Александр Проханов - Теплоход "Иосиф Бродский" Страница 11

— Так где же вы познакомились со своей будущей женой?

— Да вот, Аркаша во всем виноват, — кивал Малютка на Куприянова, который снисходительно улыбался, поощряя откровения друга. Статный, плечистый, он напоминал безукоризненный манекен, на котором великолепно сидел дорогой костюм. Сероглазый, гладкий, барственный, он был похож на пресыщенного кота. Дитя успеха, он был исполнен уверенности в победе на президентских выборах, куда его влекли могущественные, необоримые силы внутри страны и за ее пределами. Он согласился на этот ужин втроем, чтобы насладиться превосходством над врагом, еще. но поверженным, но уже обреченным. Взирал на Есаула с легким снисхождением, как на человека, которому было невозможно помочь.

— Аркаша большой мастер на всяческие развлечения, — продолжал Малютка. — Раз в месяц у себя в Успенском устраивает скачки, на манер лондонских дерби. Это надо видеть, я вам скажу. Полсотни лошадей, каждая стоимостью в миллион долларов. Лучшие жокеи Европы. Смотреть — загляденье! Чубайс вскакивает и в трансе бьет по голове Немцова. Хакамада, как бандитка, свистит в два пальца. Дедушка Ельцин в азарте хватает своего зятя Юмашева и скидывает с трибуны. Деньгами все сыпят, проигрываются в пух и прах. Вижу среди них женщину — блеск. От страсти кончает и стонет. Из сумочки вынимает пачки по десять тысяч зеленых. «Кто такая?» — спрашиваю у Потанина.

— «Не знаешь? Это же Луиза Кипчак. Дочка петербургского мэра, который на спор с принцем Чарльзом проглотил яйцо Фаберже и умер. Патологоанатомы после вскрытия вернули яйцо в Эрмитаж. Дочь вся в него». Я ее тогда засек и подумал, Аркаша меня познакомит. — Он легонько ткнул Куприянова локтем, тот чуть поморщился от боли, но продолжал улыбаться, прощая фамильярную выходку. Малютка был главным спонсором его предвыборной кампании, и каждый подобный толчок приносил в предвыборный фонд несколько миллионов долларов.

— Понимаю вас, Франц. Луиза — настоящая светская львица, а вы, я знаю, охотились в Кении на львов. — Есаул выражал высшую степень заинтересованности, восхищаясь искусством рассказчика. При этом отмечал состав кружка, который сложился вокруг Куприянова, продвигал его к власти. Олигархи «ельцинского призыва» и сам престарелый властитель желали видеть Куприянова Президентом, с его помощью восстановить свое пошатнувшееся могущество, вновь опрокинуть Россию. — И как же вы познакомились?

— Вечером Куприяныч устроил коктейль с демонстрацией стриптиза. Аркаша любит шашлык из молодого женского мяса, насаженного на штырь. Правильно я говорю, Аркан? Вокруг шеста увивалась стриптизерша из Нигерии, у которой груди как два черных арбуза. Классная девка из Швеции, гибкая, как рыжая кошка, с лобком в виде серпа и молота. Креолка из Коста-Рики, у которой в пупке горела лампочка, а из лобка торчала горящая золотая свеча. Женщина-змея из Японии обвивалась вокруг шеста тремя узлами, а потом уползала, оставив на подиуме светящуюся чешуйчатую кожу. Среди нас, мужиков, была Луиза. За ней ухаживал Дерипаска, с сальной рожей все подносил коктейли. Она разогрелась на все сто, выскочила на подиум и стала танцевать у шеста. Это был танец, я вам скажу. — Малютка раздул красные ноздри своего сплющенного в боксе носа, и казалось, из них повалил розовый пар. — Сперва сбросила туфли и стала топотать босиком, и я от лапок ее обалдел. Потом нажала какую-то кнопку, и платье с нее слетело, как листья с клена. Такое тело я видел только раз в Голливуде, когда купил себе на ночь кинозвезду. Она увидела, что я смотрю на нее, как на НЛО, сняла лифчик и метнула мне прямо в лицо. Я чуть в обморок не грохнулся — в лифчике ее запах, тепло, духи, а она кружит вокруг шеста, и груди ее плещутся, как два дельфина. Трусы ее полетели куда-то в зал и упали на голову Дерипаски, который тут же их стал набивать купюрами. А я увидел, как она без трусов выгибает вперед бедра, крутит животом, раздвигает ноги, и ослеп натурально. Между ног у нее сияние, бриллиантовый блеск, как в Лас-Вегасе, когда ночью летишь над Невадой. Думаю, для пирсинга она использовала весь Алмазный фонд. У меня на пальце был перстень с тяжеленным алмазом, — купил в Амстердаме у еврейских ювелиров. Я этот перстень снял, кинул ей, и она, представляете, поймала его ртом, как собака кость, и показала мне зад такой красоты, что я был готов скакнуть на. Тут же решил — моя женщина, женюсь и все, чем владею, отдам.

