Моя простая курортная жизнь (СИ) - Блум М. Страница 11

Пес, радостно виляя хвостом, тут же кинулся ей под ноги. Дана быстро нацепила на него поводок и выдохнула, а затем посмотрела на меня и улыбнулась. И я улыбнулся в ответ, видя добрые глаза и немного наивный взгляд. После Арининых наглючих зенок это было глотком свежего воздуха.

Мы не были друзьями и даже одноклассниками — Дана просто училась на параллели. Однако когда-то она была моей соседкой по парте — причем самой первой. В младшей школе нас определили в один класс и, увидев знакомые фамилии, посадили вместе — и просидели мы вместе целый один день. После чего папаша Даны устроил дикую истерику, требуя нас рассадить. Правда, после этого мы с ней, словно назло ее отцу, подружились, продружили один год, а потом меня увезли в Москву.

Ну а когда родители снова вернули меня в Карпов, в старшей школе мы оказались в разных классах — формально потому что в классе Даны не было места, а по факту чтобы ее папаша снова не взвился. Он и так чуть на стену не полез, когда увидел подросшего меня. В общем, друзьями, какими были в детстве, мы с Даной не стали, зато темы для общения находили всегда.

— О, а ты так вырос, — с улыбкой произнесла она. — Прям не сразу узнала…

Ну хоть кто-то заметил, что я вырос. Хотя и она к середине лета изменилась, загорев и приятно округлившись во всех местах, на которые я бы с удовольствием посмотрел в купальнике. Но Бесстыжие пляжи были явно не для нее, как в принципе и парк, где парочки сосутся на каждом углу.

— А что ты тут делаешь?

— А ты? — парировала Дана. — Думала, по этому парку в одиночку не ходят.

— Так и ты тоже одна, — заметил я.

— Нет, я с ним, — она показала на своего пса. — Знакомься: Пират.

Тот бодро вильнул хвостом и снова потерся о меня, предлагая себя опять погладить.

— Почему Пират? — присев, я потрепал его за ухом, не став отказывать в удовольствии ни себе, ни ему.

— Так из-за глаза…

И правда, черное круглое пятно занимало целый глаз, как пиратская повязка. Однако смотрелась эта мохнатая морда не грозно, а забавно.

— Надо же, дворняга, — сказал я, гладя подставляющего мне голову пса. — Думал, ты заведешь что-то очень породистое.

— Ты бы видел, когда я его нашла, каким он был тощим, дрожащим. Такой несчастный, одинокий…

Присев рядом, Дана тоже погладила своего питомца.

— И смотрел так жалобно… Такой милый, а его никто не любил. Мне стало его так жалко, что я его подобрала…

Ее Пират продолжал, как волчок, крутиться между нами, напрашиваясь на ласку отовсюду. Ну уж теперь-то его любили, как в этом парке ни на одной скамейке никого не любили. Этот паршивец аж урчал и жмурился от удовольствия — откормленный, избалованной, затисканный, которому явно очень повезло с хозяйкой. Вот почему пса на улице можно подобрать, а парня нет? В принципе, я могу смотреть так же жалобно.

— Папа, конечно, был недоволен, но я просто не могла его оставить…

Рассказывая, Дана гладила своего питомца и сидела рядом на корточках, отчего ее джинсы немного приопустились, а футболка немного приподнялась, и открылось пространство между ними — и наружу вынырнул край весьма милых желтых трусиков. А вот что прячется под футболкой, было не разглядеть — не свободная и не обтягивающая, она лишь мягко очерчивала контуры. Однако по этим холмикам было видно, что грудь у Даны аккуратная и упругая — до Полины и Даши ей, конечно, расти и расти, но по тому, что я видел, мне казалось, что тут и так все нормально. У нее была изящная, хрупкая девичья фигурка, какую просто хочется приобнять, чтобы ощутить всю сладость невинности. Хм, а ведь пес-то по-любому видел ее без одежды. Впервые в жизни я позавидовал собаке.

— А что ты фотки с ним не выкладываешь?

Дана прищурилась.

— А ты что, проверяешь мою социалку? — поправив на псе ошейник, она встала с корточек.

Я поднялся следом. Ну что на это сказать — поглядывал время от времени.

