Арсений Данилов - Adrenalin trash Страница 13

Крутившийся в проигрывателе компакт-диск — пела любимая Мариной женщина с чудесным зимним именем — иллюстрировал течение времени, которое деформировалось до такой степени, что совершенно неинтересным стало отмерять его в привычных людям координатах.

— А Василиса ведь сокращенно Вася, — сказал Дима и засмеялся.

Марина улыбнулась и тихо сказала:

— Дай сигарету.

Важные моменты жизни часто фиксируются мелкими деталями, которые стерлись бы из памяти, если бы не возникающая ассоциативная связь.

Для Марины такой деталью стал рекламный ролик, посвященный фруктовому шампуню, — на побелевшем экране среди пузырей непонятного происхождения парили юноши и девушки с волшебно прекрасными волосами, живописно размазанными потоками эфира. Этот ролик навсегда запомнился Марине, потому что телефон зазвонил в момент появления на экране бренд-нэйма — о подобной степени эмоционального вовлечения мечтают все копирайтеры планеты.

Марина сидела в большой комнате перед телевизором в ожидании ужина, который готовила вернувшаяся накануне из рейса мама. Она работала проводницей и последние полгода сопровождала поезд Москва — Владивосток, мечтая о назначении на «Красную стрелу» или даже «Лев Толстой», поезд, соединявший столицы России и Финляндии, страны, вызывавшей у мамы самые нежные чувства (возможно, потому, что ее отец, Маринин дедушка, потерял глаз и руку при штурме линии Маннергейма).

— Я возьму! — крикнула мама из кухни, и Марина рассеянно кивнула, покосившись на дремавшего в противоположном углу дивана папу.

На коленях у папы лежала цветная газета, несмотря на анонсированную заголовком криминальную тематику богато иллюстрированная фотографиями обнаженных женщин — видимо, таким оригинальным способом редактор хотел вскрыть истинную причину всех совершающихся на земле преступлений.

— Да? — подытожила мама серию звонков, — Сейчас. Марина!

Марина вздрогнула и чуть не уронила на пол маленького шестирукого бога, которого крутила в руках. Это был новый сувенир, добытый мамой в дальних краях. На тумбочке рядом с диваном стояла целая коллекция, по которой прослеживались важнейшие вехи маминой карьеры: бамбуковые кружки с надписями «Сочи», «Адлер» и «Анапа», маленький и уже немного потемневший от времени тульский самовар, копия танка Т-80 из Омска и любимый Мариной небольшой пластиковый арбуз, привет из Астрахани. Промежуточные пункты мама обычно отмечала покупкой вымпелов. Папа вешал их в прихожей, из-за чего та стала немного похожей на кабину междугороднего автобуса.

— Иду! — крикнула Марина.

— Она сейчас подойдет, — обрисовала мама сложившуюся ситуацию абоненту.

Марина вышла в прихожую.

— Мальчик! — сообщила мама торжественным шепотом, предварительно зажав пластиковый рот телефонной трубки влажной ладонью. Одарив Марину благословляющей улыбкой, она отдала ей телефон и ушла на кухню.

— Алло, — сказала Марина. Голос ее, конечно, дрожал, но она надеялась, что некачественная связь скроет волнение.

— Марина? Привет. Это Дима. Алхимик.

— Привет, — сказала Марина. Она попыталась вложить в приветствие муку трехдневного ожидания, но ей это не удалось. «Привет» получился обидно откровенным, почти неприятно радостным.

— Вот, — сказал Алхимик. — Решил позвонить.

Марина чуть было не сказала «очень хорошо», но вовремя спохватилась и, наспех отыскав внутри себя запасы льда, холодно осведомилась:

— И?

Наступила короткая пауза.

— Ну так. Хотел узнать, как звучит твой голос, — сказал Алхимик наконец.

— Ну и как? — спросила Марина, радуясь тому, что выдерживает нужную тональность. Правда, было не совсем понятно, кому эта тональность нужна, но у Марины не было времени размышлять над таким вопросом.

— Очень красивый, — сказал Алхимик. — Только немного прохладный.

— Не май месяц на дворе, — ответила Марина.

Алхимик — или Дима? — хохотнул.

— Да уж, не май, — сказал он. — Как дела?

— Нормально, — сказала Марина.

— Жаль, — сказал Алхимик.

— Почему? — спросила Марина.

— Хотелось, чтоб дела твои хорошо были, — сказал Алхимик.

— Ясно, — сказала Марина. — ну, может, даже и хорошо.

— Отлично, — сказал Алхимик.

— Ты как? — спросила Марина.

— Неплохо, — сказал Алхимик. — Вот хочу одну вещь сделать хорошую, не знаю, правда, что выйдет.

— Какую? — спросила Марина, перехватив трубку поудобнее и стараясь не пускать улыбку в голос.

