Эрленд Лу - Мулей Страница 12

6 марта

Отель «Lotte Jamsil». Я приехала сюда на так­си из аэропорта. Номер на высоком этаже, в окно видно весь центр. Выдали халат, только что ходи­ла в нем посмотреть на бассейн и фитнес-центр. У меня нет никакого желания плавать или качать пресс, но прикольно расхаживать по гостинице в халате, особенно ездить в лифте, очень приятно, не знаю почему. В лифте... я все время надеялась, что он сорвется и упадет, такое наверняка случа­ется, просто не попадает в газеты, думаю, стара­ниями хозяев отелей и домов, на фига им сканда­лы. Представь себе — разбиться в лифте. Никто об этом и не узнает.

Я пока не взялась за дело, но подозреваю, что номер телефона Ан Хьюн-Су засекречен. Навер­няка на него охотятся тысячи таких как я бары­шень, и его свита старается оградить его покой. А он живет размеренной тихой жизнью и не ви­дит почти никого за исключением родственников и товарищей по команде, думаю, ему даже полез­но познакомиться со мной. Поэтому я пообещала одному портье сто долларов, если он разыщет для меня номер телефона Ан Хьюн-Су. Он загорелся, не знаю, идея ему понравилась или деньги. Воз­можно, и то и другое. Но по мне лучше отдать сотню за номер телефона, чем вслепую нарезать круги по Сеулу, разыскивая знаменитость, кото­рую мне все равно не найти, к тому же Сеул на­верняка еще безопаснее Бангкока, здесь такая чис­тота, что бандиты, видимо, тратят большую часть рабочего времени на то, чтобы прибрать за собой, если здесь бандиты вообще есть.

Пока портье отрабатывает свои деньги, я ре­шила заняться Солнышком. Оказалось, что за­писывать гнусные мысли — занятие, которое ще­кочет нервы и раскрепощает. Психогейр навер­няка растолковал бы мне механизм этого, но он, по счастью, на другом континенте. В процес­се писания я застопорилась на том, пишется ли йелда или елда, пошла в гостиничный бизнес­центр и посмотрела в «гугле». Йелда дает 1 090 ООО вариантов, а елда 4 370 ООО, так что я написала елда и поняла, что страниц с этим сло­вом имеется по одной на каждого гражданина Норвегии, ну приблизительно. То есть во все­мирной паутине есть по члену для каждого нор­вежца.

7 марта

Заходил портье, принес номер Ан Хьюн-Су. Я спросила, где достал, но он ответил только, что у него свои контакты. Я расплатилась, а он ска­зал, что работать для меня было для него удо­вольствием и просил обращаться, если потребует­ся что-то еще.

Сейчас ночь, я слушаю Энтони, внизу в центре города миллионы огней от машин и домов, я дер­жу в руках номер телефона и не совсем понимаю, как мне быть. Просто взять и позвонить все-таки выглядит диковато. Посреди ночи, во всяком слу­чае. Думаю, кумиры этого не любят. У них вряд ли есть опыт общения с душевно травмированны­ми людьми, потерявшими в катастрофе родителей и брата. В жизни Ан Хьюн-Су тишь да благо­дать. Семья живет ради него. Тренеры опекают. Фанаты докучают не слишком сильно. Отчизна им гордится. Он ложится спать в детское время. И к моему пробуждению наверняка успевает уже побегать несколько часов на коньках. Нет, придет­ся хитрить. Например, попрошу его об интервью, как-то намекнув и в другую сторону, что при его желании у нас есть и другие возможности, тогда ему не надо будет изворачиваться, чтобы встре­титься со мной, это будет встреча по делу. Я и так опасаюсь, что он разнервничается, если будет счи­тать, что я специально прилетела из Норвегии переспать с ним. Вот если я хочу и взять у него интервью, и его самого, то он скорее согласится на встречу, да? Как-то я не очень представляю, что творится в голове у этих корейских золотых олимпийцев. Но одно я знаю твердо: у него в те­лефоне наверняка есть камера, в этой стране дру­гих мобильников не бывает, так что я могу по­слать ему вместе с текстом свою фотографию, а поскольку я все-таки очень хорошенькая, то если у него все в норме, рано или поздно обязатель­но клюнет. Наверняка ему надоели плоскогрудые чернавки с прилизанными волосами и вечно хи­хикающие.

Сказано — сделано. Я сфотографировала се­бя в ванной перед зеркалом, улыбка во весь рот, и приписала по-английски: Дорогой Ан Хьюн-Су, я прилетела в Сеул потому что хотела бы взять у вас интервью и/или заняться с вами сексом. Все по вашему желанию. Вы найдете меня в отеле «Lotte Jamsil» в комнате 3132. Приходите в любое время, хоть ночью, хоть днем. Меня зовут Юлия, мне 18 лет, я из Норвегии.

