Николай Шмигалёв - Почти как три богатыря Страница 12

По всем признакам выходило, что телепортация нашим героям удалась.

Когда мгла вокруг колдуна и сотоварищей рассеялась, они, в первую ощупав себя («всё вроде бы на нужных местах сформировалось»), не преминули оглядеться по сторонам.

– Ужели, в далёкой заснеженной Аркфрике темницы для высокопоставленных особ так схожи с нашими хлевами? – предположил Царевич, осмотревшись по сторонам. Место больше всего походило на коровник или сеновал, так как вокруг было много сена и невыносимо пахло коровьим навозом.

– Надеюсь, ты ничего не перепутал, кудесник? – оскалившись, прорычал Сероволк и прикрыл глаза от яркого света, его инстинктивное движение повторили и товарищи по удаче (или несчастью, короче, с какой стороны посмотреть), так как дверь того помещения, в котором они материализовались, открылась, и солнечные зайчики утреннего солнца игриво заиграли на их обескураженных лицах.

– Воры! Воры! – закричала во всю свою мощную грудь ядрёная деревенская баба и зафиндилила пустым ведром в ближестоявшего к ней колдуна. – Спасите! Помогите! Грабют! Насилуют! – продолжала сигнализировать она односельчанам, одновременно высматривая, чем ещё можно отбиться от непрошеных гостей. Но только её решительный взгляд наткнулся на стоявшие подле входа вилы, как слегка контуженный метким попаданием Василевс, сообразивший, чем её вторая находка может грозить непосредственно его пошатнувшемуся здоровью, отчаянно взмахнул тростью в направлении голосящей бабы и, крикнув магическое «Баста-а-айс!», навлёк на женщину замораживающий столбняк. Застывшая селянка с занесёнными над головой вилами стала похожа на статую разгневанного Нептуна, в переднике и с грудью пятого размера, но улыбок у троицы не вызывала. Быстро сориентировавшийся в экстренной обстановке Сероволк подскочил к дверям, выглянув наружу, внимательно оглядел подступы к сараю, и, соответственно, возможные пути отступления. Пока на объявленную бабой тревогу никто не мчался сломя голову.

– За мной! – скомандовал цыган. Протиснувшись мимо ледяной бабы-статуи, он сиганул через забор и седой стрелой помчался в сторону леса.

За ним без оглядки засверкал пятками в сторону леса Василевс Премудрый.

– А как же доярка? – крикнул ему вслед Царевич, не решаясь бросить в таком состоянии «беспомощную» женщину. – Расколдовать бы!

Однако, заметив как в стремительно оттаивающей женской руке, угрожающе закачались вилы возмездия, благородный юноша Иван понял, что для хозяйки хлева на этом чудеса жизни никоим образом не заканчиваются, и благоразумно метнулся за спутниками. Когда Царевич нагнал своих товарищей, раньше его скрывшихся в лесу, его взору предстала следующая картина: Яков Сероволк, скуля и кашляя от душившего его смеха, катался по траве, а Василевс Премудрый невозмутимо сидел под дубом в позе лотоса и, то и дело, прикладывал набалдашник волшебной трости к вздувшейся на лбу шишке, виновницей коей было пустое (и это еще, слава богу!) ведро нервной селянки.

– Что это всё значит? – не понимая пока всей трагедии происшедшего, спросил Царевич.

Цыган, немного успокоившись, но, всё ещё держась за живот, встал на ноги и, стараясь не смотреть на умиротворённое лицо мага, прояснил суть случившегося:

– Видишь ли, Ваня, по-моему, этот алхимик продал свою душу какому-то клоуну, – Яков не сдержался и вновь захохотал.

– Никому я душу не продавал! – медитируя в соответствующей позе, ответил колдун и вновь приложил шар к шишке. – Это всё из-за вас, темнота безграмотная! Сами виноваты!

Сероволк весело оскалился.

– Да, это наша вина, что послушались тебя «учёного». Чуть в хлеву от дояркиной руки не погибли.

– Знаешь что?! – открыл глаза Премудрый. – Если бы вы направили свои помыслы на царицу, а не на коней своих и зерновые, то мы бы не оказались в хлеву между коровами и фуражом. Сами телепортационную траекторию сбили, голубчики.

– Выходит, доярушка, которая тебя атаковала, та самая недоцарица, к которой ты мыслил телепортацию применить? – понял в чём «соль» Иван. – Право, ситуация неординарная.

Царевич переглянулся с цыганом, и они уже дружно засмеялись над колдовским «фокусом». Хотел Василевс их наказать за такое непочтение к его персоне: в лягушек там превратить, или диарею наслать, но в подписанном им контракте одним из первых пунктов было обещание «подлянок сподвижникам не чинить, а помощь всяческую оказывать не раздумывая». Поэтому, бессильный в данном случае, колдун мог только терпеливо ожидать, пока запас сарказма у его веселившихся попутчиков иссякнет.

