Натан Дубовицкий - Ультранормальность. Гештальт-роман Страница 13

– Для того, чтобы находиться в истории, момент выбран не очень удачно. Мне проще говорить. Суммарный опыт позволяет мне не отвлекаться на модные течения. Но новая эпоха будет находиться от истории еще дальше, чем годы перед ней. Мудрые люди отличаются от обычных тем, что видят процессы в истории. И таких все меньше. Вы, Коллинз, может еще несколько человек. Поэтому я доверяю вам это, – произнес задумчиво уставший человек.

Образ его был весьма необычным. Обветренная кожа, совершенно нехарактерная для жителей города, серые, впалые глаза, развитые надбровные дуги, несколько скошенный большой лоб. Если бы добавить к этому еще тридцать килограмм мышц, получился бы вылитый Николай Валуев или иной какой боксер-супертяж.

– Ваша метафизика мудрости в этом плане весьма интересна. Хотя это и absurdum in adjecto, но я бы добавил, что именно вам следовало бы отказаться от идеи мудрости вообще. в конце концов, кому как не вам?

– Да я и не признаю никакую мудрость, – ответил тот. – Единственная разница между мудрыми и дремучими в том, что одни видят с чего все начиналось и куда все идет, а другие думают, что ничего не меняется. Обладание историческим мышлением. Мудрые знают, что тоже были молодыми и хулиганили напропалую, а недалекие думают, что и в двадцать лет были старыми и высоконравственными, и что молодежь – это дегенерация человечества. Глупый человек живет здесь и сейчас. Нынешняя жизнь кажется ему венцом мироздания. Позади – кромешная тьма, впереди – то же самое, что сегодня. Для глупого человека сегодняшняя власть вечна и ничем не заменима. Завтрашняя – будет такой же вечной и безальтернативной. Те, кто глуп, думают, что православие – великое учение, и истинная вера, а исламисты покушаются на этот порядок. Те же, кто помудрее, знают, что две тысячи лет назад христиане были сектой, гадили в храмах Юпитера и совершали теракты, неоднократно поджигали Рим. Но чтобы получить это видение, надо выйти за рамки. А зачем мне выходить за рамки? Я получил все то же самое, только другими путями. я живу, наблюдаю и вижу многое. надоело уже.

Человек в белом рассмеялся.

Затем он протянул своему собеседнику книгу, которую держал в руках. Видимо, это и была та самая книга Кенига. Уставший человек взял ее, осмотрел торец, обложку, пролистал страницы.

– Вы знаете, что фиолетовый цвет в Европе – это цвет смерти? – поинтересовался он.

– Серьезно?

– Да. Отсюда выражение «мне все фиолетово».

Охранник незаметно вышел через парадный вход. Вскоре послушался шум движка, скрип открывающихся ворот и шелест шин по мокрому асфальту. Федор глянул через прозрачную дверь. Пока они были на приеме у Новиковой, начался и закончился дождь.

– А вы, простите, знакомы с Натаном Григорьевичем? – послушалось сзади.

Федор повернулся и увидел, что взгляд человека в светлом свитере обращено к нему. Сначала он даже не понял кто именно из всех людей, почтивших своим визитом коридор, является «Натаном Григорьевичем». Потому многозначно пожал плечами.

– Нет, мы тут из-за языка, – вмешалась Елена.

– Языка?! – изумился тот. – Крайне интересно!! Крайне!

Уставший человек кивнул в знак прощания сперва своему визави, потом студентами, а затем направился к выходу, зажав подмышкой фиолетовую книгу.

– В нашем местном ДК проходили лекции о русском языке, которые проводил человек, который не представился. Мы хотели его найти, ходили сперва в КПЦ, а оттуда нас направили сюда, но мы и тут ничего особого не узнали, – выпалил Федор, хотя и понимал, что говорить о своих проблемах, тем более такого порядка, первому встречному не следовало бы.

– Ну что же, – после некоторой паузы ответил ему человек в светлом свитере. – Хоть что-то происходит на переломе эпох! Воистину ecce spectaculum dignum, ad quod respiciat intentus operi suo dues.

Федор снова пожал плечами, так как из латыни он знал только название химических элементов и немного расхожих фраз, которые иногда в шутку употреблял отец.

– Не переживайте, – резюмировал человек, – язык это такое удивительное архитектурное сооружение, что, сколько бы вы ни старались избежать неизбежного, никогда не сможете это сделать! Дважды два это всегда четыре. Это аксиома языка, если вместо цифр использовать буквы. Почти что алгебра, написанная в счетной системе, где тридцать три цифры, а не десять, как в арабском счете. Так и будущее можно предсказывать. Вы не пробовали? Мда. Такие дела!

– Спасибо вам, – вмешалась Елена.

– Да не за что. – настолько сухо, насколько это было возможно, ответил человек в свитере.

