Пэт Конрой - Обрученные с Югом Страница 11

— Я даже родителям ничего не скажу. Им особенно не надо ничего знать. Моя мать — директор вашей новой школы. А мой отец будет преподавать вам физику в этом году.

— Надеюсь, ты не расхочешь дружить с нами после того, что случилось, — сказала Шеба со слезами на глазах.

— Я никогда не расхочу дружить с вами. Что бы ни случилось.

— Тогда мы расскажем тебе немного правды. Для начала, — сказал Тревор. — Мать родом из Джексона, штат Вайоминг. Последний штат, в котором мы жили, — Орегон. В матери нет ни капли чарлстонской крови. Об отце тебе лучше не знать. А моя сестра — самая лучшая актриса в мире.

Тут Шеба, к моему удивлению, перестала плакать, вытерла глаза и улыбнулась самой обворожительной улыбкой.

— Да, но это тоже секрет. Только между нами, — заявила она.

— Я не скажу никому ни слова, — повторил я свое обещание.

— Ты просто ангел, — произнесла уже совершенно спокойная Шеба По и нежно поцеловала меня.

Впервые девушка поцеловала меня в губы. После этого в губы же и так же нежно поцеловал меня Тревор, чем огорошил еще больше.

Я спустился с крыльца, потом оглянулся, не желая расставаться с близнецами, и проговорил:

— Ничего не произошло. Так и будем считать.

— Кое-что все-таки произошло, маленький газетчик, — ответил Тревор и ушел в дом, но его сестра задержалась.

— Пока, Лео Просто Кинг. Это хорошо, что мы с тобой соседи. И все-таки не спеши влюбляться в меня только потому, что я ужас как мила. Не верь мне, малыш.

— Ты можешь быть ужасна, как смертный грех, отвратительна, как исчадие ада. Я все равно уже влюбился в тебя. — Я переждал несколько ударов сердца и закончил: — Малышка.

Домой я летел, думая о том, что никогда в жизни не говорил подобных слов девушке. Я вообще в первый раз флиртовал с девушкой. Меня словно подменили — впервые меня поцеловали и девушка, и юноша, и домой я вернулся совсем другим человеком.

Глава 3

В яхт-клубе

Был дневной час, когда всепожирающее чарлстонское солнце жарило на полную катушку, а воздух был так влажен, что я пожалел о том, что у меня нет жабр за ушами. Я вошел в большой обеденный зал яхт-клуба, дабы присутствовать на ланче, как повелела мать. Яхт-клуб был убран плюшем, но весьма потертым, и требовал ремонта. Что касается меня, то, спускаясь по лестнице под презрительными взглядами основателей клуба, я чувствовал себя как человек, который ступает на вражескую территорию, где таится немая угроза. Основатели клуба взирали на меня с портретов, их лица были перекошены по вине неумелого художника. Чарлстонский портретист придал столпам города, расположенного в междуречье Эшли и Купера, такой вид, будто им зараз приспичило и посетить зубного врача, и принять слабительное. В начищенных до блеска ботинках я ступал по восточным коврам и озирался в поисках швейцара в униформе, который проводил бы меня в святая святых клуба. Но те немногие служители, что мне встречались, не обращали на меня никакого внимания. Я приближался к столикам, из-за которых доносилась приглушенная болтовня обедающих. За окнами блестел Купер, в неподвижном воздухе подрагивали паруса яхт, словно крылья бабочек. Я без труда мог представить себе крепкие выражения, которыми скучающие от безделья матросы кроют безветренную погоду. Перед тем как войти в обеденный зал, я перевел дух и попытался вообразить, какая роль уготована во время обеда мне. Чарлстон производил на свет аристократов столь утонченных, что они могли учуять запах инородных хромосом безродного бродяги из подмышек вспотевшего Равенеля, играющего в теннис. В этом городе и в этом клубе прекрасно знали, кто свой, а кто чужой, а я никак не тянул на своего. И прекрасно понимал это.

Отец встал из-за стола и через весь зал помахал мне. Идя по залу, я чувствовал себя как козявка в носовом платке, которую вынули из носа и внимательно рассматривают. Но я приметил и то, что в безветрие вода в реке приобрела зеленый, почти бирюзовый оттенок и отбрасывает на потолок отсветы, которые перебегают от люстры к люстре, словно волны.

За столиком, к которому я подошел, атмосфера была не слишком веселая, так что мое появление встретили с радостью.

— Это наш сын, Лео Кинг, — представил меня отец. — Лео, это мистер Чэдуорт Ратлидж и его жена Гесс. Рядом с ними мистер Симмонс Хьюджер и Поузи Хьюджер.

