Эльчин Сафарли - Легенды Босфора. Страница 12

…Ей двадцать восемь. Турчанка со сказочно-кукольным личиком. Маленькая голова на большом теле. Крашеные золотистые кудри, спадающие на округлившиеся плечи. Ее зовут Ширин, в переводе с турецкого значит «сладкая». Пышную фигуру подруги не назову уродливой. Без выпирающих прослоек жира. Она просто большая. Аккуратно полный человек с сердцем из вишневого желе. Элегантно одевается. Широкие накидки, полудрагоценные бусы. Ногти сливового оттенка. Непременно ободок на голове.

…Шекер родилась в Измире. В семье известного кондитера Чичек Шеньюз, прославившейся изысканной пахлавой из восемнадцати почти прозрачных слоев теста. Вместо фисташек посыпала слои грецкими орехами, небольшим количеством миндаля, щепоткой размельченного мускатного ореха. Поговаривают, сам Ататюрк был пленен кондитерским даром Чичек…

…Тридцатидвухлетняя Шеньюз произвела на свет первую дочь раньше срока. Во время кондитерского колдовства. Прямо в небольшом цеху, на застеленном ковром полу. Принимала роды одноглазая помощница Долунай, впоследствии получив статус «второй мамы» малютки. Пока Ширин покидала материнскую утробу, на плите булькал жидкий шоколад, а жирная Айя, запрыгнув на рабочий стол, пудрилась в ванильных сугробах. Черная шерсть кошки мигом побелела… С детства Ширин предрасположена к полноте. К четырем годам девочка напоминала восхитительного поросенка. Укачивая ее на руках, бездетная Долунай заработала остеохондроз…

…Познакомился с Ширин в клубе «Мах» курортного Бодрума. На зажигательном шоу Сердара Ортача, когда от накала публика танцевала на стульях, столах. Причем сам мелкий Ортач не прятался за кордоном охраны. Наоборот, тянулся к публике, лихо отплясывая под свои же миксы… С тех пор прошло два года. Два года дружбы с Ширин-Водолеем. При всей непостоянности она верный друг. Встречаемся не часто. Созваниваемся чаще. Как минимум раз в день. В качестве приветствия Ширин напевает в трубку какой-нибудь хит, которым на тот момент пропитана с головы до ног. «Эй, слышал новую вещь Джандан? Офигенные слова. Написал поэт Умит Аксу. Вот послушай. Agkomoz leke-siz olmaloydo, gβphesiz olmaloydo… affedemem ben büyleyim…»[31]

…Полноту Ширин обсуждаем часто. Наедине. Во время совместных посиделок. Готовим хавуч кёфтеси. На русском блюдо называю «морковными котлетами». Взбивая сметану с чесноком, лимонным соком для соуса, Ширин делится «диетическими» планами. «Обещаю с завтрашнего дня сесть на диету. Никаких жареных котлет. Все парное. Откажусь от кофе, перехожу на жасминовый чай. Вот, запомни, с завтрашнего дня — новая жизнь. Клянусь собою!» Как правило, «завтрашний день» растягивается на неопределенный срок. Срок, пропитанный запахами высококалорийных блюд. Совесть Ширин просыпается лишь в начале года, ближе к Шекер-Байраму. Осознавая, что от праздничных угощений разнесет еще больше, подруга запирается дома, опустошает холодильник. Целыми днями уплетает листья салата с лимоном…

Вот и сегодня, заметив отсутствие подруги, еду к ней. Еду с поводом. Он нас обоих воодушевит на «подвиг». За последний месяц мой вес поднялся до отметки 92 при росте 184. Пора ограничивать себя в еде. Вместе с Ширин. Конечно, с турецкой кухней осуществить план сложно — почти в каждом блюде присутствуют «запрещенные» продукты. Например, в тот же хавуч кёфтеси добавляют муку с хлебными крошками, в бегенди-тавук помимо курятины с баклажанами входит сливочное масло. Однако Стамбул — город овощей, фруктов. Самое главное — баклажаны есть круглый год. С ними легко можно импровизировать. Справимся…

9

…Время от времени ходит «налево».

У него буйный темперамент Овна…

…На загорело-волосатой руке крупные часы знаменитой марки. Синие стрелки на фоне оранжевого циферблата. У него грустный вырез глаз, губы вишневого оттенка, трехдневная щетина. Одной рукой держит бокал с пивом. Пенка янтарного напитка успела рассеяться, пока он рассматривал свежий номер мужского «Эскуаира». Турецкое издание с фотографиями нетурецких девушек. На голубой обложке обнаженная блондинка, зажавшая длинными пальчиками сосок пышной груди. «Uzun zamandōr iyi bir Úpβcβk yakalayamadōm… Aranōzda gÚnllβ olacak biri varsa ben hazōrōm»[32]. Манящий заголовок жирно-желтым шрифтом. Аппетитную богиню зовут Уитни. Именно Уитни, не Акгюль или Гёксель. Турецкие издания не публикуют ню-фотографии местных девушек — один из мусульманских устоев. Перечитывает заголовок. Улыбается сквозь дым моей сигареты. Заблестели глаза. «Не отказался бы стать одним из добровольцев…» — протягивает он. Ухмыляюсь в ответ. «Я бы тоже…»

