Амели Нотомб - Серная кислота Страница 11

– Что ты хочешь теперь?

– Свободы.

– Свободу не засунешь потихоньку в карман.

– Как по-вашему, отсюда можно сбежать?

– Исключено. Тут такая система безопасности – муха не пролетит.

– А если вы нам поможете?

– Что значит «нам»? Я хочу помочь тебе.

– Надзиратель Здена, если вы поможете только мне, вы не перестанете быть чудовищем.

– Хватит читать мне мораль!

– Мораль – полезная штука. Она не позволяет делать передачи вроде «Концентрации».

– Ты же видишь, что она не работает.

– А может и сработать. Шоу закроют.

– Ты в своем уме? Это самый большой успех за всю историю телевидения!

– Правда?

– Каждое утро мы смотрим рейтинги – рехнуться можно!

Панноника обескураженно замолчала.

– Ты права, зрители – подонки.

– Это не оправдывает вас, надзиратель Здена.

– Я все-таки не такая, как они.

– Докажите.

– Я не смотрю «Концентрацию».

– А вы не лишены чувства юмора, – процедила Панноника.

– Если я, рискуя жизнью, освобожу тебя, это будет достаточным доказательством?

– Если меня одну, то не факт.

– То, что ты просишь, невозможно.

– Коль уж рисковать жизнью, так спасать всех.

– Не в том дело. Остальные меня не волнуют, вот и все.

– Разве это повод, чтобы бросить их пропадать?

– Конечно. Ведь если я тебя освобожу, то не просто так.

– В каком смысле?

– Придется меня отблагодарить. Не стану же я подвергаться опасности даром.

– Не понимаю, – сказала Панноника, каменея.

– Понимаешь, прекрасно понимаешь, – ответила Здена, ища ее взгляд.

Панноника зажала рот рукой, словно ее вот-вот вырвет.

На сей раз надзирательница не пыталась ее удержать.

Лежа на тюфяке, Панноника плакала от отвращения.

От отвращения к человечеству, смакующему такую передачу.

От отвращения к человечеству, породившему такую Здену. А она-то видела в ней обездоленную жертву системы! Да эта тварь еще хуже, чем все системы на свете!

От отвращения к себе, наконец, пробудившей такие желания в звероподобном существе.

Панноника не привыкла испытывать отвращение в таких дозах. Она провела ужасную ночь.

Надзирательница Здена отправилась в постель, полная впечатлений, которые не умела ни назвать, ни понять.

Она чувствовала себя скорее довольной. Но не знала отчего. Может, оттого что имела со своей избранницей долгий разговор. Который кончился, в общем, плохо, как и следовало ожидать, но со временем все изменится.

Разве не нормально, что она хочет награды за освобождение?

В глубине ее существа притаилось отчаяние, которое не решалось заявить о себе, назвавшись этим словом. За несколько ночных часов оно прорвалось на поверхность.

Досада постепенно сменилась злой обидой: «Условия здесь ставлю я, плевать, что мадемуазель это не нравится. Власть принадлежит сильным, за все надо платить. Хочешь быть свободной – смиришься».

Озлобление не замедлило перерасти в какое-то лихорадочное упоение: «Ну и пусть я тебе противна! Пусть! Мне нравится тебе не нравиться, и цена, которую ты заплатишь, понравится мне от этого еще больше!»

Назавтра ЭРЖ-327 заметил у Панноники круги под глазами. Он не обратил внимания на то, что у надзирательницы точно такие же. Однако констатировал, что она держится с Панноникой холодно, и испытал некоторое облегчение.

Но почему любимица узников выглядит такой удрученной, подавленной? Это на нее не похоже. До сих пор даже в самые тяжелые дни сила в ее взгляде не иссякала. Сегодня взор ее погас.

У ЭРЖ-327 не было возможности поговорить с ней до наступления темноты.

За стенами лагеря неистовствовали СМИ. Чуть ли не все газеты отвели первую полосу воззванию Панноники с огромной фотографией: узница стоит на плацу и обращается к публике. Где-то попросту напечатали аршинными буквами первую фразу: «ЗРИТЕЛИ, ВЫКЛЮЧИТЕ ТЕЛЕВИЗОРЫ!» Где-то вторую: «ГЛАВНЫЕ ПРЕСТУПНИКИ – ВЫ!» Некоторые вынесли в заголовок самую хлесткую: «НАШИ УБИЙЦЫ – ЭТО ВАШИ ГЛАЗА!»

Далее следовал полный текст обращения. Нашлись журналисты, не постеснявшиеся начать комментарий словами «Я же вас предупреждал…». Кое-какие глянцевые журналы заявили, что все было спланировано заранее, что девушке заплатили и т. п. От читателей посыпались письма с вопросом, платят ли узникам за то, что их казнят.

