Владимир Борода - Беглецы в Бесконечность Страница 11

все новенькое с иголочки? По какому такому праву?.. И вот теперь все встречные офицеры и генералы в этом длинном

коридоре с трудом сдерживались от замечания этому., этому… этому чучелу! неизвестно как забредшему в их оплот мира и прогресса, и только сопровождающий Алекса подполковник удерживал их от излития праведного гнева — видать попался позорящий советскую армию солдат! и теперь его волокут на расправу лично к министру Обороны СССР!..

— Прощу сюда, -

безлично обратился к ллексу подполковник, распахивая перед ним, солдатом! рядовым войск ПВО!! девятнадцителетним юнцом!!! дверь…За нею была большая комната-приемная, два стола с полковниками за ними, огромное окно, еще какая-то мелочь, диваны-кресла кожанные что-ли, ну сейфы-телефоны, на стене картины — Ленин, Брежнев и еще какая-то херня, пальма и тройка офицеров… Куда же они меня суки волокут и за что?! тетя Ася, за что?!..

— Алексей Гаврилович, это тот самый Шарков, -

мурлыкающим голоском сообщил приведший Алекса одиному из полковников, на что тот картинно, как в театре, схватился руками за голову.

— Да вы что, с ума сошли?! Вы куда его тащите — в таком виде, вы что же, подполковник, хотите по полной

программе отгребсти от Самого?!! Немедленно вниз, переодеть, побрить…и может даже помыть или я не знаю… У него

какой-то странный цвет лица…

Еще бы у Алекса не был странный цвет лица — за год службы и отдавания долга он досыта ел один раз всего — это когда будучи в наряде на кухне еще с одним голодным должником украли дневную закладку мяса на часть — две неполных тарелки на шестьсот человек, и смолотили его в сортире, давясь и торопясь, что бы не замели.

— Может он голодный? -

высказал свое мнение второй полковник, видимо более знающий реалии жизни и советской армии. Первый полковник по-бабьи всплеснул руками:

— Ну, ну за один раз цвет лица не исправить, но… Накормить, вымыть, переодеть, натереть что ли чем-нибудь, а потом назад! Сорок минут на исполнение! Выполняйте!

— Слушаюсь, Алексей Гаврилович, -

подполковник щелкнул каблуками начищенных ботинок и взяв за локоть Алекса, развернул его как по команде "кругом!". Хлопнула дверь, длинный коридор, осуждающие взгляды встречных, лифт с зеркалом…

— Приехали, -

бодро и радостно сообщил подполковник Алексу, а тот не мог отвести взгляд от зеленого табло, сообщающего что находятся они на -4 этаже…

— Товарищ подполковник, это как понять — минус четыре?

— Военная тайна, рядовой Шарков. Много будешь знать — быстро состаришься. Шагом марш!

Через тридцать пять минут Алекс вновь поднимался наверх в лифте с зеркалом и разглядывал изменившегося себя. Да-а-а, вот как оказывается должен выглядеть настоящий образцовый рядовой советской армии — подогнанная форма с иголочки из офицерского сукна, новенькие хромовые ботинки, кожаный новехонький ремень, шелковая рубашка, приличный галстук… Даже лицо — после бани, обеда (явно тоже офицерского!) и массажа в парикмахерски, расположенной все тут же, на минус четыре, да еще с какими-то втираниями в кожу!.. Одним словом Алекс выглядел так, что и к министру не стыдно!

Коридор, офицеры и генералы совершенно с другими взглядами, знакомая уже дверь, подполковничье "прош"", уже знакомые полковники за столами, голова кружится от всей этой херни… Алекс

ни чего не понимал — что, зачем, почему и для чего. Хотелось только одного — назад в казарму, хотя на прошлой неделе и

получил от Морды в рог…

— Красавец! А то привели какое-то чучело. Ну боец, не подведи-не подкачай, с самим министром говорить будешь!

Изо всех сил печатая шаг, как в тот проливной дождь, но все равно без толку — толстенейший ковер глушил шаги, прижав руки к бокам и вздернув подбородок, рядовой Шарков вошел в сопровождении Алексея Гавриловича, в святая святых!… В кабинет министра обороны СССР маршала Советского Союза товарища Гречко…

— Рядовой Шарков!-

изо всех своих сил проорал Алекс в даль кабинета, где за огромным столом возвышалась громада сала и мяса, обтянутая зеленой формой расшитой золотом. И щелкнул каблуками. В голове вихрем пронеслось — когда дембельнешься Алекс, если не посадят, то будешь травить хипам в Уфе и ни кто тебе не поверит… Ни за что…

— Не надо так кричать, боец, я не глухой. Присаживайся к столу, сейчас нам с тобою полковник чаек спроворит и мы с тобою покалякаем… Хе-хе-хе…

Чуть присев на край мягкого стула и не поднимая глаз на маршала! министра!! японской городовой, мать моя женщина, за что?! Алекс приготовился ждать. Чего — неизвестно… Если бы в тюрягу или в дисбат — к министру бы не потащили бы… Ну а все остальное непонятно… Может вспомнили, что им отец самолеты испытывал и решили год мучений в казарме и голода на что-нибудь другое заменить?.. От них дождешься… Алекс ни чего не понимал.

