Лия Флеминг - Спасенная с «Титаника» Страница 12

Теперь это и есть ее жизнь – одинокое существование и огромная тайна в сердце, искалеченном страданием и виной; единственный свет в окошке – эта беззащитная кроха. Однако хотя Мэй была убита горем, часть ее разума трудилась, осмысливая решения и поступки. Господь да пребудет с вами, мои любимые. Верю, вы поймете, что я нужна этой малышке. Вы будете жить в моем сердце до скончания дней, но теперь у меня иная задача. Бог оставил Мэй в живых, чтобы она взяла на себя заботу об этом ребенке. Элла станет для нее смыслом жизни.

Глава 18

Тем же долгим утром пришел список спасенных.

– Имя? – спросил офицер, скользя глазами по списку и проверяя, что никого не пропустили.

– Мэри Смит, – сказала Мэй. Поколебалась, взглянула на Селесту и добавила: – Все называют меня Мэй. Моего мужа зовут Джозеф Смит. Двадцать семь лет, высокий, темноволосый, работает плотником. – Она с надеждой посмотрела на офицера.

– Имя ребенка? – Не поднимая глаз, осведомился тот.

– Элен Смит… Элла. Ее спас капитан, – почти с гордостью сообщила Мэй.

– Это правда, спросите кочегара с нашей шлюпки, – подтвердила Селеста. – Он пытался втащить капитана в лодку, но тот отплыл в сторону.

– Ясно. А вы кто такая?

– Селестина Паркс, то есть миссис Гровер Паркс из Акрона, штат Огайо. Мы с этой леди были в одной шлюпке. Скажите, среди спасенных есть миссис Грант?

Офицер покачал головой.

– Мы пока не всех проверили. «Карпатия» еще раз пройдет вокруг места крушения, а затем вернется в Нью-Йорк. Спускайтесь в столовую, там вам скажут, что делать. Да, в ближайшее время состоится поминальная служба.

– Вы же видите, девушке нужна другая одежда, – сказала Селеста.

– Наши пассажирки позаботятся об этом. Здесь не место для женщины с младенцем, – сурово произнес офицер. – Все необходимое вы найдете внизу.

– Благодарю вас, – пробормотала Селеста, но офицер уже отошел к другой группе пассажиров «Титаника».

Мэй никак не хотела спускаться в каюту.

– Нет, не могу. Ноги туда не идут.

– Ничего, я буду рядом. Давайте мне малышку, – улыбнулась Селеста. – Элла – такая красавица! Смугляночка… ни капли на вас не похожа! – Она на секунду умолкла, надеясь, что не обидела Мэй. Такую, как она, в толпе не заметишь. Селеста прочла на ее лице панику – девушку вновь мучили воспоминания о ночной трагедии.

– У Джо темные волосы… Он говорил, в нем есть примесь цыганской крови, еще с тех времен, когда ткачи кочевали с места на место, – ответила Мэй, не поднимая глаз. Она с трудом произнесла имя мужа вслух.

– В самом деле? Глазки у Эллы черные, как угольки. А мой сын, Родерик, – блондин, глаза у него настолько светлые, что кажутся серебряными. Слава богу, он в безопасности, дома с отцом. Я приезжала в Англию на похороны матери, в Личфилд. – Селеста запнулась. Обычно она не делилась с чужими людьми такими подробностями, но Мэй ведь уже не чужая… Они вместе пережили самое страшное, с чем только может столкнуться человек. – Прошу, называйте меня Селестой. Мои родители едва не сошли с ума от счастья, когда я родилась. Я была последним ребенком, долгожданной девочкой после выводка мальчишек, и мама благодарила небеса за мое появление.

– Соболезную по поводу кончины вашей матери. Должно быть, тяжело жить так далеко от дома, – ответила Мэй, осторожно двигаясь в сторону трапа.

– Личфилдский собор не оставляет без внимания папу, как и других священников, ушедших на покой. Я должна вернуться к сыну. Ему всего два года, и я ужасно соскучилась.

– Мы направлялись куда-то в Айдахо. Точный адрес был у Джо. Где находится Акрон? – Прижимая ребенка к груди, Мэй с опаской прошла через коридор к двери, которая вела в просторную столовую, а вдоль стен сидели люди с растерянными лицами.

– В штате Огайо, недалеко от города под названием Кливленд. Он, конечно, не такой старинный и красивый, как Личфилд, но для меня он теперь родной. Америка – огромная страна. Постепенно вы к ней привыкнете.

– О, нет, я еду обратно в Англию. Не могу оставаться в Америке после того, что…

– Не принимайте поспешных решений, – мягко произнесла Селеста. – Надо подождать, посмотреть, как все обернется.

– Нет-нет, я хочу назад. Теперь для нас там нет будущего. Это Джо всегда мечтал уехать, не я. – Губы Мэй задрожали. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой, заброшенной за тысячи миль от родных мест. – Нам ведь предоставят обратные билеты, верно?

