Ион Агырбичану - «Архангелы» Страница 103

«Василе определил ее точно! Лаура любит жизнь, жизнь ее радует! И в душе ее таится немалая сила и воля», — думал Гица.

Какие только чувства не посетили молодого инженера за столом, и не самым последним было чувство признательности Василе за то, что он не влюбился в Лауру.

Но именно он, Георге Родян, оказался единственным человеком, к кому Лаура, казалось, холодна. То ли потому, что не заметила в нем ничего особенного, то ли потому, что, напротив, он поразил ее чем-то необычайным. Девушка с ним и двух слов не сказала, а уж о непринужденной дружеской болтовне, похоже, нельзя было и мечтать. Даже когда она изредка смотрела на соседа, глаза у нее были внимательны и серьезны. Нет, Гица решительно не понравился Лауре.

Молодого священника упросили петь народные песни, потом романсы. Мужчины, в особенности те, у кого бороды поокладистее, с охотой прикладывались к стопочке. Время бежало быстро. Протопоп, к собственному удивлению, заметил, что уже четыре часа и ему пора уезжать, чтобы засветло добраться до соседнего села, где на завтрашний день назначен в школе экзамен. Он выпил еще один, последний, как в деревне говорится, «у лошадиной морды» стаканчик, и коляска под прощальные крики оставшихся тронулась в путь.

Не успели все снова усесться за стол, как Василе Мурэшану сказал:

— А теперь и мы хотим вас поблагодарить. И я благодарю вас от всего сердца, с сожалением вас покидая…

— Как это покидая? Никуда ты сегодня не поедешь! — заявил отец Поп.

— В шесть часов я уезжаю вместе с домнулом инженером. У нас очень важные и срочные дела! — выдавил из себя Василе.

Священник, ничего не понимая, посмотрел на попадью, попадья на священника.

— Не можешь ты так уехать… — уже сердито заговорил отец Поп.

— Я и сам не знал, что мне придется уезжать сегодня. Поэтому я вас и не предупредил, — отвечал Василе.

— Вот так незадача! Да как же так можно? — вздыхал священник. Потом предложил: — Ну, хоть в дом зайди на минутку (обедали они на террасе), я с тобой передам письмо отцу Мурэшану. Вот так незадача! — повторял он, переступая порог.

Отец Поп не знал, с чего начать, что сказать; он копался в книгах, стоявших на полке, как будто никак не мог найти письма. Василе стоял у двери и терпеливо ждал. Потом он резко повернулся к молодому священнику, взглянул на него исподлобья и спросил:

— Значит, уезжаешь?

— Да, — глухо сказал Василе. Он давно уже с душевным неуютом ожидал этого разговора.

— И больше не вернешься?

— Вы же знаете, что у меня приход и я должен в нем быть как можно скорее, — отвечал юноша, глядя в пол.

— Вот именно поэтому ты и должен был бы вернуться, — настойчиво проговорил священник. — Что за дурацкая история! — Отец Поп кипел от возбуждения, но сказать про Лауру не решался и теперь.

Василе заговорил сам:

— Я хочу все объяснить, отец Поп. Мне известны намерения моего отца, но когда я ехал в Гурень, мое сердце и слово были уже отданы другой. Домнишоара Лаура девушка редких достоинств, но я уверен, что она никогда бы не согласилась выйти за меня замуж.

Священник испытующе посмотрел на Василе: смеется он, что ли?

— Ты… ты… — Ему хотелось сказать: «Ты с ума сошел».

— Нет, не согласилась бы, — повторил Василе.

— А откуда тебе это известно? — сдерживая гнев, холодно спросил отец Поп.

— От самой домнишоары.

— От Лауры?

В этот миг в комнату вошла попадья. Материнское сердце ее не выдержало, она непременно хотела знать, что происходит. Неужто их планы, на которые они с мужем возлагали столько надежд, рассеются словно от дуновения ветра?

Попадья застыла у притолоки.

— Да, от самой домнишоары, отец Поп! Она говорила мне, что со мной ей приятно вести дружеские беседы, но замуж за меня она бы не вышла.

— Глупости! Лаура всегда говорит глупости! — послышался из дверей голос попадьи. — На слова Лауры нельзя полагаться.

— Разрешите мне быть другого мнения, — улыбаясь, возразил Василе. — Возможно, я знаю домнишоару лучше, чем вы. Она говорит всегда только то, что и в самом деле думает. Она очень откровенна, и у нее достаточно сил, чтобы добиваться того, что она считает истинным. Домнишоара Лаура удивительная девушка, и, уверяю вас, ее будущее более блестяще, нежели то, какое мог бы обеспечить ей я. И это будущее, поверьте, не за горами.

— Ничего не понимаю, что ты говоришь, — хмуро пробормотал отец Поп.