И это «настолько» сильно проконстрастировало с его прежней миролюбивой и спокойной интонацией, что показалось, будто тот в одну секунду утратил весь прежний интерес, перегорел, растратив последнюю энергию.

Не выясняя причин, Федор и Елена покинули префектуру и направились прогулочным шагом на юг. На часах отражалось около шести, и солнце еще продолжало печь. Хорошая погода, мало людей вокруг – самое то, чтобы потратить остаток дня для общения и души.

Вскоре они пересекли Трофимовскую эстакаду и Кожуховский пруд, и направились вдоль проспекта в сторону Царицыно, предусмотрительно перейдя на ту сторону, где располагался Нагатинский парк, а не унылая и грустная промзона вперемежку с полуразорившимися ныне автомагазинами и автосервисами.

– Что теперь делать, ума не приложу – наконец-то произнес Федор, лишь они вошли на территорию парка.

– Ты не переживай.

– Да я и не переживаю. Попробуем разобраться с бумагами. Может, там что есть? – он потряс папкой, которую ему дала Новикова. – Не хочешь потратить время с пользой?

Елена улыбнулась.

– Хочешь напрячь меня перебирать листочки?

– Скорее, просто заинтересовать.

Девушка взглянула сперва на неопределенного цвета пластик обложки, потом на его руки, а потом на забавную челку, свисавшую на лоб, которую Федор обычно зачесывал набок, но в этот раз забыл.

– У тебя есть парень? – неожиданно выпалил он.

Она молчала.

Глава Г. Неворобеистость

В день, когда все пошло насмарку, выдалось дождливым. Федор с самого утра ничего не делал: он сидел у окна прямо с той минуты, как проснулся, и смотрел на крупные уже по-настоящему осенние капли дождя, укутавшись в одеяло. Под окнами, выходящими на проспект, туда-сюда сновали частые машины, а дворник-гастарбайтер убирал улицу будничного дня от вчерашнего и сегодняшнего мусора, разбросанного по тротуару.

Часы показывали без трех минут одиннадцать, а в комнату так никто и не постучался – ни отец, ни брат. Впрочем, брата он не видел со вчерашнего обеда. Возможно, он ушел на свою «базу», где с другими футбольными болельщиками обсуждал вчерашний матч. Так он обычно оправдывал свое отсутствие. И наличие ссадин, синяков и ушибов, что появлялись на его теле под утро, обычно ни его, ни отца не волновало.

Федор взял в руки будильник, сделанный в форме бомбы, и переставил на нем время звонка на полдень. Каждый раз, когда срабатывал будильник, надо было быстро соединить провода с гнездами, а то раздавался громкий взрыв. Пока попадаешь штекерами в гнезда – уже и спать расхочется. Хитрое устройство.

Сегодня на кафедре много занятий: металлургия благородных металлов, теория пиро-металлургических процессов, коррозия и защита металлов, основы производства углеграфитовых материалов и изделий, метрология, стандартизация и сертификация, методы количественного и фазового анализа на цветные и редкие металлы, современные проблемы металлургии и материаловедения. Завтра ничуть не лучше. И к ним готовиться надо уже сегодня, но и на это он тоже не находил никаких сил. Чего стоил один только предмет «Современные направления в развитии технологии производства цветных металлов». А ведь это его любимый предмет, именно из-за него он решил стать специалистом по производству серебра.

– Отчислят нахрен, и правы будут, – тихо подумал он вслух. Хотя до конца и не верил в такой исход.

Его собственное серебро – блестящие капли дождя, падали на подоконник и убаюкивающее шелестели при ударах по пластику стеклопакета.

Рядом с кроватью, на столе, лежала папка, которую он позавчера получил от чиновницы в префектуре. Он честно пытался разобраться в договорах, но ему не хватило знаний делопроизводства чтобы понять кто и что нарушил, выполняя государственный заказ. Возможно, тут помог бы специалист по бизнесу или юрист, но где такого найти? Среди друзей Федора числились одни металлурги, дизайнеры и всякого рода бездельники, которые ничего не понимали в продвижении товаров, но гордо называли себя «пиарщиками», хотя знаний их хватало только на то, чтобы ставить гиперссылки в блогах.

Он потянулся и взял синюю папку в руки, попробовал ее на вес и открыл на случайной странице. Этот договор он уже видел. Он назывался пафосно: «Комплекс мероприятий по углублению и развитию отечественного социально-культурного кода, упрочению духовных скреп и привитию национальной гражданской идентичности среди граждан страны». Если бы перед ним стояла задача перевести на нормальный русский язык эту фразу из расхожего чиновничьего волапюка, он вряд ли бы справился. То есть, ему было понятно, что речь идет об укреплении единства граждан страны, но обилие слов и устойчивые обороты в названии, которые он и так слышал ранее по телевизору, наводили на мысль, что одно только «единство» – недостаточный перевод для этого госконтракта, и что в нем содержится что-то еще, недоступное человеку со стороны.