Мариэтта Роз - Девочка из Пентагона Страница 10

Мы топтались на пороге комнаты. Боялись. Смущались. Подпихивали друг друга. Наконец, решились. Взялись за руки и вошли.

Оглянулись.

Свертки увидели сразу же, они лежали на подоконнике. Каждый подписан. Тут же порвали обертку, обычную газетную бумагу. Сели на пол, начали рассматривать.

Мне Толик оставил две книжки Волкова — «Волшебник Изумрудного города» и «Семь подземных королей». Как я завидовала ему! Книги Волкова были такой редкостью! Особенно такие — с красивыми цветными иллюстрациями.

Сашке — Толик оставил свой кораблик в бутылке. Дружно ахнули! Ведь Толик моделью дорожил, это был подарок отца.

А в свертке ещё одного Сашки — в самом маленьком свертке из всех — оказалась немного потертая коробка карманных магнитных шахмат. Самое дорогое, что было у Толика.

Мне показалось, что мир вокруг меня сходит с ума! А поговорить не с кем… Вот если бы Юрка был рядом! Но его не было. У Лёньки и Кехи свои проблемы — выпускной класс и прочее. А родители со своим телевизором… Как так получилось, что рядом нет ни одного взрослого, с которым можно было бы поговорить?

Я думала про фильм, Кеху, бабу Валю, бабу Зину. Про давно умершего прадеда, о котором сейчас в семье никто никогда не говорит, словно не было его, словно не был он героем — или он, правда, не был героем? Тогда за что две красные звезды и орден красного знамени? Просто так? За молчание? Думала про неформалов, особенно про Юрку. Про манжеты. Про Вовку. Про Толика. Про Машку.

Все каникулы думала.

Ничего не придумала.

В первый учебный день пришла без галстука. Просто так.

Меня выставили на обозрение всему классу. Людмила Михайловна размахивала моим дневником, лупила им по парте и громко орала.

— Как ты смеешь выделяться!! Тоже мне — завела моду!

Ну да, выделяюсь. Все в галстуках, а я — без. Вот я просто так пришла без галстука. Собственно говоря, просто так и носила! А они? Вот они — почему они все носят галстук?

— Ты что стыдишься того, что ты пионер?!!!

Нет. Хотя и не горжусь. А чем гордиться-то? Вот если бы я в космос полетела!.. Вот это да! Я бы гордилась собой.

— Ты не слушаешь! — орала Людмила Михайловна. — Вы посмотрите только! Я ей говорю, а она по сторонам пялится.

— А Вы не кричите на меня, — спокойно сказала я. — Не надела галстук — подумаешь! — Я пожала плечами.

— Подумаешь!! — Людмила Михайловна раздулась от злости, затопала ногами. — А ты знаешь, что это кусочек знамени! Это кровь солдат, защищавших твою Родину, партию! Погибшие, чтобы ты, паршивица, жила и довольствовалась! Это кровь пионеров-героев!

Я задумалась.

Герои войны — это герои войны. Думаю, им всё равно: ношу я галстук или нет. И не потому что они умерли, а потому что они герои! Галстук тут ни причем.

Про пионеров-героев я тоже, конечно же, слышала, читала. Даже где-то как-то им сочувствовала. Но не восхищалась! Слишком уж они далеки от меня. Или книжки так плохо написаны… Не впечатляли.

А вот Вовка… Чем он не пионер-герой? Да, не война. Да, он не был пионером, всего лишь Вовкой. Но ведь он малышей спас! Целых две маленькие жизни. Ему даже медаль дали. Подумаешь, не успел стать пионером! Мелочь какая.

Буду носить галстук, решила я. Он цвета Вовкиной крови.

1989 г

Оба Сашки уехали на зимних каникулах, сразу после Нового года.

У Сашки Купцова родились сразу три сестрички! Внезапно разросшемуся семейству дали квартиру, попросторнее и в другом районе.

Ещё один Сашка — медлительный Сашка Калачиков — уехал жить к бабушке в Академгородок. У него оказалось больное сердце. Врачи порекомендовали из оживленного Центра уехать в более спокойное место, где больше деревьев и меньше машин.

Так я осталась одна.

В качестве утешения мать подарила мне годовую подписку на журнал «Пионер».

«Как это странно! — размышляла я. — Были рядом, и нет теперь…»

Я сидела на прескучнейшем собрании, смотрела в окно. За окном шел снег. Он падал пушистыми хлопьями, монотонно раскачиваясь. А я все думала и ничего не могла придумать.

Судьба казалась мне ужасно жестокой.

— Левадная!

А! что?

— Ты опять вертишься!

Я встала, вздохнула для приличия.

— Мы сейчас обсуждаем общественную работу класса на это полугодие, а ты вертишься! Вот у тебя, Левадная, есть предложения?

