Игорь Рыбинский - Время карликов Страница 12

– А Володя – интересный человек. Только уж больно маленького роста.

Она помолчала с минуту и добавила:

– И несчастный. Жена бросила.

– Да-да, – подтвердил с кухни Подрезов, не слышавший последних слов.

– И чего этой дуре еще надо было? – совсем тихо произнесла Татьяна и закрыла глаза.

Как ни странно, именно эта фраза донеслась до ушей Виктора, и он подумал о жене с нежностью. Но изучение бумаг не оставил и сидел еще в одиночестве достаточно долго, и только перед рассветом, поглядев в окно, за которым была луна, висевшая над крышей противоположного дома, Подрезов закрыл глаза и горло его сдавило чувство благодарности судьбе, которая послала ему любящую жену и преданного друга. Он на цыпочках вошел в спальную, осторожно лег в постель, положил под голову руки и долго смотрел на темный потолок, и думал о том, что, наверное, великий писатель является автором человеческих судеб: раз еще полтора года назад он – Виктор Подрезов – сидел на дне глубокой и душной ямы, считая, что ничего другого в жизни не увидит, и всех новостей у него было – лишь падающие сверху пауки и ящерицы. А теперь вот рядом лежит любимая женщина, которая ждала его и верила, что муж вернется живым и невредимым.

Они поженились около пяти лет назад. Прожили вместе только год, потом Виктор поехал в Африку и чуть было не остался там навсегда. Тане, конечно, было не сладко. Может быть, она даже плакала по ночам. Подумав об этом, Подрезов понял, что он любит только одну ее, и будет любить всегда. Виктор оторвал свою голову от подушки, наклонился к пахнущим ромашкой кудряшкам и прикоснулся к ним губами.

– Ну-у, – протянула во сне Таня.

Подрезов снова лег на спину, положив под затылок ладони. На потолке мерцал слабый свет, словно всполохи африканских зарниц на маленьком квадратике неба, виденного со дна сухого колодца. Где-то крикнула птица, и сидящий у края ямы охранник выругался на своем непонятном наречии.

– Надо делать ноги, – прошептал Свен.

А Виктору непонятно почему было легко и спокойно, словно он уже тогда знал, что все будет хорошо. Было даже весело оттого, как быстро научился говорить по-русски напуганный шведский парень.

– Виктор, я говорю, что надо линять с этого яма, – снова прошептал Свен.

– Бро [1], – ответил ему Подрезов, уже окончательно проваливаясь в ночь без сновидений и памяти.

2

Великие идеи настолько неразумны, что порой приходят в голову кому попало.

Именно так подумал Высоковский, когда Виктор рассказал ему о своем новом плане. Недавно Подрезов притащил в офис мини-АТС, сам протянул провода по кабинетам, а потом долго копался во внутренностях станции, изучая ее устройство. Через пару дней он вставил в АТС изобретенный им блок, и теперь не надо было ждать, когда освободится какой-либо из каналов или же секретарша нажатием кнопки соединит звонившего с требуемым сотрудником: каждый аппарат получил дополнительно двухзначный номер и после набора основного, надо было всего-навсего нажать еще две кнопочки. Это, конечно, мало кого удивило. Но Виктор пошел дальше: он составил план телефонизации всей России. Как уверял Подрезов, теперь в каждом крестьянском доме можно запросто установить телефонный аппарат – желательно работающий на бытовой радиочастоте. Где-нибудь в центре села устанавливается конторская мини-АТС, а далее – все, как в офисе Высоковского.

– А зачем радиотелефоны? – не понял Владимир Фомич.

– Как? – удивился Подрезов. – Сельский житель положил трубку в карман и пошел за грибами или на рыбалку. Или на ферму. Я как раз приспособление придумал для серийной японской трубки, увеличивающее радиус зоны приема до пяти километров.

Он стал показывать Высоковскому какие-то чертежи и схемы.

– Ну и что? – отмахнулся Владимир Фомич. – А наша выгода в чем? Крестьянам хорошо – всей деревней оплачивают один номер, а сами переговариваются друг с другом: один на тракторе пашет, а второй рыбу глушит, и у каждого в руке по телефону.

Но Подрезов только улыбался во весь рот:

– При чем тут наша выгода, ведь всей стране хорошо!

Но Высоковский уже сообразил: раз его приятель придумал какие-то приспособления, то надо скорее их запатентовать и выпускать замечательные телефонные аппараты для каких-нибудь американских фермеров или австралийских аборигенов.

