плешивцев вошел в спальную комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Приблизился к кровати, лег в нее, осмотрел печальным взглядом полутемную комнату, закрыл глаза и… умер.

Через пять минут первой в комнату вошла Изольда Лукьяновна. Она подошла к мужу, тронула за руку, но, увидев его бездыханным, вскрикнула и, потеряв сознание, рухнула на пол.

На крик тут же вбежали санитары, следом за ними устремилась толпа соседей. Но, оценив произошедшее, лица толпившихся соседей сразу изменились. Насмешки и ухмылки сменились на скорбь и застывший ужас в глазах. Словно по команде все попятились назад к двери и, выскочив на лестничную площадку, молча разошлись по своим квартирам.

Санитары быстро привели Изольду Лукьяновну в чувство, вколов ей успокоительное, и усадили в кресло. Супруга ее вскоре забрала другая машина.

А за окном тем временем была глубокая ночь, и в царствующей тишине откуда-то доносился лишь победный лай пса.

Глава 9

Нелепые слухи

Слегка забрезжил рассвет, простирая свои первые утренние блики по сонной земле. Дуновение ветра сменилось, преображаясь из холодного ночного в приятную утреннюю прохладу. В эти мгновенья словно закрутились колесики какого-то необъяснимого механизма в природе. Первые волны рассвета пробежались по деревьям, траве, цветам. Цветы зашевелились, словно сбрасывая мантию сна. Прохладная роса оживила стебли, траву. Почувствовав пробуждение травы, зашевелились букашки, ночевавшие под ее сводами.