За исключением этих жалких инсинуаций пресса была единодушна: она целиком и полностью признавала правоту Панноники и превозносила ее. «Героиня! Настоящая героиня!» – восторгалась публика.

За ужином смущенная Панноника сообщила своей бригаде, что сегодня она шоколада не получила.

– Еще бы, – отозвалась МДА-802. – Это в наказание за ваше вчерашнее выступление.

– Вот видите, – подхватил ЭРЖ-327, – вчера надзиратель Здена хвалила вас за то, что вы это сделали, а сегодня первая вас карает. Разве можно верить таким людям!

– Но… Из-за меня у вас сегодня нет шоколада! – запинаясь, пролепетала Панноника.

– Вы шутите, наверно! – запротестовала МДА-802. – Ведь столько недель он у нас был благодаря вам.

– Вот именно, – заметил мужчина.

– Если б не моя выходка, он был бы и сегодня.

– Поскольку вы совершили подвиг, мы счастливы быть лишенными шоколада сегодня вечером, – воскликнула одна из женщин.

– К тому же и шоколад не ахти. Не самая лучшая марка, – сказала МДА-802.

Все покатились со смеху.

– Спасибо, – пробормотала Панноника, внезапно устыдившись при мысли о свежей булочке, которую съела накануне, даже не вспомнив о товарищах.

Ее так мучили угрызения совести, что она разделила свою черствую горбушку на всех, и те набросились на ее хлеб, не задавая вопросов.

Телевизионщики не уставали восхищаться показателями:

– Фантастика! Никогда, никогда мы не собирали столько народу!

– Подумать только: все рукоплескали девчонке, а результат получился совершенно обратный.

– Хоть бы она еще раз воззвала к зрителям!

– У нее врожденный драматический дар.

– Ей бы на телевидении работать!

Общий гогот.

Надзиратель Здена продолжала держать Паннонику без шоколада.

Аудитория «Концентрации» продолжала расти.

Если бы Панноника знала, что ее шаг будет иметь такие последствия, отчаяние, и без того невыносимое, ее бы сломило.

Журналисты отмечали печальное выражение лица СКЗ-114. Многие писали о наказании, которому она, скорее всего, подверглась за свой поступок: «Мы обязаны последовать призыву Панноники! Она дорого заплатила за свой героизм».

Рейтинг передачи вырос еще.

В какой-то редакционной статье была выявлена удивительная закономерность: «Все вы – люди без чести и совести. Чем больше вы негодуете, тем больше смотрите». Этот омерзительный парадокс немедленно распространился по всем СМИ.

Рейтинг подскочил выше некуда.

Колумнист из вечерней газеты развил утреннюю тему: «Чем больше мы говорим о „Концентрации“, чем больше пишем о ее недопустимости, тем больше зрителей она собирает. Единственный выход – молчать».

Призыв к молчанию получил оглушительный резонанс. «Замолчим!» – кричали обложки журналов. Ежедневная газета с огромным тиражом заполнила первую полосу единственным словом: «Молчание!» Радиоканалы сообщали всему свету, что больше не скажут ничего, ну просто совсем ничего на эту тему.

Рейтинг взлетел до небес.

– Шоколада все нет? – спросил как-то вечером у Панноники один из мужчин за столом.

– Прекратите! – одернула его МДА-802.

– Увы! – ответила Панноника.

– Ну и ничего страшного. Пустяки! – решительно заявил ЭРЖ-327.

Панноника знала, что это неправда. Он, как и все, в шоколаде остро нуждался. Вроде бы действительно пустяки, но на протяжении многих недель эти крохотные ежевечерние кусочки шоколада были их основной энергетической подпиткой. И конечно, жалкий черствый ломоть и пустая баланда не могли восполнить нехватку бесценных калорий. С каждым днем Панноника чувствовала, что слабеет.

– Может, вам еще раз воззвать к публике? – сказал ЭРЖ-327.

– Чтоб мы остались еще и без хлеба? – взревел мужчина.

– Как вам не стыдно? – воскликнула МДА-802.

– Он не так уж неправ, – вмешалась Панноника. – После моего обращения прошло две недели, и, как видите, кроме исчезновения шоколада, никакого действия это не оказало.

– Откуда нам знать? – сказал ЭРЖ-327. – Мы понятия не имеем, что творится на воле. Может, «Концентрацию» давно уже никто не смотрит. Может, мы накануне освобождения.

– Вы верите? – с улыбкой спросила Панноника.

– Я, например, верю, – сказала МДА-802. – Знаете, есть такая восточная поговорка, по-моему, она очень подходит: «Не опускай руки, ибо рискуешь сделать это за минуту до того, как произойдет чудо».