Александр Косарев - Сокровища Кенигсберга Страница 13

Некоторое время ошеломленные танкисты сидели молча, даже не шевелясь, пытаясь понять, что произошло. Первым опомнился механик-водитель головного танка.

– Кажись, завалило нас, командир. Я ничего не вижу.

– Спокойно, всем сидеть на местах, – повысил голос капитан. – А ты, Алексей, лезь-ка, брат, к нижнему люку, проверь, как он там открывается.

Механик, нажав на рычаг, откинул сиденье в сторону и, треснувшись головой о какую-то железку, злобно зашипел. Все танкисты, отходя от шока, захохотали. Круглову, правда, в этот момент было совсем не до смеха. Мало того, что в голове звенело от удара, он никак не мог вспомнить, куда положил утром свои инструменты, и ожидал поэтому заслуженного нагоняя. Но не это больше всего волновало нашего водителя. Копаясь во всем этом хозяйстве, он вдруг припомнил, что даже не проверил, действует ли механизм открывания нижнего люка, хотя и обязан был сделать это при приемке новой машины. Спина его облилась потом при мысли о том, что тот может и не открыться. К счастью, он вскоре добрался до самого люка и увидел, что механизм отпирания его сделан совершенно иначе, нежели в привычной тридцатьчетверке, и вовсе не требует применения инструментов.

– Все в порядке, капитан, – радостно выдохнул Алексей Круглов, – сейчас я его открою.

Он примерился и, наваливаясь всем телом, провернул маховик запорного устройства. Только тут, услышав доклад Круглова, капитан Сорокин вспомнил о втором экипаже:

– Клюев, быстро второй танк на связь!

– Слушаюсь!

Через несколько секунд в наушниках зазвучал тревожный голос радиста второго танка:

– Макрель-1, Макрель-1, отвечайте, здесь Макрель-2.

– Федор, – нажал на кнопку вызова Александр Иванович, – Федор, как вы там, все живы?

– Полный порядок, – услышал он в ответ, – все целы, но не видим ни черта!

– Открывайте не мешкая нижний люк и вылезайте под днище, попробуем осмотреться. Пусть ваш механик Котенков первым вылезает, он ведь у нас самый миниатюрный.

– Так точно, – ответил уже командир второго танка Степашин. – Мы выйдем через минуту, вот только нижний люк откроем и выйдем.

Пока шли эти переговоры, Круглов уже ослабил крепления запоров, и стальная крышка с глухим стуком вывалилась наружу. Он отключил свой шлемофон от танковой сети и, ловко извиваясь всем телом, исчез в черном провале. Какое-то время из люка доносился стук его сапог и скрежет кирпичных обломков, а затем в открытом проеме снова показался осыпанный кирпичной пылью шлем механика.

– Товарищ капитан, – крикнул он через минуту, – кажется, нас тут не совсем наглухо завалило, можно будет попробовать добраться до второго танка. Только всем придется потрудиться малость лопатами.

Услышав это не очень обнадеживавшее известие, капитан Сорокин решил, что пора вылезти самому и оценить обстановку на месте. Выскользнув в люк и извиваясь ужом под брюхом танка, он прополз под кормой ИСа и, повернувшись на спину, осторожно подтянулся на руках. Вокруг стояла кромешная тьма. Капитан краем глаза увидел, что в узкой полоске света, пробивающейся из люка его танка, показались чьи-то сапоги.

– Эй, кто там лезет?

– Да я это, Гуськов, товарищ капитан.

– Возьми с собой фонарик, – остановил его Александр Иванович, – нет, лучше два. Стой, передай Степашину, чтобы он там у себя включил фары.

– Понял, товарищ капитан, – гаркнул здоровяк Гуськов, и его сапоги исчезли из виду.

Через минуту на втором танке включили фары, и капитан увидел, что дела у них не столь плохи, как казалось вначале. Александр Иванович взглянул на часы. Стрелки показывали двадцать минут первого.

– Ага, – подумал он, – следовательно, нас завалило примерно в двенадцать.

Выбравшись из-под танка, капитан осторожно встал во весь рост и, включив оба фонаря, осмотрел каменный мешок, в котором они оказались. Положение их было хотя и критическое, но все же не безнадежное. Им повезло прежде всего в том, что, прежде чем на них обрушилась восточная стена кирхи, на уже лежащие вокруг кучи битого кирпича упали ранее удержавшиеся в стене стропила и часть крыши. И в тот момент, когда от одновременного взрыва нескольких гаубичных снарядов стена накренилась, готовая похоронить под обломками находящиеся под ней танки, эти стропила, вывалившись из своих гнезд, образовали над машинами некое подобие шалаша. На него-то и завалилась обрушившаяся стена. Таким образом, все они оказались как бы в некоем гроте, где сохранилось достаточное количество воздуха и вроде бы имелась некоторая возможность совместными усилиями пробить проход между попавшими в ловушку танками. Подождав, пока весь экипаж выберется из машины, капитан приказал начать расчистку завала. Со стороны второго танка тоже послышались удары ломов и скрежет лопаты. Так как оба экипажа имели неплохой набор походного шанцевого инструмента, работа по расчистке соединительного прохода вчерне была закончена примерно за час напряженной работы. Вот тут-то и случилось событие, разом перевернувшее судьбы всех участников этой драмы. Сержант Гуськов, торопливо раскидывая кучу мраморных обломков метрах в трех от кормы головного танка, обнаружил под ними стальную рифленую крышку люка.