— Нет, — честно призналась я.

— Садись, Левадная, — вздохнула Людмила Михайловна. — А ещё пионер!

Это тут причем?

Но возражать не стала, села, даже попыталась сделать вид, что интересуюсь ходом собрания. Активисты предлагали пойти в художественный музей или устроить в классе демонстрацию документальных фильмов, на худой конец найти бабушку, которой просто необходимо шефство! Одноклассники тоскливо вздыхали — они, как и я, находили все это ужасно скучным.

Вот почему бы не предложить что-то, действительно, интересное? Например, мультики вместо документальных фильмов или планетарий. В художественный музей мы и так каждое полугодие ходим, а с прошлого раза там ничего не изменилось. Да и в округе нет ни одной порядочной бабушки! Все они какие-то слишком бойкие для своего возраста.

Я вздохнула. Как же скучно! И вообще… все теперь не так…

— А давайте! — вдруг восклицаю я.

Людмила Михайловна сердито зыркнула на меня, но я уже вскочила.

— Давайте! — повторила я. — Пусть каждый расскажет о своем любимом актере или певце. Или ещё о ком.

Класс загалдел.

— Ну, хорошо! Хорошо! — прикрикнула учительница. — Раз вы так хотите, то пусть! Левадная, ты первая.

Ну, воот! всегда так!

После уроков кинулась в сквер у оперного театра. К счастью, не смотря на зиму, несколько неформалов неуверенно топтались у скамеек.

— Привет, Жека! — крикнули они мне.

— Привет! А где Кирюха?

— А зачем тебе Кирюха? В невесты набиваешься? — засмеялись.

Я честно ответила.

— Ишь ты! — заулыбались неформалы. — Маленькая, а туда же! Будет тебе. Сделаем.

— Только мне быстро надо.

— Ишь ты! — опять заулыбались неформалы. — Быстро ей. Ладно, послезавтра будет. Ты приходи.

— Приду, — ответила я и пошла домой.

В назначенный день я, абсолютно гордая собой, пришла в сквер, и Кирюха-Ларчик торжественно вручил мне кассету. Ещё через несколько дней я — всё ещё очень гордая собой — пришла в школу.

Магнитофон в классе был, его заранее принес Колька. На перемене я с техникой даже немного поэкспериментировала. Запись, как мне показалось, звучала прекрасно!

Собственно говоря, не отсутствие посторонних шумов для меня было важным, а сам факт! Альбом был новым, песни мне нравились, и это был мой первый классный час, который я подготовила абсолютно самостоятельно!

Звездный час настал.

Я вышла к доске, встала в позу и громко сказала:

— Позвольте представить вам современного певца, он же автор, он же музыкант!..

— Левадная, не обезьянничай! — вздохнула учительница. — Как зовут твоего героя?

— Виктор Цой.

— Хорошо, — ответила учительница.

Как выяснилось, кто такой Виктор Цой она не знала…

Я стояла в укромном закутке на первом этаже, том самом, где еще вроде бы не так давно, стояли мы — пятеро! — вместе, и ревела. Рядом топтался Горюша и бормотал:

— Может, мамка не заругает. А ты дневник не показывай.

— А как не показывать, если родителей в школу вызвалии!

— Ну, может, не заругают, — бубнил своё Горюша. — Подумаешь! Великое дело. В школу вызвали. У меня мамку, знаешь, как часто вызывают?

Я кивала головой, но все равно ревела. Себя было жалко. И кассету. Кассету, наверное, было жальче. Её мне Кирюха записал, она хорошая!

Я отвернулась и, прижавшись лбом к стене, заревела пуще прежнего.

— Чего ревешь, дитё? — внезапно услышала я голос Лёньки.

— А ты чего пришел! — разъярился Горюша. — Вали отсюдова!

— Нааадо жее! — потянул Лёнька. — Какой отважный!

— Щас как дам!

Я повернулась. Рядом с Лёнькой стояла Кеха — они оба с любопытством разглядывали Горюшу. Я всхлипнула.

— Не реви. Вон красная уже вся. — Кеха достала из кармана платок, вытерла мне лицо. — Что случилось-то?

— Родителей в школу вызвали.

— Да ну! — удивился Лёнька. — И за что тебе такая честь? Да ты садись! В ногах правды нет.

Мы все сели, и я рассказала, про классный час, про Цоя, про «двойку» за поведение.

Ленька рассмеялся, обнял меня.

— Эх, Жека, Жека! Маленькая ты еще! Наверное, поэтому такая смелая.

— Да! смелая! А дома, знаешь, как влетит! — захлюпала я. — И кассету жалко. Мне её Кирюха записал. Говорит, альбом новый.

— А ты дневник спрячь, — сказала Кеха. — Вроде как потеряла.