Алекс Тарн - Боснийская спираль (Они всегда возвращаются) Страница 12

Покойный Халед упоминал «афганцев», «ханджаров» и «черных лебедей». Насчет афганцев Берл не был уверен, но ханджары в лагере присутствовали совершенно определенно, причем большим числом, занимая шесть палаток из девяти. Их черный стяг с белою рукою, вцепившейся в ятаган, развевался на лагерном плацу рядом с желто-синим государственным флагом Боснии и Герцеговины. Эта же эмблема красовалась на двух-трех грузовиках и десятке джипов. Регулярную армию ханджары напоминали весьма относительно, слонялись по лагерю нестройными группами, одетые в разнокалиберный камуфляж без каких-либо знаков различия. Свои калаши они таскали тоже по-партизански, как придется: кто на плече, кто на шее, а кто и просто в руке, со вставленными рожками и без, стволом вверх, стволом вниз, стволом в приятеля, в командира и вообще куда только повернется.

Три оставшихся палатки — те, что ближе к лесу, занимали молодые ребята в черном, с круглой эмблемой на рукаве и непонятными Берлу знаками различия. Эти вели себя совершенно иначе, ходили строем, с ханджарами не смешивались. Их презрение к партизанскому сброду ощущалось даже на расстоянии. Видимо, это и были «черные лебеди» — элитный корпус армии босняков. Одетые с иголочки, они оружие свое носили по-натовски, за спиной. Их новенькие джипы стояли особняком, как бы брезгуя соседством с пыльными и неопрятными машинами ханджаров.

Своих «клиентов» Берл отыскал далеко не сразу. Сначала они вообще не показывались; тщетно всматривался он в «лебедей», отрабатывавших на плацу приемы рукопашного боя, впустую искал знакомые по ориентировке лица в нестройной толпе ханджаров, понапрасну изучал каждого входящего и выходящего из штабного барака. «Жаворонков» нигде не было видно. Даже в мечеть они, очевидно, не ходили вместе с остальными. Но какой же истинный мусульманин пропустит полуденную молитву, да еще в исламском тренировочном лагере, да еще перед опасным заданием? Вот и эти птички высунулись-таки из своего гнездышка, расстелили молитвенные коврики, застучали в землю усердными лбами, оборотясь точнехонько в сторону берловой сосны. Берл засек их немедленно, как только они вышли из своего барака — крайнего, в левом дальнем углу лагеря, рядом с цистерной солярки и угловой вышкой. Начиная с этого момента, он уже не спускал с них глаз.

Вот они, голубчики, все трое, в точности как на фотографиях, только бороды посбривали. Без бород-то на европейских кордонах сподручнее, спору нет… Мирсад — командир группы, Фуад и Весим — помощники. И что характерно, блондины. Весим так вообще за классического шведа сойти может. Хорошо типажи подобраны, ничего не скажешь. Лебеди-то у них, может быть, и черные, а вот эти три жаворонка — натурально белые. А молятся-то как истово, небось сбритые бороды отмаливают — грех ведь. Впрочем, ради джихада и не такие грехи допускаются.

Про группу «жаворонков» Берл знал намного больше, чем про остальных. Созданы они были двенадцать лет назад, перед самым началом войны как отряд киллеров-ликвидаторов. По верным слухам, набирал их сам Алия Карамустафич, будущий всесильный сараевский министр, военный преступник и убийца. Набирал из отставных сотрудников распавшейся югославской контрразведки, из парашютистов-десантников, не брезговал и криминальными профессионалами. Главное, чтобы были мусульманами. В итоге получилась та еще гремучая смесь. Киллеры-контрактники из криминального мира принесли в отряд тесное знакомство с боссами наркомафии, налаженные каналы переправки рабынь и детей для секс-бизнеса, торговлю младенцами и человеческими органами для пересадок. Контрразведчики и парашютисты добавили свои связи: оружие, террор, отмывание денег…

Специализацией «жаворонков» стала снайперская стрельба. Вокруг любой войны всегда крутятся очень большие деньги. Кому война, а кому — тугая мошна. Много у войны миллионов, и все быстрые. Ни тебе адвокатов, ни тебе бухгалтерских книг — война все спишет. Но войну, как костер, нужно сначала хорошенько раздуть, а потом умело поддерживать, чтобы не погасла. У отряда исламских киллеров никогда не было недостатка в заказах. Помимо нескольких громких убийств, они прославились так называемой «работой парами», когда два «жаворонка», расположившись в надежном укрытии крыло к крылу, стреляли по обеим противоборствующим сторонам одновременно. Многие большие события боснийской войны начинались с одного выстрела неизвестного снайпера. Особенным предпочтением «жаворонков» пользовались свадьбы, причем неважно, чьи — сербские, хорватские или боснийские… Убийство невесты всегда вызывает превосходный резонанс, а кровавые пятна на белоснежной фате отлично смотрятся на цветной фотографии.