Есаул восхищался этим порывом бычьей страсти, пасовал перед разгулом неандертальских чувств. Кутался в эти эмоции, как убийца кутается в плащ, пряча клинок. Понимал, что союз Малютки и Куприянова питает силу последнего и надо рассечь союз, умным и точным ударом обессилить Куприянова.

За стеклом переливалось, бесшумно плескалось казино, словно огромный павлин распустил свой пышный, в золотых и зеленых звездах хвост. За другим стеклом прохаживалась горделивая птица с ворохом сложенных перьев, похожих на гаснущий в небе салют. Затрепетала, страстно задрожала, раздувая стоцвет-ный сноп, и раскрылся громадный веер, великолепная радуга, из которой смотрели темно-синие очи с изумрудными и золотыми подглазьями, словно лик изумленного языческого божества.

Есаул чувствовал напряженное поле, которое создавали эти две великолепные стеклянные стены, окружая его бесчисленными переливами цвета. Он находился в реторте, где шла таинственная реакция, пролетали бесшумные разряды, вспыхивали сгустки плазмы. Дух, сжатый мощными силами, накалялся, струился под воздействием световых лучей, преображался, был готов к восприятию огромной фантастической истины.

— И вот вы решили сыграть свадьбу? Отправиться на теплоходе по Волге? — Есаул ничем не выдавал происходящую в нем глубинную работу по сотворению чудесного кристалла. — Вы покорили самую недоступную красавицу России. Так альпинисты многолюдной командой отправляются покорять Монблан, но до вершины доходит единственный.

— Наоборот. Чтобы ею овладеть, я был вынужден спуститься в самую глубокую шахту, из тех, что принадлежат мне. Вы знаете, что она мне сказала, когда я сделал ей предложение и подарил бриллиантовое колье, не заплатив шахтерам месячный заработок? «Франц, я отдамся тебе на глубине двух тысяч метров. Поставь наше брачное ложе в своей самой глубокой шахте». Я выбрал воркутинскую шахту. Аварийная, глубина две тысячи метров. Угли выбраны, добираем остатки. Шахтеры спускаются, молятся, как перед смертью. Даю приказ: «Двуспальную итальянскую кровать поставить в самый дальний забой. Застелить лучшим французским бельем. Рядом торшер, обогрев, бар с лучшим вином». Все сделали, как приказал. Мы с Луизой надеваем робы и каски, берем шахтерские лампы. Опускают нас в ствол, отводят в тупиковый забой. Там стоит роскошная кровать, шелковое одеяло, розовые наволочки. Рядом торшер из сердолика, шампанское в серебряном ведерке со льдом. А кругом куски угля, свод чуть укреплен опалубкой, угольки шуршат с кровли. Раздеваемся. Она сняла пластмассовую каску, робу и осталась ни в чем, со своим Лас-Вегасом, как Хозяйка Медной горы. «Давай, говорит, милый, выпьем шампанского». Чокнулись с ней на глубине двух километров, легли в постель. В свете торшера ее бриллианты горят, как электросварка. Каменный уголь в кровле блестит, в нем всякие окаменелые папоротники, древние ящеры, первобытные слюдяные стрекозы. Я ее обнимаю, а сам думаю: «Да это же рай подземный!» Она такое со мной вытворяет, что у меня полный отпад. Вдруг по громкой связи сигнал тревоги. В соседней штольне авария. Метановый взрыв и обвал. Бригаду засыпало. «Срочно покинуть шахту!» «Надо, говорю, сматываться». — «Нет, говорит, самый кайф для любви». — «Засыплет обоих, и вся любовь!» — «Где нет смерти, там нет любви». Села на меня верхом, как ведьма, и понеслась. По громкой связи аварийные команды, пожар, люди гибнут. Кто Бога молит, кто проклинает, кто с родными прощается. А мы несемся по адским кругам, и она меня пятками пришпоривает. Угомонилась, когда у меня глаза на лоб вылезли. Поднялась, надела робу, каску, выпила шампанское и сказала: «Теперь пойдем, милый. Буду твоей женой». Нас вытащили, а потом мертвых шахтеров два дня подымали. Она на похороны пошла, смотрела, как красные гробы несут, и под духовой оркестр кончала. Я понял, что второй такой женщины мне не найти.

— Ты, Франтик, породнился с великой фамилией, — многозначительно заметил Куприянов, как знаток сокровенных таинств. — Ее папенька, прежде чем подавиться яйцом, любил с тазом горячей воды опускаться в склеп Петра Первого и часами перемывал косточки государю императору. А его вдовица, великолепная госпожа Стеклярусова, сделала себе на живот пересадку кожи с мертвой принцессы Дианы, отчего раз в месяц, когда наступает урочное женское время, она начинает синеть, как болотный гриб. Ты, Франтик, приобщился к августейшим фамилиям. Не случайно твое свадебное путешествие состоится в августе.