Бен Хетч - Всюду третий лишний Страница 13

Я все еще не пережил огорчений, вызванных твоей открыткой, но стараюсь об этом не думать.

Как только будет возможность, я пошлю тебе письмо. Карлос ведет машину рывками, и мне очень трудно писать, сидя рядом с ним, а когда мы добираемся до палаточного лагеря, то уже темно.

Тема: американские психи

Кому: Тому Ферли [email protected]

От: Кита Ферли

Привет, Том!

Американцы все время только тем и заняты, что выпендриваются по каждому поводу, за что я уже начинаю их ненавидеть. Картина, изображающая эпизод Гражданской войны на Каменном холме вблизи Атланты, штат Джорджия (около этого холма мы остановились для привала), считается крупнейшим в мире скульптурно-барельефным произведением. А сам холм – это крупнейшее в мире сооружение из цельного гранита, служащее обзорной площадкой. Если так рассуждать, то я – самый потешный в мире экс-телеобозреватель, брюнет с большими острыми ногтями на пальцах ног, которые постепенно продалбливают дыры в туристских ботинках стоимостью 39 фунтов 99 пенсов, принадлежавших моему старшему брату.

И вот еще одна особенность американских городов: они пустеют после 6 часов вечера, и когда местные жители все-таки выбираются куда-то, то, как правило, идут в занудные рестораны Арби,[19] расположенные вдали от автострад. Это примерно тоже самое, как если бы лондонцы проводили ночные часы в «Литтл чиФ»[20] на станции техобслуживания в Гейтвей рядом с автострадой М1. Мне кажется, что из-за этого у нас и не происходит интересных встреч.

Мы только что вернулись из Атланты, где провели вечер в одном из ресторанов Арби, и вот какая серьезная новость у меня на этот момент: я обнаружил, что Доминик через день принимает прозак[21] (об этом Карлос почему-то не счел нужным сообщить мне перед нашим отъездом). Для меня было большим облегчением узнать, что не я один несу ответственность за то, что временами у нас бывает не совсем приятная для обоняния атмосфера; этим можно объяснить то, что она так волновалась из-за качества мексиканских салатов, которые часто заказывала, а также и то, что иногда она ведет себя как сучка из преисподней и целый день может полировать нервы из-за такого пустяка, что кто-то (хорошо, согласен, я) не разобрался с ценником на дыню, на котором было обозначено «29 центов» – оказалось, что это стоимость одного фунта, а не целой дыни, за которую пришлось заплатить пять долларов.

Вечер этот был ужасным. Карлос до глубокой ночи массировал голень Доминик, как будто натирал льняным маслом биту для крикета, не прекращая уверять меня в том, что Доминик и он – это «одно целое», а потом сказал мне, что во время нашего путешествия понял, что мы уже не те, что были раньше. Он сказал, что не возражает против того, чтобы плыть по течению, а вот мне требуется более настойчивое побуждение к действию.

– Ты более энергичный человек, – сказала Доминик.

– Я не считаю тебя хорошим компаньоном в путешествиях, в этом отношении я гораздо лучше, – сказал Карлос.

Чушь собачья! Я фантастически хороший компаньон. По крайней мере, у меня нормально функционируют поры кожного покрова и я хорошо читаю карту.

P. S. Меня забавляет, как ловко ты перекладываешь ответственность с больной головы на здоровую. В течение многих лет я собирался поговорить с тобой о том, кто твой настоящий папаша. Боюсь, что это Энди, владелец из Райзинг Сан. Я думаю, тебя постоянно мучил вопрос, почему ты такой тощий и костлявый по сравнению со всеми нами. Я допускаю, что отец только сейчас выяснил это, однако он говорит полунамеками, но весьма понятно о неком тайном нажатии на рычаги в банковском мире и о том, чтобы попереть тебя с должности, которую он выхлопотал для тебя в «Мидланд бенк». Запомни, кровь ведь не вода и так далее и тому подобное. Я думаю, что он в конце концов успокоится, а я обещаю поговорить с ним, но не подумай, что я сделаю это лишь для того, чтобы ты подарил мне один из своих шикарных костюмов, которые вряд ли мне подойдут даже после серьезной подгонки.

Последствия того, что нас называли гномами и встречали песней «хи-хо-хи-хо, живется вам легко», мы почувствовали на себе позже, в шестом классе, тогда все это приобрело особую важность, поскольку найти девочку-подружку было не просто. На счету у Карлоса была уже пара скоротечных контактов на школьных дискотеках – и тогда он опережал всех в отношениях с дамским полом, – однако, если не считать моей любовной связи в пятом классе с Эмили Метьюс (торопливый поцелуй в библиотеке, когда мы стояли на громадном томе современного иллюстрированного издания Библии), Карлос, Дэнни и я проводили большую часть времени последнего школьного года в безнадежных мечтах и воздыханиях по Никки Олдридж.

