Наталия Слюсарева - Мой отец генерал (сборник) Страница 13

Спустился вечер. Из-за Кавказских гор подул свежий ветер. Пыльный столб, точно огромный надутый парус, пронесся со свистом и налетел на стену леса и садов. Зашумела листва на верхушках деревьев. Стволы, сильно раскачиваясь, гнулись до самой земли. Черный вихрь обрушился на город, над которым встала пыльная завеса. Все преобразилось. Солнце скрылось за темными тучами. Опустилась мгла. Настала пора и мне возвращаться в низкие мрачные бараки.

С того вечера я потерял интерес к уходу за больными. Появился страх, что я опять могу заболеть этой жуткой болезнью. Иван Петрович, видя мое настроение, удовлетворил мою просьбу: выписал, – и я ушел в село Бадьяуры...

Экипаж остался невредим, но все ощущали потерю сил и головокружение. Самым слабым был я. Вылезти из кабины смог только с помощью товарищей. Сильно болели голова и все тело. Мучила жажда. Руки и лицо обморожены. Стрелок и штурман принялись снимать пулеметы для организации обороны, так как мы точно не знали, на чьей территории находимся. Через полчаса нас заметили жители соседних деревень. Они приблизились и остановились по ту сторону оврага. Мы спросили, как могли, на китайском языке: «Джэпан мэйю?» («Японцев нет?»), но понять ответов не могли, так как местные говорили на другом диалекте.

Недалеко от нас проходила железная дорога. Через какое-то время появился паровоз, из которого выскочил машинист и подбежал к нам. Он объяснил, что мы находимся в провинции Цзянси. Попросив местных жителей охранять самолет, мы, забрав пулеметы, парашюты и документы, пошли к паровозу, который и доставил нас до станции. Население городка, узнав, что мы – советские летчики, приветствовало нас радостными криками. Нас водили по улицам города, несмотря на то что мы еле-еле держались на ногах. От рикш мы отказались, но они колонной следовали за нами...

Глава VII

ГОСПОДА РУССКИЕ ЛЕТЧИКИ

В марте того же года с новой группой добровольцев к нам прибыл Григорий Кравченко. Выпускник Качинской школы, Григорий был настоящим асом. О нем в частях ВВС ходили легенды. На рассвете следующего дня все собрались на аэродроме. Кравченко принял свою «ласточку» – И-16 с бело-голубыми двенадцатиугольными гоминьдановскими звездами на крыльях.

Получив разрешение на ознакомительный полет, летчик надел парашют, застегнул лямки и сел в кабину. Мотор запустился сразу и работал на всех оборотах ритмично. Рукой дал сигнал убрать колодки. Прямо с места истребитель взлетел и пошел с набором высоты. Сделав несколько плавных виражей, он перешел на вертикальные фигуры. Внезапно самолет начал метаться вверх-вниз, переходя в отрицательное пике и крутую горку. Одна фигура высшего пилотажа сменялась другой в головокружительном темпе. Восхищаясь мастерством летчика, мы смотрели в небо.

Первый раз в своей жизни я увидел настоящий самолет в начале февраля 1921 года, когда Красная армия освобождала Грузию от меньшевиков. Рано утром над районом пороховых складов у подножия горы Махатки в небе появился самолет, самолет-разведчик. Поднялась суматоха. Войска, занимавшие оборону, оставляя окопы, в панике кинулись врассыпную. Самолет сбросил две небольшие бомбы, которые упали в открытом поле, далеко от пороховых складов. Одна из них вообще не взорвалась. Но этого оказалось достаточно, чтобы все вооруженные силы меньшевиков вместе с командованием бросились бежать в направлении Батуми.

Это событие растревожило меня. Все новое всегда имело надо мной большую власть. Если я был в пути в неизвестной местности, меня всегда волновало, что я увижу впереди. Что ждет меня по ту сторону горы или дремучего леса, на берегу реки, за поворотом дороги?

У каждого человека в детстве или в юности есть свои мечты о будущем. Когда я стану взрослым, кем я буду? Что меня ждет? Какой-то внутренний голос напоминает тебе о твоем неповторимом призвании. И это чувство с каждым днем нарастает все сильнее и сильнее и становится постоянной мыслью. И эти думы и мечты делают тебя сильным на всю жизнь. Появляется вера в себя, и нет другой силы, чтобы изменить этот настрой. Кажется, что ты родился с ней, что она была еще в утробе твоей матери. Да, призвание, оно присуще каждому человеку, и если ты его как можно раньше осмыслил, то ты – счастливый человек. Тебе повезло на твоем жизненном пути. И от этого путиотступать нельзя, какими бы ни были трудности в достижении намеченной цели.

