Григорий Свирский - Ряженые. Сказание о вождях Страница 12

Тут же появился Володька, белокурый солдатик в мятой униформе и проволочных очках; винтовку, которую держал за дуло, забросил за спину.

Полицейский улыбнулся дружелюбно, и Юра двинулся вглубь двора за солдатом Володей, который принялся его расспрашивать:

— Ты не из Америки? Тут катят иногда из самой Австралии… Сейчас, правда, экскурсантов как вымело. Интифада… Я не гид, но, что знаю, расскажу… — Провел гостя по парадной лестнице наверх, куда доносился напряженный радиоголос… муллы, что ли? Вдруг шарахнуло точно по каменному полу мешком.

— Арабчики на колени рухнули, — объяснял Володя на ходу.

Стараясь не топать, Юра прошагал вслед за солдатом по внутреннему проходу в мавзолей, где за железными решетками, изукрашенными искусной арабской вязью, покоились патриархи.

— Значит, так, — начал добровольный экскурсовод. — Достраивали Махпелу во все времена. За две тысячи лет кого тут только не было! Вот, стена, поглядите. Три четверти стены строили арабы, выше — мамелюки, это турки такие, самые зверские, вроде чингис-ханов. Достройка христианская. Тут, как на Стене Плача, чересполосица… У турок-мамелюков искусство выше. Это я вам говорю, как бывший прораб. Строили с поперечными балками, вон, торцы на стенах выступают. Купола из камня — большое по тем годам искусство, на них каменная вязь — арабская. А это Иосифия — проход в бывшую аптеку, была при христианах. Любили лечиться христиане! Купола с отверстиями сверху, гасят шум, крики… Ремонтировали, похоже, без лесов. В отверстия в потолке спускали маляров. Все с умом…

Юра хотел заметить, что об искусстве кладки он хотел бы узнать в другой раз. Сейчас приехал совсем с иной целью… Но оборвать услужливого солдата Володю, рассказывавшего с таким увлечением, посчитал бестактным. Володя увидел, гость поскучнел, на его лице появилась даже гримаса нетерпения. Понял это по своему:

— Вековая драчка, конечно, тоже запечатлена, не беспокойтесь!. Иногда арабы отколупывали наши звезды. Но под ними оставался, видите, кирпич той же формы. Его не трогали, боялись, все развалится… При всех нашествиях арабы всегда оставляли свои таблички, мол, строили они. Потому им, арабам, и принадлежит. Только это мало помогало, всю дорогу они под чьей-то пятой… Теперь, если хотите, пойдем по могилам. К Исааку и Ривке можно, там надгробья что надо! люстры дорогие, еврейские витражи — музей, к остальным спускаться нельзя. Евреи говорят, там начинается путь на небеса, арабские сказки покороче: спустишься — умрешь… Саму историю слышали?.. Не знаю, правда, почему Аврааму, праотцу нашему, приспичило Махпелу покупать, тратиться. Ведь Бог дал ему землю…

— Тогда танков не было, — послышался голос за его спиной. Солдаты заржали.

Юра нервно оглянулся. Вокруг топтались все «наши» с винтовками и автоматами на полусогнутых руках. Торопили своего «гида»:

— Взводный вот-вот нагрянет. Веди по могилам, а то не успеешь…

Гомонящей толпой потащили гостя к одной железной решетке с арабской вязью, к другой. На последней решетке, в отличие от других, никаких пояснительных слов не было. Володя-прораб воскликнул весело: — А это, знаете, как называется? Могила неизвестного солдата.

Солдаты снова развеселились. Юра пояснил тихо:

— Здесь, скорее всего, похоронена голова Исава.

— Кого?.. Исава? Голова? — недоверчиво переспросили солдаты. Пришлось Юре поведать им еще одну библейскую историю.

— А при мусульманах евреям тут разрешали молиться? — спросил солдат Володька, сообразивший вдруг, что имеет дело с человеком знающим.

— Только на седьмой ступени боковой лестницы. «Мадригат швиит» называется. Не выше… — пояснил Юра.

— А ежели подняться выше? — спросил кто-то из солдат.

— Выше — секир башка…

Тут один из «российских» обратил внимание на то, что «экскурсант» в черной кипе на затылке.

— Э! Да он «дати»… Может, помолиться приехал?

Все сразу затихли и провели Юру в огромную полутемную комнату, свет пробивался лишь в верхние, под потолком, оконца, где раскачивались в молитве два густо бородатых молодца.

— Из Кирьят Арба! — кивнул в их сторону Володя-прораб. И солдаты бесшумно исчезли.

Юра отошел от бородатых подальше, уединился и, закрыв глаза, продолжал, покачиваясь, думать свою нелегкую думу.

«Господи, всесильный, всемилостивый! Ведь урок Авраама Авину был мудрецами понят. Не отвергли и мудрость того, кто постиг и утвердил в веках миролюбие Авраама: случайно ли улицы в Тель-Авиве и других городах названы именем Бен Заккая?.. Кто же ныне не знает, что сохранили иудаизм не войны и даже не цари иудейские. Один-единственный человек сохранил — великий рабби Иоаханан Бен Заккай, ставший родоначальником целой эпохи — иудаизма без Храма.

