Olga Koreneva - В барханах песочных часов. Экстремальный роман Страница 14

Пока муж и дочь развлекали гостя, Ирина Николаевна вновь накрыла стол, только уже в гостиной.

- Прошу к столу, - позвала она всех, - отметим очередное явление Боба с другого конца света.

За столом Боб похвастался недавно опубликованной своей статьей в «Правде», занявшей почти целый разворот. Статья называлась «Осторожно! Цепные псы перестройки сорвались!»

- А, так это ты! - воскликнул Трошин. - Как я сразу не врубился, что Б. Борисов, это Борис Божмеров. Ты, по этой статье, мой идейный противник получаешься, Боб. Вообще, странно, казалось бы, тебе-то в первую очередь надо плюнуть в коммуняк, а ты наоборот их поддерживаешь.

- Я над схваткой, Саша, - уточнил Боб, многозначительно подняв указательный палец. - На цивилизованного человека не должны оказывать влияния никакие догмы, будь то коммунистические, демократические либо иные. Я считаю, что основным мерилом целесообразности любой политической идеи должно быть благополучие народа. Слава богу, вековой опыт человечества тут на моей стороне. А вообще-то, давайте сменим пластинку, все это мне до чертиков надоело. Надо большую часть своего времени занимать мыслями и разговорами на тему «Любовь, секс, дети, цветы, мороженое». Вот так надо свои мозги разгружать!

- Менять «пластинку», так менять, - лукаво блеснув глазами, сказала Леночка, - интересно, как во Франции относятся к групповому сексу? - спросила она совершенно серьезным голосом.

- Ну ты даешь, Ленка! - засмеялся Трошин, а Ирина Николаевна только головой покачала.

Но Боб не из тех, кто за словом в карман лезет, и кого можно смутить подобными вопросами.

- Айн момент, господа! - воскликнул Боб. Он встал из-за стола, прошел в прихожую и вернулся со своим кейсом. Открыв его, он извлек из бокового кармашка какую-то маленькую розовую штуковину, поместившуюся в его ладони, и стал ее заводить как детскую игрушку, вделанным в основание ключиком.

Все с любопытством ожидали, что же будет?!

Затем Боб расчистил на столе место и поставил игрушку. Она мелко и часто заподпрыгивала и начала перемещаться по столу. Трошины дружно расхохотались. Низ игрушки был сделан под кенгуренка с прыгучими лапками, а верх являл собой возбужденный фаллос.

- Вот это хреновина! - заорал в полном восторге Трошин, - молодцы, французы!

Ирина Николаевна, вытирая выступившие от смеха слезы, сказала:

- Боб, ты шалунишка, разве можно при женщинах и детях такие аттракционы устраивать?

- Где ты видишь детей, Ирина? - весело отозвался Боб, - у этих детей скоро у самих дети появятся, - взглянув на Леночку, добавил он.

У фаллического кенгуренка кончился завод, и он застыл возле початой бутылки сухого.

- Леночка, что я тебе говорил! - не переставая смеяться, восклицал Трошин, - сон в руку про кенгуру...

- Что-что в руку? - прыснула Ирина Николаевна, кивая на игрушку.

- Ах, стало быть вот почему я решил приобрести это милое существо. Выходит, моя воля иногда находится в зависимости от твоих сновидений, Леночка! Такое со мной в первый раз. Однако в спокойном состоянии он не так очарователен, - сказал Боб, убирая игрушку в карман пиджака. - Ну вот я и ответил на твой вопрос, так сказать, наглядно. К групповому сексу, а также ко всему другому групповому типа коллективных писем, жалоб, групповому мышлению я отношусь, как вы все сейчас изволили заметить, с большим юмором.

- Ладно-ладно, Боб, все понятно, - сказала Леночка, - это моя подружка помешана на таких вопросах, вот ей бы показать эту игрушку.

- Ленка, не клянчи. Что за привычка?! - перебил ее Трошин.

- Да что ты, Саша, пустяк, пусть повеселит подруг, - Боб достал кенгуренка и протянул Леночке. Она отнесла игрушку в свою комнату и сунула в сумку. «Ну, Янка будет в полном восторге», - предвкушая реакцию подруги, подумала она, - «еще бы подружку ему придумать, например, двустворчатую ракушку-попрыгушку».

Когда она вернулась в комнату, Боб уже показывал отцу с матерью какую-то фотку.

