Дуги Бримсон - Дни дерби. Игры, которые мы любим ненавидеть Страница 12

Нам пришлось вернуться в Тоттенхэм, где до самого вечера мы отчаянно жаловались на судьбу, пытаясь добиться сочувствия от матери, но она отругала нас, мол, хватит вести себя как эгоистичные засранцы, — и все это под далекий шум с «Уайт Харт Лейн», звучавший просто издевательски. Наш братец прибыл домой около половины седьмого — на такси, заказанном для него клубом. Можете себе представить, как его распирало от гордости, к тому же каждый момент с его участием был запечатлен на телекамеры, что делало ситуацию для нас еще горше. Он соловьем заливался о том, как перед угловым подал мяч Джорджу Бесту — самому Джорджу Бесту, подаренному нам небом! — и, несмотря на жгучую злобу, кипевшую внутри нас, мы были вынуждены признать, что его рассказ произвел на нас неизгладимое впечатлением и что дома ему позволено будет проиграть весь матч (со всеми лучшими моментами) на Эддином «Саббатео».[118]

Дома братец уже с порога горел нетерпением продемонстрировать нам весь матч. То ли ему хотелось выжать из нас последние капли зависти, то ли он все еще пребывал на вершине блаженства, сложно сказать, но мы почувствовали, что обставить его в «Саббатео» — единственный способ хоть как-то облегчить наши страдания. И именно в этот момент входит мама и спрашивает, переоделся ли он в чистое белье и куда положил грязные трусы. Есть много причин, чтобы любить свою мать, но, честно говоря, наша мама нам особенно дорога именно за эти слова. Слова «грязные трусы», сказанные о ком-то другом, музыкой звучат в ушах мальчишек, особенно если виновник торжества отчаянно пытается заткнуть говорящему рот.

«Грязные трусы? Он что — обкакался?»

Мы-то думали, что просто глупо насмехаемся, но тут наружу вышла вся правда:

«А он вам не сказал? Он описался от восторга, когда выбегал из туннеля».

Наш братец сидел на коленках с одной стороны «Саббатео», а Эдди с другой, и нам, признаться, потребовалось какое-то время, чтобы до конца осознать смысл сказанного. Во время одного из величайших событий в своей жизни наш брат от нервного напряжения не справился с мочевым пузырем. Слава Тебе, Господи! Все-таки Бог есть на свете. Неисповедимы пути Его, но Он любит нас… Слава Тебе, Боже! Эдди загоготал, а братец с мясом стал вырывать куски поля из-под ног маленьких футболистов и метать пластик во все стороны. Затем он на бешеной скорости пролетел мимо матери, выкрикивая ругательства в ее адрес. Эдди, конечно, тут же поведал эту сногсшибательную новость остальным членам семьи, что вызвало дикий хохот. Брата не просто уличили в слабости — теперь каждый стал напоминать ему о том, что его позор покажут на следующий день по телевизору.

И вот мы сидим, не отрываясь от ящика. Мы даже пригласили кое-кого из друзей, чтобы насладиться моментом, а братец закрылся подушкой и даже не высовывался. Каждый раз, когда камера выхватывала его, можно было заметить, как он приседает, чтобы скрыть свой позор. Это было восхитительно. Жаль, у нас тогда не было видеомагнитофона.

Странно, но теперь мы испытываем некоторую неловкость за то, что украли у брата такое великое событие. Каждый раз, когда речь заходит о футболе, он весь съеживается в надежде, что никто не напомнит ему о том случае. Но если кто-то говорит, что далеко не каждому выпадает шанс подать мяч на угловую отметку для Джорджа Беста, значит очень скоро последует другая реплика — о том, что далеко не каждому удается описаться в присутствии 50 тысяч орущих футбольных фанатов, а также перед многомиллионной телеаудиторией.

Прости, Боб, мы старались удержаться, но у нас не было выбора. Мы не могли не рассказать.

Справедливости ради Эдди поведает другую историю о нашем многострадальном брате, бросающую тень на нас самих.

Когда я только начал регулярно ходить на игры «Уотфорда», команда была близка к вылету из тогдашнего третьего дивизиона. Уровень выступлений, однако, тогда не имел для меня большого значения, потому что эти ребята были моими кумирами. Я просто ходил на матчи, не врубаясь особо в ценность набранных очков и не прикидывая турнирные перспективы. Мне достаточно было знать, что мы играем с «Галифаксом»[119] на старом добром «Вике»[120] и я должен быть там. Когда же слова «повышение или понижение в классе» перестали быть для меня пустым звуком, изменилось и мое отношение к футболу. Смысл приобрела каждая игра, и мы начали путешествовать, посещая выездные матчи нашей команды. Дуги большую часть времени отсутствовал на «службе родине» (как он сам любил повторять), поэтому я всегда составлял компанию нашему брату Бобу. Он был просто супер. У меня своих денег не было, так как я все еще ходил в школу, и Боб оплачивал мой проезд. Он был таким ярым поклонником «шершней», что дальше некуда, так что мы помотались за клубом по всей стране, пока тот карабкался наверх из четвертого дивизиона. Начиная с «Торки» в День коробочек и заканчивая «Сканторпом»[121] в том же чемпионате, — потрясающее было время.