— Да вот, надеюсь увидеть Василису в ближайшее время, — сказал Алхимик.

— Да? — спросила Марина.

— Да, — сказал Алхимик. — Очень хочу, по крайней мере.

Марина выдержала казавшуюся необходимой паузу.

— Ну, — сказала она. — Что же мешает?

— Не знаю, — сказал Алхимик. — Вроде ничего.

— И?

— Давай завтра, — сказал Алхимик. — Вечером.

— Завтра четверг? — спросила Марина.

— Да, — сказал Алхимик.

— Я не могу, — сказала Марина.

— А когда? — спросил Алхимик.

— Ну, в пятницу, — сказала Марина, забыв о том, что время должен называть мужчина. — Вечером.

— Хорошо, — сказал Алхимик. — Я тогда перезвоню еще.

— Ладно, — сказала Марина.

— Ну, тогда пока, — сказал Алхимик. — Приятного аппетита.

— Пока, — ответила Марина автоматически и успела удивиться, только положив трубку на рычажок.

Четверг куда-то исчез, единственным воспоминанием о нем было мутное ожидание, мешавшее сосредоточиться на чем-нибудь конкретном. Впрочем, от многих дней не остается и этого.

В пятницу, возвращаясь из института, Марина зашла в расположенный рядом с домом магазин с двусмысленным названием «Бытовая химия». В магазине она приобрела флакон того самого шампуня — все-таки жаль, что копирайтеры так редко видят плоды своих трудов. Впрочем, рекламный блеск немного потускнел, когда Марина взяла флакон в руки, потому что из-под этикетки выползали несколько похожих на застывшие сопли капель клея. В первый момент Марина даже хотела поменять пузырек, но потом, следуя многолетней привычке, решила покориться судьбе, которая, конечно, знала, что делала.

Дома никого не было — папа трудился, мама, видимо, отправилась по магазинам тратить свежий гонорар. Марина первым делом включила компьютер и осветила комнату гитарной музыкой. Быстро переодевшись, она подошла к окну, посмотрела на пруд, потом отправилась на кухню.

Волнение и выкуренная перед домом сигарета — Марина упорно продолжала тренировки — отбили аппетит. Она открыла холодильник, несколько секунд ползала взглядом по полкам, потом захлопнула дверцу. Вазочка с конфетами тоже не показалась привлекательной. Марина прошлась по кухне, погладила Монтеня, прибегавшего на кухню при малейшем шуме, и вернулась в комнату.

Будильник на столе показывал половину пятого. В принципе, Алхимик — или Дима? — мог бы уже позвонить. Марина достала из сумочки шампунь и еще раз с сомнением посмотрела на этикетку. Если телефон зазвонит, когда она будет в ванной, трубку никто не возьмет. А если никто не возьмет трубку, то…

Марина вздохнула. После короткого раздумья она села за компьютер и наколола на острие курсора иконку чата. Алхимика там, само собой, не оказалось.

— Работает, — тихо сказала Марина. Она захлопнула окошко, потом выключила музыку, которая теперь казалась неприятной.

Встав из-за стола, она посмотрела по сторонам — Монтень зашел в комнату и теперь сидел на кровати, искоса поглядывая на Марину, — негромко выругалась, взяла шампунь, достала из шкафа чистое белье и пошла в ванную.

Там она быстро разделась, открыла воду — на секунду ей показалось, что зазвонил телефон, но она все же не стала выходить — и забралась в эмалированную емкость, бессознательно пытаясь подражать движениям девушек из рекламного ролика. Правда, девушки мылись не в ванной, а в душевых кабинках. Кабинки у Марины не было, но она не считала это обстоятельство ключевым. Гораздо больше ее волновало раздражение на лбу, о котором девушки из рекламы, похоже, вообще не имели представления.

Шампунь пронзительно пах апельсинами, и Марина даже испугалась, что запах вызовет приступ диатеза, которым она страдала до двенадцати лет и который стал бы настоящей катастрофой. Она дважды вымыла голову, потом вылезла из ванны, вытерла разогревшееся тело полотенцем и, взяв с пластмассовой полочки под зеркалом зеленую расческу, стала сооружать челку.

Челке в ближайшее время предстояло сыграть важную роль. Марина еще год назад обнаружила, что, как ни покрывай лоб тональным кремом, результат получается один и тот же. Замазанное тональным кремом раздражение всегда выглядит как раздражение, замазанное тональным кремом. Конечно, существовали разные чудодейственные средства, но тут уже возникала финансовая проблема, замешанная на природной стеснительности. Марина крайне редко решалась просить деньги у родителей, а собственные ее доходы были невелики. Тогда она решила поменять прическу: коротко постригла волосы, которые до этого заплетала в косу, и прикрыла лоб челкой. Мама, похоже, не догадывалась о причинах смены имиджа, но сказала, что челка Марине идет.