— В скором времени все поймете. Я не думаю, что ошибся. И позвольте поблагодарить вас обоих от всей души за сердечное гостеприимство, каким я пользовался почти два года.

Василе пожал руки священнику и его жене. Выходя из комнаты, он столкнулся с домнишоарой Лаурой.

Оставшись наедине с Лаурой, инженер Родян в первую очередь обратил внимание на то, как она побледнела, услышав, что Василе уезжает сегодня вечером. Синие глаза ее уставились куда-то в пустоту и уже не искрились веселостью. Когда попадья встала из-за стола, Лаура рванулась вслед за ней, но все-таки усидела на месте. Две слезинки бриллиантами повисли на ее длинных густых ресницах.

— У вас красивое село, домнишоара, — с трудом выдавил из себя Гица.

— Теперь оно не будет таким красивым, — проговорила девушка, не глядя на него.

От такого ответа в душу молодого человека пахнуло холодом. «Она любит Василе», — понял он. Они молчали, молчать было тяжело. Наконец Гица преодолел себя:

— Вы даже не знаете, как я завидую Василе, домнишоара.

— Домнул у Мурэшану? — переспросила Лаура, по-прежнему глядя куда-то вдаль.

— Да, домнулу Мурэшану, — подтвердил Гица.

— И чему же вы так завидуете, хотелось бы знать?

— Тому… тому, что с его отъездом село перестанет быть красивым, — нерешительно проговорил Гица.

Лаура обернулась к нему, и по губам ее легкой бабочкой порхнула улыбка.

— Я заметила, что молодые люди склонны к преувеличениям. И напрасно. Действительно, село опустеет без домнула Мурэшану, потому что мне не с кем будет смеяться, гулять и разговаривать. Мне жаль наших прогулок. — Она вновь взглянула на Гицу, легкая улыбка тронула ее губы.

— И только-то? — недоверчиво переспросил Гица.

— Разве этого мало? Остаться в деревне без приятного общества, без собеседника умного и веселого…

— Красивого! — улыбнулся инженер.

— Красивого? — Глаза Лауры удивленно распахнулись, и взор их, смягчившись, задержался на Гице. — Мне он не кажется красивым.

— А не могли бы вы сказать, кто тогда кажется вам красивым, домнишоара? — робко, но с улыбкой спросил инженер.

— Вы хотите знать это?

— Да.

— Правда хотите? Вас это интересует? — продолжала спрашивать Лаура, освещая Гицу взглядом своих синих глаз.

— Очень интересует! — живо откликнулся молодой человек.

Девушка шагнула к нему, наклонилась и шепотом, прошелестевшим словно шелк, сказала:

— Вы!

Повернулась на каблуках и бросилась к двери. Дверь в тот же миг распахнулась, и на пороге показались Василе Мурэшану и отец с матерью.

Спустя недолгое время молодые люди, сидя в скрипучей расхлябанной бричке, катили на станцию. Первую половину пути они проехали молча. Потом, словно подумав об одном и том же, переглянулись с улыбкой, и Гица спросил:

— Самую последнюю новость знаешь?

— Если сообщишь…

— Я услыхал из собственных уст домнишоары Лауры, что нравлюсь ей.

— И я!

— Ты тоже ей нравишься?

— Нет. Услыхал из ее собственных уст, что ей нравишься ты. Видел, как она прикрыла мне рот ладошкой? Это чтобы я не предал гласности доверенный мне секрет.

— Потом вы еще шептались, да? — Гица не на шутку разволновался.

— Да.

— И что же она тебе сказала?

— Что ты красивый.

— Надо же! — вспыхнул инженер.

— Ничего удивительного, дорогой домнул Родян, такова Лаура: всегда искренна и ничего не умеет скрыть. Я знаком с ней два года и знаю: эта девушка никогда никого ни в чем не обманет. Ей это просто в голову не придет.

Оба снова надолго замолчали. Впереди уже виднелась станция.

— Знаешь, о чем я думал? — вдруг спросил Гица.

— С удовольствием узнаю, — весело откликнулся его спутник.

— Что буду просить руки домнишоары Лауры.

— Исполняется! — воскликнул Василе.

— Что исполняется?

— Мое предсказание. Я напророчил ее родителям, что у домнишоары Лауры будет блестящее будущее, если она не выйдет за меня замуж. — И Василе принялся рассказывать, какой трудный разговор был у него с отцом Попом.

Купив билеты, молодые люди уселись в поезд и погрузились в мечты: Василе думал об Эленуце, Гица о Лауре.

Ах, молодость, молодость!

Как далеки были оба от всех несчастий, что обрушились на семейство Родян. Они думали только о своем будущем, только о своем счастье. Они строили воздушные замки, поселив туда двух прелестных девушек. Весь остальной мир больше не существовал!