«Господи великий, милосердный! Горы книг созданы… Все годы знатоки судят-рядят; кипят, как чайник на огне, философские школы на всех континентах… Случайность — необходимость — вечная тема ученых споров… Но для еврейства это не абстрактная мудрость. А вопрос жизни и смерти… Почему был разрушен Первый Храм? В Израиле было кровопролитие, кровосмешение, идолопоклонство… Почему был разрушен Второй Храм? Не было уже ни идолопоклонства, ни кровосмешения и прочих бед… Потому что возникла, считают мудрецы Талмуда, «СИНАТ ХИНАМ» — беспричинная вражда. Беспричинная вражда страшнее кровосмешения и идолопоклонства. В Израиле это сейчас и происходит. Старая болезнь — «синат хинам»: евреи против евреев.

Именно «Синат Хинам» породила несчастную Иудейскую войну, развеявшую Израиль по ветру…

Что-что, а уж историю крушения Храма Юра знал так, словно был современником Иосифа Флавия, назначенного повстанцами военным губернатором Галилеи. И у него, честолюбивого без меры Иосифа Флавия, которому, увы, нельзя верить во всем, и у других авторов прослеживается явственно: семнадцать талантов золота, недоплаченные Храмом римскому наместнику — лишь первый попавшийся повод для вторжения легионеров великой Империи. Антиримский взрыв Израиля начался как гражданская война. «Сикарии» (кинжальщики) и нищета — «зелоты» (ревнители) резали и грабили состоятельных. Первым актом восстания было сожжение долговых расписок… Запылали и начисто сгорели продовольственные склады в Иерусалиме. Их подожгли не римляне. Евреи гораздо чаще резали друг друга, чем римлян: зелоты, расколовшиеся на фракции (те же партии), принялись искоренять зелотов-инакомыслов, точнее, награбивших раньше и больше. К власти, естественно, приходили самые оголтелые…

Ничто так не волновало Юру в событиях роковых лет, как история мудреца Иоханана Бен Заккая.

Он принадлежал к фарисеям, Бен Заккай, то есть, по терминологии историков, к отделившимся. И был интеллектуалом-новатором, пацифистом, классическим интеллигентом. Возглавившие войну зелоты были ему не менее чужды, чем римляне. Он никого не хотел резать, думал только о том, как спасти себя и своих учеников. Мудрость нашла выход: ученики Бен Закая объявили своего учителя мертвым и вынесли его из осажденного Иерусалима на носилках. Правда, страж у ворот хотел проколоть мертвеца копьем, но родственник Бен Заккая, один из предводителей восстания, не позволил колоть «святого»…

Спасшийся Бен Заккай попросил отвести его, согласно древним источникам, к генералу Веспасиану, обложившему Иерусалим. Попросил отдать ему городок Явне с учеными-противниками войн. «Я не император, чтобы позволить себе такие подарки,» — ответил Веспасиан с иронической усмешкой.

— Будешь императором! — воскликнул Бен Заккай, озабоченный в эти минуты, скорее всего, тем, чтобы генерал не приказал легионерам вытряхнуть из этого старого еврея душу.

Внутренние распри в Риме, между тем, стали столь кровавыми, что император Нерон предпочел покончить с собой… Императором стал генерал Веспасиан — победитель иудеев, взявший штурмом Иерусалим… Взял штурмом и разрушил, сжег до тла Иерусалим, строго говоря, не он, а его сын Тит, будущий император, но кому в мятежном Риме было дело до «семейных частностей»?!

Император Веспасиан помнил о Пророке, предвидевшем его победу; призвав его, спросил, что он хочет в награду.

Императору смертельно надоел и Иерусалим и эти бешеные иудеи, которые отвлекли на себя половину римских легионов, все фашины — осадные орудия, необходимые и в Галлии, и на Севере.

— Отдай мне городок Явне с его учеными, — повторил Иоханан Бен Заккай ту же просьбу.

Веспасиан отшвырнул взмахом руки такую мелочишку для Империи, как заштатный иудейский Явне, дозволил отдать его еврейскому Пророку, этому непонятному безумцу, который не просит ни серебра, ни злата, ни рабов, зациклился на своем дурацком Явне. Узаконил свою милость золотой императорской печаткой…

Талмуд подтверждает исторический факт, хотя и сближает по времени предсказание Бен Заккая и внезапную весть о восшествии генерала Веспасиана на трон. Но сути это не меняет: Иоханан Бен Заккай помог спасти иудеев от забвения, накрывшего, как ночь, тысячи остальных древних народов и племен. С Бен Заккая и его школы в Явне начался талмудический период в истории Израиля, который завершился разве что в пятисотом году нашей эры, когда был создан в Вавилоне славный во всем мире «вавилонский талмуд…» Теперь уж никто из ученых не спорит, что именно Бен Заккай — создатель современного иудаизма, иудаизма без Храма… А ведь с точки зрения зелотов Бен Заккай был презренным перебежчиком. Знай они о его «изменнических намерениях», они бы его прикончили немедленно…