Ему двадцать шесть. Зовут — Махсун. По-дружески называю Максом. Не обижается — турки всегда уважали Европу. Махсун работает спортивным обозревателем в газете. Плюс небольшой частный бизнес. Зарабатывает около трех с половиной тысяч долларов в месяц. По стамбульским меркам неплохо. Без шика. Женат на милой девушке из турецкой провинции. За него сделала выбор мама. За ним оставалось дать согласие. Девушка отличная хозяйка — готовит отменно, каждый вечер преданно встречает мужа с работы. Махсун садится за стол. Она присаживается рядом с ребенком на коленях. Пока муж ужинает, Бирсен рассказывает о прошедшем дне. О том, что водила сынишку к педиатру, которая посоветовала подкармливать его смесью помимо грудного молока. О том, что с грядущего месяца поднимут цены на бензин одновременно с общим повышением зарплат. Одним словом, бытовые прелести из жизни домохозяйки. Бирсен считает себя счастливой женщиной. Покинула провинцию, переехав с красивым мужем в Стамбул. У нее растет смысл жизни — ребенок. Если Аллах позволит, родит дочь — помощницу, надежду. Собирается получать высшее образование — через пару лет подаст документы на филфак…

Махсуна с Бирсен их совместная жизнь устраивает. «Грех жаловаться, брат. Она хоть и деревенская, но очень чуткая девушка. Знает, когда молчать, когда говорить. Золотые руки, доброе сердце. Уважает меня. Уважаю ее. Она прежде всего мать моего ребенка, потом — жена. Уверен — проживу с ней до конца дней. Свое семейное счастье я нашел. Не зря доверился матери…» Слушаю его, пытаюсь понять психологию рядового турецкого мужчины. В какой-то мере она мне близка — оба мусульмане. Одно не могу понять. Неужели Махсун, видный парень с отличным образованием, юмором, не мог жениться по любви? «Как-то не получилось. Честно говоря, особо не стремился. В студенчестве встречался с одной узбечкой, работающей здесь по контракту в переводческом центре. Она была божественна. Чего только стоили ее миндальные глаза. С ума сходил. Летал от любви… Наши отношения длились два с половиной года. Она должна была возвращаться на родину. Я хотел на ней жениться, но она противилась переезжать в Турцию. К тому же тогда связывать себя узами брака было рановато. Я учился, впереди жизнь, нужно карьеру делать плюс разные нации… Расстались тяжело. До сих пор, целуя жену, представляю перед собою ее. Грех так думать. С правдой надо уметь мириться…»

…Познакомился с Максом в первых числах сентября прошлого года. На церемонии обрезания — сюннете — семилетнего сына нашего общего друга. Посещать такие мероприятия неприятно. Воспоминания из собственного детства захлестывают, когда так же пришлось терпеть боль этого обязательного для каждого мусульманина таинства. Но если пригласили, идти нужно обязательно, захватив с собою подарки, полагающиеся «виновнику торжества». Хотя ребенку в эти мгновения точно не до подарков. Его одевают в шикарный костюм с лентой через плечо. На ленте — арабское изречение «машалла»[33]. В подобном одеянии мальчугана везут к сюннетчи — специалисту, совершающему болезненно-мимолетную процедуру обрезания… Всегда возмущался тем, что у мусульман обрезание обычно делается не при рождении, а в сознательном возрасте. Мой дед объяснял сие следующим образом: «Сынок, такое испытание призвано вооружить будущего мужчину необходимой стойкостью. Уже тогда мальчик должен быть мужественным, не бояться боли…»

…По натуре Махсун личность скрытая. О себе говорит мало, обходит острые углы стороной. Улыбаясь, переводит тему разговора. «Тебе почему-то доверяю. Всегда мечтал о брате, в результате получив сестру. С ней никогда не ладили. Поэтому рано зажил вне дома. Пошел учиться, свободное время работал официантом, занимался атлетикой… Сейчас у меня много товарищей. Настоящих друзей могу пересчитать по пальцам. Первый из них ты…»

…Не отрицает, что время от времени ходит «налево». У него буйный темперамент Овна. Влюбчивый, помешан на сексе. Не такой однолюб, как я. В позапрошлом году Махсун во время недельного отдыха в Анталии закрутил роман с русской девушкой. Двадцатитрехлетняя Галина. Студентка МГУ, старшая дочь состоятельной семьи. Приехала позагорать в Турцию вместе с беременной подругой. «Русские девушки восхитительны. У них такая нежная белая кожа, с ними забываешь обо всем. Признаюсь, к Гале испытывал чувства. Она отлично владела турецким, умела слушать, прекрасно целовалась. Когда расставались впервые, она сказала мне: „Требовать от тебя ничего не буду. Ты женат. Соответственно на мне не женишься. Да и не особенно хочу этого. Лучше сохраню нашу сказку в памяти…“ После сказанного, брат, еще больше полюбил Галю. Она не убивалась, не закатывала истерик, не писала из Москвы слезливых писем… Поступили как взрослые люди. В жизни все так просто. Зачем лишний раз все усложнять?! Кстати, Галя по сей день часто приезжает в Стамбул. В следующем году поеду к ней в Россию…» В последних двух фразах — ядро психологии турецкого мужчины. Психология, ключ к познанию которой теперь открыт…