С того самого дня, когда я увидел парящий в воздухе, как птица, самолет Красной армии, я загорелся мечтой увидеть этого смелого летчика – одного летчика, от появления которого сбежала вся вооруженная до зубов меньшевистская армия. С тех пор не только наяву, но и во сне все для меня было связано с полетом. Либо я сам парил в воздухе, управляя телом руками и ногами, либо находился внутри какого-то причудливого аппарата или планера. И когда я просыпался, то все думал и верил, что придет время, и я взлечу в небо, но когда это будет, я не знал...

Испытав вдоволь «ласточку» на перегрузки, Кравченко к концу полета свалил ее в штопор. Завернув десятка полтора витков, вышел из штопора у самой земли. Посадку произвел четко на три точки у посадочного знака. На вопрос механика, как работал мотор, ответил: «Все нормально».

В конце апреля 1938 года завязались ожесточенные воздушные бои в районе Уханя. Нас предупредили, что японцы готовятся нанести мощный бомбардировочный удар. Сведения оказались точными. Около десяти часов утра посты наблюдения донесли, что курсом на Ухань идут несколько групп бомбардировщиков под прикрытием истребителей. На мачте поднят синий флаг. Объявляется готовность номер один. Взлетает зеленая ракета – сигнал авиаторам запускать моторы. Уже выложена стрелка в направлении, откуда идет противник. Воздушное пространство аэродрома моментально заполняется ревом моторов и дробной очередью пулеметов.

Первым ведет эскадрилью истребителей Алексей Благовещенский – редкой храбрости командир наньчанской истребительной группы.

На фоне гор вырисовывается вражеская армада. В плотном строю клина девяток друг за другом летят бомбардировщики. В стороне от них, отсвечивая на солнце красными кругами на крыльях, «этажеркой», идут японские истребители – И-95 и И-96.

Второе звено уводит за собой в небо «бог и царь» воздушного пилотажа Григорий Кравченко.

Скрестились огненные трассы. Воздушный бой перешел на вертикальный маневр. Мелькают друг перед другом атакующие и выходящие из атак самолеты. С первой же атаки сбиты два бомбардировщика, в том числе ведущий группы – японский полковник.

Оставшаяся семерка японских бомбовозов сомкнулась, чтобы легче было обороняться, но из-за непрерывных атак наших ястребков рассыпалась и, сбрасывая бомбы куда попало, повернула обратно. Обратившись в бегство, японские самолеты стали легкой добычей. Собрав свою группу, Алексей Благовещенский на максимальной скорости бросился в погоню. Внизу обозначились костры пылающих самолетов, но ни одного облачка парашюта не отделилось от них. Японское командование в целях поддержания стойкости самурайского духа выдавало парашюты только заслуженным асам, жизнь которых считалась особо ценной для империи. В воздушных боях 1938 года, по словам китайского историка Пын Мина, советские летчики разгромили такие считавшиеся непобедимыми японские авиаэскадрильи, как «Воздушные самураи», «Четыре короля воздуха», «Ваки-кодзу», «Сасэбо».

Бои между истребителями шли на разных высотах: более маневренные И-15 сражались на горизонталях и на виражах, И-16 – на вертикалях и вдогон. Все небо было исчерчено трассами светящихся пуль. Группа Благовещенского вернулась на свой аэродром, когда горючее было уже на исходе. В результате непродолжительной схватки японцы потеряли 21 самолет, а китайская авиация – два. Все ханькоуские газеты подробно описывали подвиг китайской авиации. По понятным причинам не было названо ни одной русской фамилии.

Поражение в воздушном бою 29 апреля 1938 года, да еще в день рождения японского императора, буквально потрясло японское командование. В панике оно срочно перебазировало бомбардировочную авиацию с прифронтовых аэродромов вглубь своей территории.

Самолет Благовещенского всегда стоял рядом с командным пунктом. Достаточно было поступить сигналу о появлении противника, как командир эскадрильи взлетал первым. Авторитет его был непререкаем. Он был неистощим на выдумку и боевую смекалку. По его предложению в кабину каждого самолета поставили бронеспинку, что надежно предохраняло летчиков от пуль. Носил он вязаный свитер, серую замшевую куртку, которую в одном из боев японцы основательно продырявили. Механик хотел починить ее, но Алексей отказался:

– Что ты, милый! С заплатой я буду ходить как оборванец. А тут – боевая отметина, чуешь разницу?