Мы были настолько поглощены мечтами о Никки, что даже сейчас, вспоминая годы, проведенные в школе «Грандж», я чувствую грусть и тоску. Чистота и невинность – иначе и не сказать. Могу лишь добавить: всеобщая влюбленность и безрассудная страсть. У Никки были безукоризненно ровные белые зубы, она носила короткие юбки из тканей в тонкую полоску; смех ее был негромким, почти беззвучным, подобный звуку холостого хода очень мошной машины; она была нашей общей первой любовью.

Мы наизусть знали расписание тренировок Никки и могли влюбленными глазами следить за ее игрой в нетбол.[22] Каждым субботним утром мы стремились в центр Эйлсбери, прося отца отвести нас туда, чтобы как бы случайно столкнуться с нею на выходе из спорткомплекса Этам. Я даже изменил набор изучаемых в триместре дисциплин, чтобы оказаться в одном классе с ней.

Моей главной задачей в течение всего последнего года обучения в школе было сесть рядом с Никки на уроке географии и пытаться ее рассмешить. На всем протяжении периода влюбленности мы все – Дэнни, Карлос и я – пытались ее рассмешить. Карлос обычно улыбался, таращил глаза и ради того, чтобы рассмешить, прикидывался, что знает о Карле V еще меньше, чем знал в действительности. Тактика Дэнни заключалась в том, чтобы упасть со стула: Дэнни обычно выбирал стул с поломанной спинкой и ждал наступления какого-либо драматического момента по ходу урока, для того чтобы с грохотом свалиться на пол. Никки это нравилось, особенно когда он ударялся головой. Я действовал более утонченно. Никки примерно одинаково воспринимала и нелепые ответы, и умышленное травмирование самого себя. Ничто не могло рассмешить ее сильнее, чем по-настоящему плохая оценка за сочинение или реферат. Я наполучал несчетное число плохих оценок и по истории, и по географии.

Моим преимуществом перед Дэнни и Карлосом было то, что на уроках географии я сидел с ней, и это давало мне неоспоримые возможности насмехаться над ними: «Она записала слова одной песенки Смита на моей папке». Преимуществом Дэнни было то, что четыре года назад, во втором классе, Никки через свою подругу Сузи Спэтан пригласила его пойти вместе с ней к кому-то в гости. Он был слишком застенчивым, чтобы согласиться. «Я все еще ей не безразличен. Она и с тобой сидит на географии для того, чтобы быть ближе ко мне». Однажды, когда Ники и Карлос стояли рядом в очереди в столовой во время обеденной перемены, она угостила его мятной жвачкой. Он с блеском в глазах постоянно вспоминал об этом случае, несмотря на то что Дэнни всегда поправлял его, настаивая на том, что вся эта история со жвачкой плод фантазии Карлоса, поскольку он сам видел, как Никки просто выплюнула ее и она шлепнулась перед ней на пол.

Чем больше мы говорили о Никки, тем сильнее мы влюблялись в нее и тем сильнее любили друг друга за находчивость и самоотверженность, проявляемые ради любви к такой фантастически возвышенной и необычной персоне, как Никки. Собравшись после уроков у кого-нибудь дома, мы терзали друг друга вопросами:

– А дал бы ты отрезать у себя палец на ноге за то, чтобы стать другом Никки?

– Хоть все пальцы подряд.

– А ногу?

– Что, всю ногу?

– А ты думаешь, полноги. Ну конечно, всю ногу целиком.

– Возможно.

– Задница ты нерешительная. Да ты ее не стоишь.

В начале шестого класса я трижды пытался по телефону пригласить Никки пойти со мной куда-нибудь, но всякий раз, услышав ее голос, клал трубку, не сказав ни слова. На День святого Валентина Карлос посылал ей открытки без подписи с пожеланиями, написанными по-испански, благодаря чему аноним угадывался легко, только она никогда не удостаивала его ответом. Ближе всех к тому, чтобы пригласить ее куда-либо, оказался Дэнни, когда спрятался в ветвях конского каштана, мимо которого она проходила, возвращаясь из школы домой. Он специально не пошел в тот день в школу, чтобы оказаться там в нужное время, но ничего не сказал о своей затее ни мне, ни Карлосу, полагая, что трюк его настолько гениален, что мы непременно захотим его повторить. На первый раз он так и остался сидеть на дереве, когда она проходила мимо. Во второй раз она почему-то вообще не появилась – оказалось, что у нее был урок скрипки. Его третья попытка завязать отношения с этой девочкой вспоминалась в течение многих лет как самая веселая шутка.