«Жаворонки» никогда особо не афишировали своей работы, а после окончания войны и вовсе ушли в тень. Говорили, что теперь они специализируются в основном на криминальных заказах — «мирная» Босния превратилась в одну из главных европейских перевалочных баз для всех видов преступного бизнеса. Остался и исламский террор — тренировочные базы «воинов джихада» расцвели под самым носом у натовских войск по поддержанию мира. По всему выходило, что участие боснийских киллеров в исламской террористической войне против Запада — всего лишь вопрос времени. И тем не менее, до этого момента «жаворонки» благоразумно воздерживались от международного террора и оставались в рамках традиционного «криминала», справедливо опасаясь восстановить против себя слишком сильных и могущественных врагов. Не бери много — бери наверняка… Но, видимо, на сей раз была предложена особенно заманчивая награда. Важность берлова задания заключалась, таким образом, не только в спасении испанского судьи, но еще и в том, чтобы сразу, с первого же момента, дать понять новым игрокам, что им не стоит вылезать за пределы обычных пастбищ, что по глупости или неведению они забрели совсем-совсем не на ту лужайку, где капуста хотя и зелена, но крайне ядовита.

Закончив молитву, трое немедленно вернулись в барак. Через минуту Берл увидел, как открылось окно — угловое, в дальнем конце строения, рядом с вышкой. Он усмехнулся — тоже мне, конспираторы… Теперь, считай, треть дела сделана. Вот так можно неделями сидеть взаперти, вдали от любопытных глаз, вовсю осторожничать, а потом высунуться на десять минут по святому делу да еще и не вовремя растворить форточку — и все, ребята… Теперь мне разве что не известно, спите ли вы к этому окну головой или ногами, но это не так уж и важно, поверьте. Лучше, конечно, чтоб — головой, да и дружкам вашим потом будет сподручнее трупы в дверь вытаскивать, потому как ногами вперед.

Настроение у Берла резко улучшилось. Он еще немного понаблюдал за бараком, но «жаворонки» больше не светились, и он переключился на изучение системы лагерной охраны. Здесь его ожидал неприятный сюрприз. Территория вокруг базы охранялась самым тщательным образом. На каждой вышке сидели по двое ханджаров; по периметру, проверяя забор, постоянно разъезжал их дежурный джип; в будке у ворот сторожили еще четверо. Часовые стояли у входа в каждый барак. В непосредственной близости к заветному окну был установлен дополнительный пост, охраняющий заодно и цистерну с соляркой. Незаметно подобраться к лагерю со стороны реки представлялось решительно невозможным: слишком много открытого пространства. А подходы со стороны леса наверняка были заминированы. Плюс ко всему этому Берл обнаружил еще несколько хорошо замаскированных наружных засад в радиусе двухсот метров от забора.

Таким образом, задачу можно было разделить на три этапа. Сначала требовалось попасть внутрь, преодолев круг внешних препятствий в виде лесных засад, минного поля, наблюдателей с вышек и дежурного джипа. Затем надо было подобраться к окну, в прямом зрительном контакте с которым находились семь человек одновременно: четверо на двух угловых вышках, двое в огневой точке около цистерны и часовой у входа в барак. И наконец, финальный этап — он тоже не обещал быть легким. Трое опытных киллеров с десантной подготовкой — да, бижу — это тебе не бородатые младенцы из дома в Травнике. Захватить таких врасплох труднее, чем убить.

Но Берл не терял оптимизма. К каждому замку есть и ключ, и отмычка. Хороший план — вот что нужно… хороший план… Обычно Берл долго и тщательно накапливал информацию, систематически анализируя ее, чтобы не забыть ни об одной, даже самой мелкой детали, но сам План всегда формировался у него одним махом, внезапным озарением, как будто горы кропотливо собранных данных вдруг волшебным образом сплетались в стройную и безошибочную программу действий. Вот и на этот раз он продолжал всматриваться в прямоугольник лагеря, терпеливо поджидая, когда блеснет наконец в этой бесформенной куче фактов и ощущений хрустальное здание Плана. Он уже чувствовал в груди знакомое восторженное шевеление, обычно предшествующее таинственному акту рождения, он уже начинал в общих чертах различать строгую логику линий, уже делил метры на паузы и рывки… Но тут совсем недавнее прошлое настигло его справедливым в своей неотвратимости возмездием.