Я пожал руки взрослым и оказался лицом к лицу с тремя особями примерно моего возраста. Знакомство с ровесниками всегда меня пугало больше, чем со взрослыми. Сидя как раз напротив сверстников, я испытывал дикую неловкость под их любопытными взглядами. Но это уж мои собственные проблемы, и молодежь, сидевшая напротив, ни в чем не виновата.

— Сын, — обратился ко мне отец, — молодой человек, который сидит напротив тебя, это Чэдуорт Ратлидж-десятый.

Я наклонился через стол и пожал Ратлиджу-десятому руку.

— Десятый? — не удержавшись, переспросил я.

— Десятый. У нас очень старый род, Лео. Очень, — ответил Чэдуорт-младший.

— А прелестная девушка рядом с ним — его подруга, Молли Хьюджер, с родителями которой ты уже познакомился, — добавил отец.

— Привет, Молли, — пожал я руку и ей. — Приятно познакомиться.

Мне и вправду было приятно: Молли Хьюджер выглядела так, что сомнений не оставалось: на балу дебютанток она затмит всех.

— Привет, Лео, — ответила она. — Похоже, мы будем учиться в одном классе.

— Тебе понравится в «Пенинсуле». Это хорошая школа, — ответил я.

— Другая девушка — Фрейзер Ратлидж, — продолжал знакомить нас отец. — Она играла в юниорской команде за «Эшли-Холл». Сестра молодого Чэда и лучшая подруга Молли.

— Фрейзер Ратлидж? — удивился я. — Из баскетбольной команды?

Девушка смутилась так сильно, что ее фарфоровая кожа порозовела. Волосы у нее были блестящие, фигура крепкая и сильная, плечи широкие, она излучала здоровье, напоминая олимпийца на отдыхе. Во время матча, который я видел в прошлом году, она вела себя как львица. Фрейзер кивнула мне, потупив взгляд.

— Я видел вашу игру с «Портер-Гауд», — сказал я. — У тебя было тридцать очков и двадцать подборов. Ты играла великолепно, просто великолепно!

— Да, она мастер, — подтвердил ее отец Уорт Ратлидж, — «Эшли-Холл» без нее не выиграет ни одной игры.

— Фрейзер у нас парень в юбке, — добавила Гесс Ратлидж. — Она крутила «колесо» на пляже, на острове Салливан, когда ей не исполнилось и двух лет.

— «Колесо» она крутит здорово. Но не романы, — вставил слово ее брат.

— Оставь Фрейзер в покое, — ровным голосом сказала Молли своему приятелю.

— А вы любите спорт? — Я адресовал вопрос Чэду с Молли.

— Я плаваю на яхте, — ответила Молли.

— А я стреляю уток, оленей, охочусь с гончими, — сказал ее приятель. — Ну и под парусом тоже, конечно, хожу, потому что вырос в этом клубе. В «Портер-Гауд» играл немного в футбол.

— Утром мы записали Чэда и Молли в класс, — обратилась моя мать ко мне. — Я полагаю, Лео, что ты сможешь ответить на любые вопросы о школе «Пенинсула», которые у них возникнут.

Как всегда, когда нервничаю, я снял очки и начал протирать их платком. Зал расплылся, лица на другой стороне стола размыло. Я снова надел очки.

— Как мило с вашей стороны, что вы сразу откликнулись на нашу просьбу и пришли сюда. Я правильно расслышала — вас зовут Ли? — спросила миссис Ратлидж.

— Нет, мэм. Лео.

— Я подумала, может, вас назвали в честь генерала Ли. Имя Лео нечасто встречается. В честь кого вас назвали?

— В честь дедушки, — торопливо ответил я.

Папа хихикнул, мать смерила меня убийственным взглядом, словно грозясь разоблачить подлое вранье насчет происхождения моего имени.

— Как кормят в столовой, Лео? — спросила Молли.

Я перевел взгляд на эту очаровательную, недостижимую девушку того сорта, который как бы сам собой, без всяких усилий, выводится в домах чарлстонского высшего общества. Их кожа и волосы словно излучают свет. Как будто для их изготовления использовали перламутровые створки раковин-жемчужниц и гривы породистых легконогих лошадок. Молли была так хороша, что, глядя на нее, любой чувствовал себя горбатым бегемотом.

— Как во всех столовых — отвратительно. Все только и делают, что девять месяцев в году ругают столовскую еду.

На другом конце стола серьезный и основательный Уорт Ратлидж хлопнул в ладоши.

— Хорошо, давайте вернемся к делу, ради которого мы собрались. Я взял на себя смелость и сделал заказ за всех, чтобы сэкономить ваше драгоценное время.

Он позиционировал себя как человека действия и не стал ждать, когда последуют другие предложения. Его очень бледная жена кивнула в знак согласия. По лицу отца Молли можно было заключить, что он страдает из-за собственной слабости. Миссис Хьюджер тоже кивнула, странно копируя жену мистера Ратлиджа.