— В ленте попадается. Кхм… — я кашлянул, чувствуя, как запершило в горле. — Среди постов… Кхм…

Мимо, словно назло, прошла парочка, смоля, как два паровозика, чем-то крайне едким и вонючим. Обычно я нейтрален к запахам, но вокруг было жарко и душно, а в горле, как в издевку, ужасно пересохло. Кажется, я не пил с самого выхода из дома и теперь почувствовал, как внутри все противно зачесалось.

— Да кому это вообще интересно, — отозвалась моя собеседница.

— Ну не знаю… Кхм… По-моему, фотки с питомцами это всегда очень… Кхм… мило…

В горле будто кто-то назойливо корябал крохотными пальчиками, заставляя меня кашлять снова и снова. Я с досадой огляделся. Хоть бы один киоск здесь стоял, но, кроме сосущихся парочек, которые утоляли жажду друг другом, на этих аллеях не было ничего. До бювета, что ли, идти? Однако из тар у меня сейчас только собственная пятерня.

— Держи, — вдруг сказала Дана.

И с улыбкой протянула мне бутылочку с водой, которую достала из сумки — совсем маленькую, на пол-литра, уже наполовину выпитую.

— Кхм… Спасибо…

Отвинтив крышку, я жадно приложился к бутылке. По ощущениям, это была самая вкусная вода в моей жизни, и, только начав пить, я подумал, что этого же горлышка касались и ее губы — нежно-розовые, без блеска или помады, абсолютно чистые, невинные. И вода наконец успокоила мое першащее горло.

— Ой, — сказал я, сжимая опустевший пластик, — я все допил.

— Ничего страшного, — отмахнулась Дана. — Тут мало оставалось.

Глядя на нее, я вдруг вспомнил про деньги, которые мне перечислил отец — и их прямо очень захотелось потратить.

— Но все равно я должен тебе вернуть, — настаивал я. — Тут кафе неподалеку, возьму тебе другую.

— Да не, все нормально, — отозвалась она. — Ничего не надо.

Дана, серьезно? Ты же умная! Ты же отличница! Считывай ключевое слово: кафе.

— Если не хочешь воды, — развил я мысль чуть очевиднее, — может, коктейль какой-нибудь? Шоколадный, ванильный, какой любишь, — и добавил, вспоминая совет отца: — Я угощаю!

Тут до нее наконец дошло.

— Ааа… — после короткой паузы протянула она, а потом торопливо заправила прядь за ухо.

Я уже давно разгадал этот жест — так она делала всякий раз, когда нервничала или смущалась.

— Да, давай, — быстро откликнулась Дана. — С удовольствием! Раз угощаешь…

В парке зажглись фонари, и парочки в предвкушении темноты стали лизаться еще яростнее. Пес неугомонно прыгал между нами, потираясь то о ноги хозяйки, то о мои, а мы просто шли рядом и скакали с темы на тему. Дана посетовала, что ей нечего смотреть, я ей посоветовал свой сериал. Она сказала, что любит клубничный коктейль, который оказался и моим любимым. Она призналась, что уже соскучилась по школе, и мне тоже было одиноко. В общем, мы просто шли и болтали о всяких глупостях, наслаждаясь морским ветерком, теплым вечером, густеющим закатом и голосами друг друга. Но, когда до кафе, куда мы направлялись, оставалось меньше десятка шагов, рядом внезапно остановилась проезжавшая мимо машина — резко, аж со скрипом тормозов.

— Дана! — раздался оттуда голос.

Следом из окна высунулась знакомая харя. Он что, ей GPS куда-то вшил? Или, может, он на меня его где-то поставил? Интересно, а был бы рядом с ней кто-то другой, он бы тоже остановился или спокойно поехал дальше, не ломая свои тормоза?

— Пап, а ты что тут? — озадачилась Дана.

— Мимо проезжал, — буркнул тот. — Поздно уже, садись в машину!

И волком уставился на меня, как будто я что-то страшное сделал. Хотя все вопросы должны быть к моему отцу, а не ко мне.

Дана взглянула на меня, словно извиняясь. Да все нормально — я пожал плечами.

— Может, тебя тоже подвезти? — предложила она.

Да я так и видел по лицу ее папаши, как он рвался меня подвезти — разве что до ближайшего кладбища.

— Спасибо, но я еще погуляю.

Ее Пират на прощание ткнулся мне в ноги, я его погладил, а затем хозяйка подхватила пса на руки и села в машину.

— Хорошего вечера, — сказал я, закрывая за ней дверцу.