Уже несколько вечеров подряд Владимир Фомич заезжал к приятелю, и они, дождавшись пока Таня приведет в порядок свои кудряшки, направлялись ужинать в «Асторию». За столом о делах почти не говорили, только шутили и смеялись. Высоковский почти не удивился, узнав, что он может быть остроумен.

Но сегодня Подрезов зачем-то начал рассказывать о своем глупом проекте, и настроение у его великого партнера немного испортилось. Надо же, закончил какой-то затрапезный институт связи, а воображает себя Александром Поповым или Гульельмо Маркони! Тоже нашелся мечтатель: российский капитализм – это анархия плюс телефонизация всей страны.

Виктор продолжал рассказывать, а его друг заметно нервничал. Даже Татьяна это замечала.

– Прекрати, – сказала она мужу, – ты уже всех утомил.

После того как человек, возомнивший себя великим изобретателем, угомонился, наступила неловкая пауза, и для того чтобы снять напряжение, повисшее над столом, Владимир Фомич с усмешкой, как о чем-то недостойном, сообщил:

– Я тоже когда-то разработал проект перестройки советской экономики.

Вот что значит великий человек! Скромность всегда ходит под ручку с гением. Вот сидят рядом с Высоковским двое знакомых ему людей и множество вокруг других, но вся эта толпа даже не догадывается, что они сейчас дышат одним воздухом с выдающейся личностью. И этот замечательный человек, откинувшись на спинку своего кресла, с юмором рассказал, как в далекие студенческие годы он разработал удивительную программу, которая, если бы была принята, сделала всех людей в стране страшно богатыми, а значит, счастливыми.

– Можно быть счастливым и без богатства, – зачем-то высказал свое, никого не интересующее, мнение Подрезов.

Но Владимир Фомич только улыбнулся своей, теперь уже известной всему миру улыбкой. Он как раз накануне только начал работать над ней перед зеркалом, сейчас у него была премьера. Он улыбнулся во второй раз уже на бис, потому что Таня дернула мужа за рукав:

– Что ты вечно со своими глупостями!

Высоковский посмотрел в ее сторону печальным взглядом и сказал только для Витькиной жены:

– Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным.

Даже вышколенный официант, который в этот момент наливал в рюмку Виктора Фомича коньяк, согласно кивнул головой, причем рука у него дрогнула, и на белую скатерть упало несколько коричневых капель.

– Так вот, – продолжил великий человек, – труд мой ходил по рукам в переписанном, а следовательно, в искаженном виде, кто-то кому-то пересказывал тайно прочитанное. Соответственно, финал был закономерен для того сурового времени. Комитет государственной безопасности разработал целую операцию для захвата оригинала моего проекта…

Высоковский пригубил коньяк, почмокал губами, а потом залпом осушил рюмку.

– …К сожаленью, – вздохнул он, – к этой операции волей или неволей была причастна и моя будущая жена.

Глаза Высоковского увлажнились, но Татьяна погладила его по руке:

– Теперь уже бывшая жена.

– Да-да, – согласился Владимир Фомич, – но труд мой пропал; дело, конечно, не в Нобелевской премии, которую мог бы наверняка получить, – за страну нашу, за народ обидно. Представляете, как мы бы жили сейчас!

– Да мы с тобой живем неплохо! – зачем-то опять встрял Подрезов. – Грех жаловаться.

Но Таня укоризненно взглянула на мужа:

– Вечно ты! Человек обо всей стране думает! Эх!

Она тряхнула своими кудряшками, лицо ее порозовело от стыда за недотепу-мужа. Высоковский с благодарностью посмотрел на Татьяну. «Вот ведь, – подумал он, – симпатичная вроде девушка, а что она в Витьке нашла?»

И тут же понял, что женщин в первую очередь прельщает высокий рост мужчины. Он, конечно, знал об этом всегда, только в последнее время стал немного забывать. Жизнь, как ни крути, ведь и в самом деле стала налаживаться. А вокруг сидели такие же довольные жизнью люди, что немного раздражало нашего героя. Действительно, сидят тут, словно равные ему, а ведь таких, как он, не может быть много. Вот один даже рукой помахал, затем поднялся и подошел к столику, за которым сидела тройка друзей. Высоковский узнал его: это был тот самый управляющий коммерческим банком, который почти год назад подсунул ему липовую гарантию, да еще попросил за нее пятьдесят тысяч – мол, креслом рискую.

Конечно же, Владимир Фомич, как честный человек, не дал ему ни копейки, пообещал только. Но, как видно, тот, если даже и сменил кресло, должность свою не потерял, раз в «Асторию» захаживает.