Сергей Ермолов - Формула действия Страница 12

Я несколько раз онанировал. И не ради удовольствия, а исключительно чтобы вымотаться.

Только я сам могу быть судьей самого себя. Иногда нет ничего привлекательнее несовершенства. Себе я говорю это чаще, чем другим. Люди почти всегда имеют два лица. Одно – то, что видно, второе – скрытое. Удивительно, что это открытие, едва я его сделал, вначале разозлило меня, но тут же наполнило неожиданным ощущением покоя.

                                                           14

Сегодня мне хотелось быть в форме: через час я собирался принять участие в важных событиях. Мне нравится чувствовать себя посланником смерти.  Я попытался оборвать эту мысль, но было уже поздно.

В моих словах появилась жестокость, которую прежде я старался скрыть. Это не может быть случайностью. Я очень устал и запутался в предосторожностях. Я вообразил себя таким человеком, каким никогда не был. Теперь мои чувства уже не так просты, как прежде. Я пытаюсь разобраться, что со мной происходит. Зло становится неизлечимо.

           Нельзя не заметить, что я поступал нелогично. Мне не всегда удавалось быть предсказуемым даже для себя. Или я делал вид, что не понимаю происходящего.

Я старался расслабиться. Я начал больше нервничать. Иногда мне казалось, что мои действия имели какой-то другой смысл. Я оглянулся. Я сосредоточился теперь не на защите, а на атаке.

Мне все было противно. Во рту был какой-то металлический вкус, к тому же вдруг разболелась голова. Меня подташнивало. Мысль о бессмысленных стараниях раздражала меня настолько, что в конце концов я пришел в ярость.

Я был упрям, я был безумен. Я отмел все возражения, считая их напрасными и бессмысленными. Мои мысли были путанными и противоречивыми.

Неожиданно я почувствовал, что ужасно устал. Но я уже думал о том, как сделаю первый разрез.

Отказывать себе в чем-то – это значит потакать своим слабостям. Находить удовлетворение в воздержании – вещь довольно вредная. Я остановил кровотечение кровоостанавливающей губкой. Отработанное действие, которое я проделывал уже много раз в своей прежней жизни. Я всегда старался быть точным. И поэтому придавал скальпелю отвесное положение.

Видеть страдания другого человека всегда приятно. Не было у меня к нему ненависти. Я мог быть более тщательным. Обычно я пользовался брюшистым и остроконечным скальпелями. Я бываю счастлив, когда вижу что-то красивое. Мною овладела радость. Я так смеялся, что даже начал задыхаться.

Забавно, но у меня не было ощущения, что я делаю что-то нехорошее, просто я получал удовольствие. Я умею делать вещи, которые мне интересны. Надо только продумать всю ситуацию до конца.

Притвориться мертвым невозможно.

Неожиданно я начал тихо, судорожно смеяться. Я не мог быть виноват в его смерти.

Что-то сдвинулось в желудке. Я резко выдохнул и из-за щекочущего ощущения в горле почувствовал мгновенную тошноту. Затем все тело начало покалывать. Я упал на колени и ладонями уперся в землю, чтобы не свалиться совсем. Я должен был контролировать себя. И я не мог.

Самые ужасные вещи. Конечно, они происходят.

Ситуация показалась мне забавной. Может быть, она и не была такой. Я не понимал этого. Я не жалуюсь и не стремлюсь быть лучше, чем есть.

 «А все же это было забавно», - подумал я.

На самом деле все было очень просто. Умение приходит  с опытом. Главное – точность.

 Из его глаз текла кровь. Я все еще ощущаю ее вкус. Неожиданно я почувствовал, что ко мне возвращается хорошее настроение. И не из-за чего чувствовать себя виноватым. Человек может спасти себя только сам. Жестокость – это не нападение. Жестокость – это защита. Так я решил для себя.

Я не старался ничего исправить. Просто смотрел на то, что происходило со мной. Мне нравилось выдумывать смерть. Я ощутил, что снова владею собой – или хотя бы приблизился к своему обычному состоянию. Не так уж все было и опасно. Фактически я уже не принадлежу этому миру.

Вид у него был очень забавный, однако я не засмеялся. Не такая уж плохая смерть. В мире полно возможностей загнуться еще более жутким способом. Похоже,  и правда нет другого выхода, - подумал я тогда.

Не могу сказать, что я был разочарован. Понимаю, что творю, а остановиться – не получается. Это мое слабое место.

             Может быть, я сказал что-то лишнее. Но что?