– Разумеется. – Селеста видела, что девушка напугана, и постаралась ее успокоить. – Не тревожьтесь так. Я вам помогу. «Уайт стар лайн» обязательно возместит вам убытки. Простите, сейчас мне надо идти. Узнаю, нет ли новостей о миссис Грант. Надеюсь, она жива.

– Спасибо, вы очень добры. – Мэй опять задрожала, и Селесте пришлось отвести ее в уголок и усадить. – У Джо были такие большие планы! Просто не верю, что с нами все это случилось. За что, за что? Чем мы провинились, Селестина?

– Ничем. Мы всего лишь доверили свою судьбу компании «Уайт стар лайн». Ее владельцам придется отвечать в суде. Ну а вам сейчас надо отдохнуть. Вы почувствуете себя гораздо лучше, когда примете теплую ванну и переоденетесь. Я заберу Эллу и пойду узнавать, спаслась ли моя престарелая компаньонка. Ваша дочурка со мной в безопасности; возможно даже, ее вид растрогает людей и позволит выяснить больше.

– Нет! – вскричала Мэй. – Я хотела сказать… пусть ребенок останется со мной. Не хочу выпускать ее из виду. – Она вцепилась в груду одеял. – Сердечно благодарю, мэм, только мы уж будем вместе.

Бедняжка не может расстаться с младенцем ни на секунду. Должно быть, это от нервного потрясения, думала Селеста, шагая вверх по трапу на палубу. Она подняла глаза и заметила, что флаг корабля приспущен. Скоро их всех соберут на поминальную службу. Селеста внутренне посочувствовала тому, кому придется проводить это печальное мероприятие, однако память погибших должно почтить.

Глава 19

Мэй была рада остаться одна – она устала от назойливых расспросов, пусть даже из добрых побуждений. Предложение Селесты забрать Эллу поколебало решимость Мэй. Может, ей потихоньку отнести девочку к старшему стюарду и сознаться в ошибке? Оставить ребенка и отгородиться от мира в своем горе? Ужасную оплошность можно оправдать тем, что Мэй испытала шок. Повинившись, она никому не причинит вреда, и не надо будет больше встречаться с той дамой, как там ее, Селестиной. Ну и имечко!

Мэй качала ребенка в смутной надежде, что кто-нибудь его узнает, однако все проходили мимо с пустыми глазами.

Она одна, и ты тоже, так что же плохого в том, чтобы выдать девочку за свою? – убеждала себя Мэй.

«За» и «против» яростно боролись в ее душе. Из этой страшной трагедии должно выйти хоть что-то положительное. Если Эллу признают сиротой, какие-нибудь богатые американцы удочерят ее и вырастят в роскоши, которая Мэй и не снилась. Что может дать ребенку она? Ничего, кроме любви. Но что, если малышку попросту отправят в приют? Конечно, о ней тоже будут заботиться, однако детей в приюте много, и внимания сестер-воспитательниц на каждого не хватает. Мэй слишком хорошо помнит вечную толкотню, облезлые игрушки, унылую серую форму, одинаковую для всех, и суровый армейский распорядок. Девочек даже не причесывали, просто коротко стригли для экономии времени. Мэй никому не позволит обкорнать прелестные черные волосики Эллы.

Она глубоко вздохнула. Что сделано, то сделано. Назад возврата нет.

Глава 20

После завершения поминальной службы выжившие с «Титаника» собрались в салоне первого класса. Мэй и Селеста молча стояли вместе с другими потрясенными пассажирами и членами экипажа. Ходил слушок, что несколько спасенных умерли уже здесь, на борту «Карпатии», и будут похоронены во второй половине дня.

Селеста, ничего не выяснившая о своей компаньонке, еще раз отправилась к старшему стюарду узнать насчет миссис Грант. Ей сообщили хорошие новости: старая леди жива, хоть и пострадала от нервного шока; сейчас она находится в судовом госпитале. Селеста хотела немедленно навестить миссис Грант, но ей сказали, что та спит под воздействием успокоительного лекарства.

Тогда Селеста забрала из прачечной одежки Эллы, а еще ей досталось симпатичное платье одной из пассажирок «Карпатии» – очень добротное, из тонкой мягкой шерсти, с отрезным лифом и вытачками. Платье сидело на ней как влитое, и Селеста охотно надела его вместо своего траурного наряда, который обработали паром и выгладили. Женская интуиция подсказывала Селесте, что Мэй, только что ставшая вдовой, предпочтет черный цвет более ярким, поэтому сухое и теплое траурное платье можно и нужно отдать ей.

Селеста поднесла к лицу детскую одежду и вдохнула запах свежевыстиранного белья. И как только серая мышка Мэй произвела на свет такую красавицу? Селеста мечтала о втором ребенке, однако Гровер был непреклонен: один ребенок, сын и наследник, в семье уже есть, и этого вполне достаточно.