- Мне сказали, Леночка, что тебе еще нынче чернокожие снились, так у меня и на этот счет кое-что оказалось, - грустно улыбнулся Боб. - Мама тебе уже говорила, что у меня недавно дед в Африке приказал долго жить. Вот посмотри внимательно на этого птицеголового, - ткнул он пальцем в снимок. - Это и есть мой дед Божмеров Георгий Ефимович. Так почти всю свою жизнь он и прожил подмышкой у Африки. Представляете, в черной деревне живет русский старик. У него дом, выводок жен и пять самодельных ульев. Каждый месяц в веселом автобусе в куче негров, узлов и баранов он отправляется в столицу. А столица такая: президентский дворец, католический собор, мечеть, три высотных здания в десять этажей, четыре базара и восемь кинозалов. В любой части города слышен морской прибой. Старик едет в столицу вдохнуть цивильного воздуха и впечатлений, купить газеты, сходить в кино, тростью пройтись по решетке собора, ну, в общем, слегка отдохнуть. Уже перед самым отъездом он заходит в советское посольство и покупает гречку...

Однажды я был у него в гостях и попытался взять что-то вроде интервью с африканским русским. Но у меня ничего не вышло. Вам в трех словах, как говорится, передам интервью, которого не было:

- Чем вы здесь занимаетесь, Георгий Ефимович?

- Вы знаете, развожу клубнику. Это, между прочим, эксперимент. Пять лет назад я привез из Алжира несколько усов. А теперь у меня уже десяток грядок.

- Вы садовод?

- Как вам сказать... не знаю... просто люблю копаться в земле.

- А как вы вообще в Африке оказались?

- Революция меня захватила за границей. В гражданскую потерял почти всех родных. Остался за кордоном. Много путешествовал будучи коммивояжером, потом осел здесь. В Африке все дешевле.

- А война?

- Простите, какая война? - не понял он вопроса, - понимаете, молодой человек, все это очень сложно. У меня всегда было ощущение, что жить по-настоящему я еще не начал. Вот уже восемьдесят, а все еще не начал. Очень не хочется умирать. Вы знаете, здесь хорошо - и народ неиспорченный, и жизнь стабильная, а все чего-то не хватает.

- Вы никогда не думали вернуться, найти родственников?

- Ах, какой обычный вопрос. Я прошу вас покорнейше меня извинить, молодой человек, поскольку вы сами являетесь моим родственником, но я все-таки скажу. Знаете, никогда об этом не думал. Я счастлив, я жил как хотел.

- Но ведь вы жили и живете, как дерево - без цели, без смысла, так же нельзя!

- Вот-вот. Почему же нельзя? И дерево нужно на земле.

- Но вы же ничего не довели до конца, вы остановились на полдороги.

- Ну почему же? Что это значит? Неужели останавливаться на полдороги можно только у себя на родине? Это везде одинаково происходит.

Последнее, что я услышал от своего деда, была песенка: «Африка, Африка, радостным пионом, веером павлиньим плаваешь в зеленом. А зеленый - в синем... Где-то есть Россия, снегов молоко, где-то есть Россия... Очень далеко...»

Боб замолчал. Потом нагнулся к дипломату, положил на место фотографию и, закурив сигарету, принялся пускать колечки дыма.

- Ну, вот и все пока, - закончил Боб, мгновенно сменив грустное настроение на веселое, - в следующий раз я к вашим экзотическим снам еще что-нибудь припасу.

Рассказ Боба об Африке как-то не вязался в сознании Леночки с представителями этого континента, встреченными у Янки. Слишком мощные отрицательные эмоции вызвали у нее темнокожие парни. Она могла только удивляться выбору деда Божмерова. Впрочем, у мужчин, наверно, иное мироощущение. Хотя, похоже, что она сама, своей дурацкой шуткой, спровоцировала парней на такое поведение.

Потом Боб спросил Леночку, как ей пришлась новая фамилия. Она сказала:

- А никак, я свою оставила. Не нравится мне его фамилия. Смешная и даже на прозвище смахивает. Потом, многовато в нашем доме Франции: ты из Парижа, муж Французов. Нет уж, лучше я Трошиной останусь.

Боб похвалил Леночку за своего рода фамильный патриотизм, но заметил, что насчет фамилии Французов она зря так думает. Такие фамилии на Руси давали уважаемым мастерам, изделия которых славились по всему миру. Отсюда и все Французовы, Немцевы, Шведовы, Африкановы и прочии по этой аналогии.

Так, болтая о политике, любви и разных разностях, они досидели до вечера. Ирина Николаевна была очень довольна гостем. Ей нравилось, когда за вечер выпивалась всего бутылка сухого,и велись интересные разговоры. Это было что-то из ее мечты о прибалтийской жизни.

- Ну, мне пора, - сказал Боб, поднимаясь из-за стола, - пора, дорогие мои, - подтвердил он, словно речь шла о каком-то дальнем странствии. Это немного даже опечалило и насторожило Трошиных. Леночка на миг представила, что сегодняшняя их встреча с Бобом может быть последней, и едва не всплакнула.

- Когда объявишься? - спросил Трошин, помогая Бобу напялить тяжелое кожаное пальто с утепленной подстежкой.

- Я позвоню, Саша, - ответил Боб и, обращаясь к Леночке, добавил, - ты можешь проводить меня до Ленинского. Прогуляешься перед сном. Погода чудная сегодня весь день.