Перед началом нового сезона мы провели несколько недель в ожидании выхода календаря, желая поскорее узнать, какие новые места и когда нам предстоит посетить. Первый матч сезона должен был состояться на выезде в Уолсолле.[122] Сейчас это едва ли звучит столь же заманчиво, но тогда мы с нарастающим возбуждением считали дни, оставшиеся до матча. Наконец мы сели в клубный автобус и отправились в путь. Казалось, все «шершни» страны летят в одно из центральных графств королевства. Трасса М-1 была будто раскрашена в желтые, черные и красные цвета — красотища!

Старенькая арена в Уолсолле[123] куда больше походила на стадион, чем та картонная коробка, которая стоит у них сейчас,[124] — это была настоящая футбольная арена. В нашем распоряжении были открытый боковой сектор и небольшая часть трибуны под крышей, пение и шум там, стояли просто фантастические. Болельщики с другой стороны также создавали классную звуковую поддержку — в общем, атмосфера была что надо. А затем произошла катастрофа: «Шорники»[125] забили гол, потом другой. Вот болваны, этого не было в программке!

Каким же дерьмом может оказаться футбол! В этот момент армии болельщиков «Уотфорда» прибыло: мы видели, как из поезда выскочили наши ребята и на всех парах помчались через мост к стадиону. Поезд опоздал на полтора часа, и они были изрядно взвинчены. Среди них были многие из уотфордских заводил, и вскоре всех облетела новость: прибывшие собираются броситься на поле (излюбленная наша тактика в те времена), если «Уолсолл» забьет еще, или в перерыве — если счет останется прежним.

Тем временем «Уолсолл» продолжал оказывать давление на правах хозяина поля и был вознагражден за это сомнительным пенальти. Энди Рэнкин,[126] вратарь от бога, и представить себе не мог, до чего важным окажется его умение брать пенальти, поскольку исключительно благодаря ему мы не бросились тогда на поле и на трибуны фанатов «Уолсолла». В течение нескольких минут «шершни» перевернули весь ход игры и сравняли счет: 2:2. Вот за что я люблю футбол! Во втором тайме наши парни продолжили куражиться, и мы выиграли 4:2. Солнце сияло, мы были на коне. Проигрывая 0:2, взять пенальти и затем победить 4:2 на выезде в Уолсолле! Это ли не повод считать ФК «Уотфорд» одной из лучших команд Европы, если не мира? Мы попали в футбольный рай. После финального свистка торжество продолжалось: катя по трассе М-6, мы от всей души горланили песни. Но затем все пошло наперекосяк: сначала автобус застрял в гигантской пробке, а потом, издав какой-то жуткий звук встал окончательно.

Но и это не могло остудить наши сердца, пусть нам и предстояло провести более двух часов в ожидании другого автобуса. Мы немного поплясали вокруг машин, стоявших в пробке, пытаясь упросить других болельщиков «Уотфорда» подбросить нас до дома. Спустя примерно час мы заметили автобус, привлекший особое внимание всех, кто находился на дороге. Это был автобус ФК «Уотфорд», в котором ехали игроки, наши кумиры. Все ребята бросились к нему, чтобы поприветствовать парней и поздравить их с замечательной победой. Боб и я тоже подскочили, в надежде поговорить с кем-то из футболистов, а может, даже упросить их взять нас с собой. Но им не было до нас никакого дела. Никогда не забуду выражение лиц многих из них. Мы, юнцы и парни постарше, поддерживали их, следовала за клубом по всей стране, а они смотрят на нас так, словно мы стайка «говнюков». Некоторые ребята махнули рукой: дескать, мы ни на что всерьез и не рассчитывали. А Боб просто оторопел, и в этот момент послышалась фраза, которая пронзает меня до глубины души по сей день: «Эй, вы живете на мои деньги, пидоры!»

Я смотрел на Боба и еще на пятерых-шестерых парней, выкрикивавших оскорбления в адрес футболистов. Они просто не могли поверить, что те не остановятся хотя бы на миг и не спросят, все ли у нас нормально. Не так уж много от них и требовалось. Однако автобус укатил вдаль, а мы сели на дорогу, ожидая, когда нас увезут отсюда. Боб не произнес ни слова.