Кто может утверждать без сомнений, что именно его отношение к смерти является правильным?

Моя ошибка могла обойтись мне слишком дорого.

В воспоминаниях очень легко противоречить самому себе. Я перестал искать этому объяснение.

Я почувствовал, наверно, злость. Почувствовал, наверно, обиду. Я смотрел на него, а в голове начиналась ворочаться боль. Вот чего я боялся. Именно этого я и боялся.

У меня хватило силы, чтобы не закричать. Я не мог поверить, что все происходит со мной. Надо было примириться с очевидностью: я утратил чувство времени.

Я тогда не совсем понимал, что со мной творилось. Ты спятил и сам это знаешь. Есть вещи, которые лучше не знать. Если все обстояло именно так.

Я говорил себе: «Подожди, подумай еще, этому есть – должно быть какое-то объяснение». Но его не было. 

                                            15

Выйдя из дома, я бесцельно бродил по улицам. Бездействие угнетало меня. Я не параноик. У моих страхов всегда есть причина. Я знаю, что реальность где-то рядом.

Мне нравится соблазнять себя безумием. Я начинаю атаку на реальность.

Смысл – это тупик.

Все в этом мире устроено не в мою пользу. И, чтобы выжить, приходится исправлять его несовершенства.

Жизнь – это клетка, и тому, кто в нее попал, приходится, напрягая нервы, ждать, что с ним будет дальше.

Происходящее со мной нельзя объяснить случайностью.  Только ощущение радостного шепота в ушах подсказывало мне, что я все делаю правильно. Мне хотелось нравиться самому себе. Человечеству пришлось бы оправдываться меньше, чем мне.

Можно сколько угодно думать о случившемся, сколько угодно жалеть, но ничего изменить уже нельзя.

Все равно – соблазн неодолим. Вот в чем дело. Вы от меня легко не отделаетесь. Я имею право знать.

Прочитал написанное и почувствовал презрение к себе – записки выглядят почти как попытка оправдаться. Сами собой мечты явью не станут.

Мне нравится записывать мысли, которыми я думаю о себе.

Очень важно суметь избавиться от всех возможных смыслов.

Моя способность контролировать себя может быть только иллюзией.

Я не знаю, кем окажусь,  когда перестану притворяться.

Мне необходимо лелеять в себе каждый свой невроз.

Каждый человек вынужден жить в реальности своего воображения.

Я оказался в плену у своей болезни. Мало приятного.

Глупо участвовать в гонке, в которой финиш не имеет смысла.

Я боюсь своей неправильности. Мне необходимо скрывать очень многое о себе.

Я знаю, что такое невозможно. Я – невозможен.

Вам не нужны мои оправдания. Правду обо мне обязательно постараются забыть.

Мне следует прекратить свои записи.

Я не хочу обманывать и притворяться. Желание раскаяния неестественно в человеке. Мне не удается ощутить чувство вины. Я лишь защищаю себя такого, какой я есть.

Любое убийство человека обществом может быть оправдано. Я стараюсь оправдаться только перед самим собой. Мне не в чем себя упрекнуть.

Прежде я, как и все, верил, что определяю ход своей жизни сам. Однако постепенно мне стало понятно. Я делаю то, что делаю, лишь потому, что не могу иначе.

Я все понял. Или только подумал, что понял.

Я могу думать о себе, только как о Боге.

Один человек – один Бог. Я – единственно возможный Бог для себя.

Каждую ночь во сне я ощущаю себя Богом.

Со мной что-то происходит. Похоже, слабеет мое внутреннее сопротивление.  Я стараюсь не замечать ощущение страха, но боюсь, что это невозможно.

Думая, я всегда забываю об осторожности. Правильнее – не думать.

Я боюсь ощущать себя целью, в которую мне необходимо попасть.

Я стараюсь научиться тому, что не может ни один другой человек.

Я хочу перестать бояться слов о себе. Я уже знаю о бессмысленности осторожности. Мне необходим донос на себя.

Как показывает большинство исследований, человек, задумавший убийство, обязательно тем или иным образом намекает на свои намерения или предупреждает о них.

Я не сомневаюсь, что меня держат на цепи. Всех держат. Я ощущаю себя изуродованным жизнью.

Сказать нужно столько, что не знаю, с чего начать. Я не уверен, что мне удастся докричаться до тех, кто стремится услышать мой крик.

Мне нравится ощущать свое превосходство над жизнью. Убийство - всегда самозащита. Что угодно лучше, чем ничего.