8 марта

Международный женский день. Не похоже, чтобы тут его праздновали. Мама любила прина­рядиться на 8 марта, что всегда раздражало папу, который считал, что ей не на что жаловаться и что ее не притесняют ни по каким статьям Кон­ституции. А мама говорила, что таким образом де­монстрирует свою солидарность с притесняемы­ми женщинами, хотя и живет лучше других. Этих тонкостей папа никогда не мог понять до конца, вернее, понимал, но не хотел принять такого хода мысли, потому что тогда пришлось бы принять многое другое. В прошлом году на 8 марта мама ушла с подружками в ресторан, а мы с папой и Томом смотрели дома «Тома и Джерри». Папа ча­сто смотрел эту кассету, когда уставал. Я никогда не спрашивала, почему именно этот мультик, но подозреваю, что ему нравилась незатейливость от­ношений Тома и Джерри. Они лупят друг дружку по голове и разными способами изводят, а больше там ничего не происходит. По сути, папа на своей работе делал все то же самое, только в гораз­до более изощренной манере, с бесконечной пе­репиской туда-сюда, сложными переговорами, за­мысловатыми процессами, двусмысленными фор­мулировками. Думаю, иногда папе очень хотелось просто треснуть противников своих клиентов по башке или размазать им по морде сырое яйцо, и дело с концом. Временами мне кажется, что он не был счастлив на своей работе и в душе страдал от осознания того, что все равно навяжет ее же и Тому, и мне, она хоть и нелюбимая, но денежная, а это практично, потому что развязывает руки. Он часто говорил об этом, о свободе действий. Но сейчас мне вдруг пришло в голову, что на самом деле речь шла просто о деньгах. Папа старался делать все, чтобы мы не были стеснены в сред­ствах. Думаю, он позволил бы мне стать не адво­катом, а кем-нибудь другим, лишь бы это была доходная профессия. Кардиохирургом, например, или риелтором. Или стоматологом. Фу, гадость, лечить зубы. Не знаю ничего более идиотского, чем зубы. И главный идиотизм, что они живые. Спрашивается зачем? Нет бы они просто торча­ли во рту и выполняли свою работу и не боле­ли бы, изводя бедного человека. А то еще я могла бы стать пилотом. Вот это папе понравилось бы. А что, буду работать на два фронта: сегодня пи­лот, завтра адвокат. По большому счету это при­мерно одно и то же. Статус в обществе, деньги и загар круглый год.

9 марта

Ан Хьюн-Су заставляет себя ждать. Я уже на стенку лезу. Прочитала в «Что должен знать каж­дый датчанин» о частотной модуляции и о гальва­низации. Не готова согласиться что каждый датча­нин обязан это знать. И вообще — скучаю до одури.

Как он смеет заставлять меня ждать? Только потому, что умеет бегать на коньках. Пусть только придет, я ему накостыляю.

О, и я обнаружила сию секунду, что мне от­лично пишется о Солнышке, когда я злюсь. Тогда я обхожусь с ней совсем безжалостно. Только что написала главу «Сатана попутал Солнышко отсо­сать у него». Фу, бедняжка.

10 марта

Звонил Кшиштоф доложить, что заканчивает выкладывать плиткой второй бассейн. Спраши­вал, чем ему заняться потом. Я прикинула, что бы еще можно было сделать в доме, но ничего не придумала, как-никак мама обустраивала этот дом почти двадцать лет и содержала его в порядке, так что бери «БМВ», сказала я Кшиштофу, и езжай в Польшу, устраивай свою жизнь, а я обещаю по­звонить в банк, чтобы они перевели тебе деньги. Но он ответил, что звонит не про деньги, он при­смотрелся к этажу для персонала и предлагает не­много его подправить. Можно бы, например, сде­лать новую кухню, перестроить ванную и так да­лее, но мне кажется, ему не стоит с этим всем заморачиваться, я все равно наверняка буду дом продавать, а для дома в этом ценовом классе вряд ли играет роль, давно ли обновляли кухню для персонала. Он спросил, собираюсь ли я жить в другом месте, и я ответила, что вообще не соби­раюсь жить. Он сник и спросил, как я, где и про­чее, не тоскую ли я непрестанно, и сказал, что когда человек в таком состоянии, как я, ему нель­зя быть одному. Потом сказал, чтобы я возвраща­лась, здесь у меня дом и собака. И вообще, мое место здесь, хотя сейчас мне конечно тяжело. Можно подумать, психогейр имел с ним брифинг. А что, вполне возможно, во всяком случае Кон­станция точно с ним разговаривала, потому что он сообщил мне, что она привела ему Финч Хат­тона; Кшиштоф говорит, она отказалась держать щенка дальше, у нее слишком много других забот, так что теперь Финч Хаттон живет с Кшиштофом, а я не могу ничего понять. Это слишком не по­хоже на Констанцию. При ее-то гипертрофиро­ванном чувстве долга и ответственности, уж не говоря о том, как она обожает животных, отдать маленького сладкого щеночка незнакомому чело­веку? Тем более что к иностранцам в ее семье относятся с большим подозрением. Что-то тут не­чисто.