— Значит так, сынок, как тебя звать, по имени? -

маршал улыбался золотыми зубами, толстенейшие щеки свисали на расшитый золотом воротник, тройной подбородок возлежал на брильянтовой звезде. Больше ни чего в кабинете Алекс не видел.

— Ал… Александром, товарищ маршал Советского…

— Ну ладно, ладно, мы не в казарме, называй меня попросту — товарищ министр… Вот что за дела, Александр. Обнаружился в Америке родственничек у тебя. По материнской линии… двоюродный твой дядя. Умерший правда…

И адвокаты америцкие через нашу Инюрколлегию нашли тебя. Ну — ты единственный наследник. А по законам этой

сеша америки для получения наследства надо ехать туда… В Америку эту… Я конечно понимаю — боязно, империалисты,

то — да се, языка опять не знаешь, звериный лик… Но надо — сейчас у нас разрядка. Ну и дело мы твое полистали, и мы,

и кагебе, и особисты, были конечно у тебя завихрения до армии, с волосатиками опять связался, но в армию пошел, не

стал по психушкам прятаться, как другие… Этто хорошо… Ты чай-то пей, пей, вот и печенье бери, жуй, в казарме чай

такого нету? Я и сам служил, только давно, тоже бойцом, но все помню. Ну, решило совеское правительство тебе

доверить страшно важное дело — поедешь в эту Америку и получишь это наследство… Там мильен что ли в ихних ин… ин… инфляцинных деньгах, мильен и бензоколонка что ли, с кафешкой… Получишь, вернешься и дослуживать поедешь…

Я и сам служил бойцом, все помню, кашу нам варили вкусную, с салом, здесь в Москве такую не сварят, все больше мяса норовят или икры… А вкусная каша была…

Министр и маршал прикрыл глаза в восторге от давних воспоминаний и несколько раз причмокнул губами…

Две недели до отлета в Америку прожил Алекс на территории Кантемировской дивизии в общежитие для командированных офицеров. Питался там же, в столовой с офицерами, прислуживали хорошенькие официантки, выбор

блюд был как в хорошем ресторане, все окружающие Алекса офицеры косились, шептались и шушукались, но ни чего

не понимали — рядовой в изумительной форме живет среди офицеров… Непонятно, но на всякий случай от него сторонились, не разговаривали и прятали взгляды, жил Алекс все эти две недели вдвоем в комнате с майором политуправления, который ему за эти две недели так насквозь мозги проел, что если и был до этого Алекс просто

пофигист по отношению к советской власти, то… То за эти две недели майор сделал все, что бы Алекс налился злобой к коммунистам и властям. Майора же просто возненавидел. Все, что тер ему эта сука-гнида-падла майор совершенно противоречило всему тому, что видел за недолгую свою жиз нь Алекс… Особенно в армии….

Но пролетели и эти две недели. Алекса отвезли в черной радиофицированной "Волге" в сопровождении незнакомого молчаливого подполковника куда-то неизвестно куда, на какие-то тайные склады и снова полностью экипировали. На этот раз в штатское. Темно-синий старческий двубортный костюм с немодными узкими лацканами, "скороходовские" ботинки на толстой подошве, серое в рубчик кургузое, венгерское пальто, бедую синтетическую рубашку и шляпу с узкими полями, "федора-горшок", как такие шляпы обзывали в Уфе хипари. На шею нацепили ненавидимый им галстук, на этот раз ленинского образца — в горошек, дали в одну руку небольшой чемоданчик — бритвенные принадлежности, сменка белья и носок, еще одна пластмассовая рубашка, в другую руку сунули перчатки из кожзаменителя… И все на той же "Волге" отвезли еще куда-то.

Серое здание, подъезд охраняемый лейтенантами и ефрейторами с синими петлицами и погонами с буквами "ГБ", лифт и тоже с зеркалом, коридор с дорожкой и полировкой дверей, в связи с поздним временем — совершенно пустынный. Приемная со стоком, за ним какой-то ветхий морщинистый дед в черном костюме, распахнутая перед Алексом дверь — огромнейший кабинет с серым ковром от края до края, в углу наискосок стол, на противоположной стене портрет с бровями, на другой читатель "Правды" блестит лысиной, вместо дальней стены окно. Из-за стола поднимается какой-то худощавый морщинистый дедок в коричневом костюме и очках в золотой оправе.