Не прошло и полчаса, а с шутками и прибаутками над неудачной попыткой колдуна было покончено. Троица уже маршировала по лесной дороге строго на север, в направлении Аркфрики, оставив злополучную деревню далеко позади, а Сероволк уже на полном серьёзе давал указания алхимику.

– Значит так, Премудрый, – проговорил он, ловко срезая своим ножом одуванчики. – Ничего личного, но если ты ещё раз применишь свои колдовские штучки без согласования, я тебе, в натуре, горло перегрызу. А за коней царских ты мне ещё должен будешь.

Василевс, особо не слушая угрожавшего ему полуоборотня, шёл, погружённый в свои далеко не радужные мысли. Эдак, теперь ему до конца путешествия, думал колдун, быть центром прикола в этой несерьёзной компании. Хотя вина в просчёте была не только его, но всех «собак» этот полуволк навешивал на него как на инициатора проекта.

Чу! Из-за холма послышалось громкое ржание.

– Оба-на! Кони на лугу пасутся, – «унюхал» Яков любимых животных. – Целый табун резвых лошадок!

Глаза у цыгана загорелись дьявольскими огоньками.

– Мужики! – схватив шедших рядом спутников за рукава, взмолился цыган. – Давайте не будем дураками, купим лошадей да поедем спокойно. Дорога-то неблизкая. А я договорюсь с пастухами, у меня в округе они все знакомые, по дешёвке лучших коней, не коней – соколов ясных выберу. Давайте, а-а?

На этот раз обиженно молчавший Василевс отговаривать цыгана от «идефикс» не стал и сам особо не противился, а Иван Царевич с самого начала был непротив конной прогулки по свежему воздуху. Поэтому, скинувшись цыгану на покупку коней, каждый из своего единовременного жалованья, они сели передохнуть под деревом, ожидая, пока скрывшийся за холмом Сероволк не пригонит каждому из них по отборному боевому коню, свирепо грызущему стальные удила, который и полагается по статусу настоящим богатырям.

Ждали они недолго – Василевс только вторую мантру, в своей излюбленной позе нахрапывать начал, как послышался гулкий (словно в ведро брехали) лай многочисленной своры, перемежающийся с трёхэтажной руганью на чабано-пастушеском жаргоне. Видимо, в цене не сговорились, успел подумать Премудрый, когда на него выкатился из лопухов Сероволк и с криками «Братва, шухер! У них волкодавы некормленые и без намордников!», метнулся к реке. Поняв, что волкодавы, да и табунщики разбираться не будут, кто здесь прохлаждается: богатыри государевы или конокрады лихие, Премудрый с Царевичем сиганули следом за набедокурившим Сероволком. Как они реку переплыли, одному богу известно, только опомнились уже, когда повалились без сил за дальним пригорком, на котором цыган деловито сливал воду из своих сапог.

– Кто же знал, что у них там такая свора, – попытался объясниться Яков, с трудом выдерживая сурово-ироничный взгляд Василевса. – Да я красть лошадей не собирался. Просто проверить хотел, какие из скакунов лучше, тест-драйв провести намеревался, а не угон, как эти тупицы спросонья подумали.

– Вот, Вань, полюбуйся коневодом, – подбоченившись, съязвил Премудрый. – А ещё меня клоуном обзывал, мелкий жулик.

Цыган пристыженно склонил голову.

– Ладно тебе, Премудрый, – миротворчески улыбнулся Царевич. – С кем не бывает, – напомнил колдуну его недавнюю промашку, когда тоже еле ноги унесли.

– Согласен, всякое бывает, – Василевс нравоучительно воздел в зенит свой указательный перст. – Но этот прощелыга ведь с нас ещё и деньги на воровство собрал. Это, каким, понимаешь, надо быть огульным рецидивистом!

– Точно! – нахмурился Иван и осуждающе уставился на Сероволка. – Как у тебя совести хватило Яша?!

– Мужики, мужики, я же реально хотел купить лошадей, – начал оправдываться конокрад со стажем. – Просто как встретился взглядом со скакуном вороным, так напрочь про всё забыл. Он смотрит на меня так, словно говорит: «Спаси меня, Сероволк, Сероволушка, уведи отсюда, худо мне в табуне…». Вот я и не сдержался.

– Слушай сюда, спасатель конский, – наклонился Василевс к цыгану. – Если ты ещё раз что-нибудь подобное выкинешь, я сам тебя в кобылу сивую превращу.

– Не дави на меня, колдун! Пуганный я! – оскалился Яков, положив ладонь на рукоятку ножа.

Колдун тоже отступать не собирался – переложил трость с тяжёлым набалдашником в правую ударную руку и упёрся ногой в камень, для устойчивости.