– Товарищ капитан, – радостно крикнул он, – смотрите, здесь лаз какой-то нашелся!

Подсвечивая себе фонариком, Александр Иванович приблизился к нему.

– Что тут у тебя случилось?

– Смотрите, товарищ капитан, какая здесь штуковина под полом нашлась.

Сержант опустился на колени и, пустив в ход саперную лопатку, отбросил последние обломки мраморной плиты, покрывавшие ребристую стальную плиту.

– Наверное, это люк в подвал или канализацию какую. Как вы думаете, товарищ капитан, может, там и второй выход где-нибудь есть?

«Чем черт не шутит, – подумал Сорокин, – может быть, и действительно есть».

На более или менее расчищенную площадку позади головного танка начали протискиваться танкисты из второй машины. Все столпились вокруг неожиданной находки, освещая найденный люк светом нескольких фонарей. В этот момент капитан Сорокин заметил в руке одного из танкистов лом.

– А ну-ка, Ренат, – приказал он, – стукни-ка сюда да покрепче.

Заряжающий второго танка Ренат Насымов протиснулся вперед и, подняв лом, с силой ударил по стальной плите. Глухой и короткий звук показал, что перед ними отнюдь не тонкая пластина, а капитальная броневая дверь.

– Попробуем взорвать, товарищ капитан? – спросил лейтенант Степашин, привыкший к быстрым и решительным действиям.

– Пожалуй, да, – ответил капитан, – после минутного колебания. Расходитесь все быстро по танкам, а ты, Тарас приспособь здесь пару лимонок, что ли.

Приказ был выполнен незамедлительно. Ведь никто из них не знал, сколько еще продержатся перекрытия, и даже малейший шанс выбраться из ловушки придавал всем сил и уверенности. Через несколько минут лимонки были прикручены к люку, и веревка от связанных вместе колец взрывателей заведена в командирский танк. Все танкисты, повинуясь приказу комбата, попрятались по своим машинам.

– Давай, – скомандовал капитан, и державший веревку Гуськов резко дернул ее к себе.

Тут надо заметить для непосвященных, что взрыв даже одной гранаты в тесном пространстве завала наделал бы много дел, а тут рванули сразу две. Сильнейший удар по ушам и вихрь удушающей кирпичной пыли доставили танкистам много неприятных минут. Когда же пыль слегка улеглась, они смогли выбраться из танков и посмотреть на результат взрыва. К удивлению всех, ребристая крышка даже не прогнулась.

– Вот это да, – озадаченно зачесал голову комбат, – крепка зараза!

После непродолжительного раздумья он решил, что выхода у них все равно нет и приказал в качестве вышибного заряда использовать уже две противотанковые гранаты, имевшие раз в пять большую взрывную мощность.

Сказано – сделано. Все тот же Тарас Пилипенко уложил на люк две увесистые гранаты, связанные им обрывком телефонного кабеля, навалил на них сверху тяжелые обломки для увеличения ударного эффекта и доложил о готовности. Танкисты, уже испытав на себе все неприятности, связанные с первым взрывом, решили на этот раз спрятаться за второй машиной – в самой дальней точке от люка. Но для страховки они на всякий случай перенесли остатки боезапасов во второй танк, так как боялись, что снаряды, оставшись в командирском танке, сдетонируют. На это у них ушло еще около получаса. Наконец все приготовления были завершены. Сжавшись в плотную кучу за кормой второго танка, они привели в действие взрывное устройство...

Вист повернулся, пробарабанил по столешнице костяшками пальцев первые такты вступления к опере «Гибель богов» Вагнера и, не оборачиваясь, двинулся к выходу из подземной казармы. Оказавшись в дизельной, он подошел к замаскированному входу на нижний уровень бункера БШ, который располагался рядом с дизельной электростанцией, за бутафорским электрощитом, стоящим в пяти метрах от мерно урчащего дизеля. Оглядев помещение и убедившись, что кроме собак в вольерах никаких живых существ рядом нет, уполномоченный быстрыми, отработанными движениями поставил ручки фальшивых рубильников в нужные положения и, легко повернув «электрощит» на девяносто градусов, вставил замысловатую пластинку своего ключа в специальную прорезь обнаружившейся за ним стальной двери. Он повернул круглую рукоятку запора, и она мягко откатилась в сторону. Вынув ключ, он закрыл ее и по спиральной чугунной лестнице начал подниматься наверх. Миновав две площадки, на которые выходили двери со второго и первого этажей старого артиллерийского склада, и еще раз сверившись с выданным ему в Берлине планом подземных коммуникаций Кенигсберга, он уверенно двинулся вдоль слабо освещенной штольни, на стене которой время от времени попадалась написанная на кирпичной облицовке белой краской надпись А-12. Буква «А» указывала на то, что это галерея самого верхнего уровня и, чтобы спуститься на более глубоко залегающий горизонт, требовалось преодолеть как минимум одну кессонную камеру. Скоро он добрался до перегораживающей галерею стены с очередной дверью, которую он так же успешно преодолел с помощью своего чудо-ключа. За этой дверью обнаружилась довольно широкая площадка, на которую выходили еще две двери, над которыми было написано крупными буквами А-5 и А-14. Вист обернулся. Над дверью, которую он только что закрыл, была надпись А-12.