Мишель Жуве - Похититель снов Страница 14

Войдя в ресторан, я сразу увидел Людвига. Он с любопытством на меня уставился. Может, потому, что я уже два дня не брился? Или он заметил красную шишку у меня над ухом?

— Вы сократили продолжительность фанго сегодня утром, друг мой?

— Да, конечно. Всё в норме. Я, может, поеду сегодня в Венецию, но не на Мурано.

Я не осмелился рассказать ему о своем гороскопе.

Наконец я принял решение. Раз Муранелла мне не позвонила, то бесполезно ее преследовать или снова садиться в сорок первый вапоретто. У нее будет полное право дать мне пощечину на глазах у всех пассажиров и пожаловаться полиции на сексуальное домогательство. Однако я легко могу дождаться ее на площади Гетто Нуово, которую она (или ее двойник) должна была бы пересекать, как и в течение трех последних дней. Тогда я смогу проследить, куда она направляется или где живет. Может, мне удастся наконец-то поговорить с ней один на один и попросить объяснить мне тайну ее появлений.

Я решил отправиться пешком прямо от вокзала Санта-Лючия до площади Гетто Нуово. По пути достаточно кафе и маленьких тратторий, где можно остановиться и дать отдых больной ноге.

К шестнадцати часам я уже был на площади Гетто Нуово и присел на скамейку на мосту, который переходит в улицу Рио Мизерикордиа. Это мой любимый мост в Венеции, поскольку Висконти в своем фильме «Senso»[50] снял на нем любимую актрису моей молодости, Алиду Валли[51]. Это по нему она спускается, облаченная в длинное черное манто, чтобы встретиться со своим любовником, австрийским офицером, в период оккупации Венеции в 1850 году.

Низкое солнце отбрасывало тени до середины канала. На окнах сушилось белье, и вода, словно кривое зеркало, одаривала меня искаженным изображением. С этой точки мне было видно все, что происходит на площади, окруженной старинными домами в четыре-пять этажей, самыми высокими в Венеции: посетителей, толпившихся возле входа в музей и небольшую синагогу. Но, насколько хватало взгляда, я не видел Муранеллу среди множества прохожих на Рио дель Гетто Нуово. Я прождал до восемнадцати часов. Муранелла не появилась!

«А вдруг, — подумал я, — она позвонила в гостиницу после моего отъезда, скажем, по дороге с работы, или зайдя в церковь Мадонна дель’Орто? Может, она решила вновь встретиться со мной на вапоретто? И была разочарована? А если их двое, этих Муранелл, то рассказала ли она об этом своему двойнику или близнецу?»

Вот тут-то я впервые пожалел о том, что не обзавелся мобильным телефоном — а ведь до сегодняшнего дня эта идея не вызывала у меня ничего, кроме ужаса!

Я стал озираться в напрасных поисках телефонной кабины. Оказалось, что и из кафе здесь звонить тоже нельзя, так что мне пришлось медленно, волоча ногу, брести обратно до самого вокзала. Там я приобрел телефонную карту и наконец позвонил в отель «Теодорих».

— Si, si, Professore, одна donna звонила вам около шести вечера. Она просила, чтобы вы ей позвонили в Венецию. Это очень срочно, запишите ее номер.

Это был номер мобильного телефона. Милая Муранелла! Как же ее настоящее имя? Портье мне его не назвал. Неужели мы будем вместе уже через десять минут? И я найду, наконец, ключ к тайне, которая меня так захватила?

— Pronto, pronto, Professor Jouvet calling. I am so glad to talk to you…[52]

— Профессор Жуве, я беспокоюсь, потому что ничего от вас не получила, — ответил мне женский голос с итальянским акцентом.

«Бог ты мой, — подумал я, — оказывается, я мог с ней разговаривать и писать ей записки на французском!»

— Где вы? — спросил я. — Мы можем встретиться? Вы еще на сорок первом вапоретто?

— Il quarrantuno? Каком сорок первом? Я на конгрессе, недалеко от Дзаттере.

— На каком конгрессе?

— По психологии сна, профессор Жуве, вы меня помните?

— Ха, так это не вас я встретил на сорок первом вапоретто? Вас или вашу сестру?

— Нет у меня никакой сестры! Я доктор Бьянка Ф. из Турина. Я была в вашей лаборатории в Лионе в прошлом году. По поводу моей диссертации о Санте де Санктисе. Вы что, меня не помните, профессор?

Я произнес про себя все самые страшные проклятия на всех знакомых мне языках.

— Вы меня слышите, профессор?

— Да, я вас помню. Как вы меня нашли?

— Через вашу секретаршу. Мы с вами обменялись сообщениями по факсу два месяца назад, и вы мне написали, что приедете на конгресс. Поскольку вы сейчас неподалеку от Венеции, ваша секретарша дала нам название вашего отеля. А где вы?

— На вокзале Санта-Лючия. Я возвращаюсь в Монтегротто.

— Профессор, как мы вам писали по факсу, для всех участников будет большой честью, если вы сможете завтра приехать и сделать небольшой доклад на ту же тему, что и на Капри в прошлом году. Вы нам обещали, помните?

— Господи боже ж ты мой! Капри!

Я на самом деле был туда приглашен на заседание Итальянского общества по изучению сна. О чем же я там говорил? Естественно, о генетическом программировании во время парадоксального сна, или сновидений. Мой доклад, помню, вызвал резкую словесную перепалку между психологами, особенно усердствовали представители римской группы…

— Как же, Капри, помню, но дело в том, что у меня нет с собой слайдов.

— Это не имеет значения, профессор, вся римская команда уже здесь. Все вас ждут, это будет потрясающе.

— А в котором часу?

Сначала я попытался найти повод, чтобы не ехать. Но потом подумал, что эта поездка может изменить мое настроение. С Муранеллой-то ведь покончено…

— Профессор, мы встретим вас завтра у поезда, который приходит на вокзал Санта-Лючия в 10.10. Ваш доклад в полдень, тридцать минут, ОК? Вы свободны после полудня?

— Еще не знаю. Domani, в 10.10. Arrivederci.

Чертова Бьянка! Едучи в поезде, я ее вспомнил. Она была у меня в Лионе в одно время с Сергеем. Хорошенькая зеленоглазая брюнетка, с гибким станом, всегда элегантная и немного скованная. Она написала диссертацию по психологии о Санте де Санктисе, итальянском пионере в изучении снов, который удостоился быть процитированным самим Зигмундом Фрейдом в его знаменитой книге «Die Traumdeutung»[53]. Санте де Санктис был одним из первых, кто изучал частоту дневных осадков (или остатков) в запомнившихся снах. Он определил это соотношение в 20 процентов, что близко к моей собственной статистике (почти 25 процентов), но, очевидно, намного ниже, чем у Фрейда, для которого остаток дня существовал во всех случаях. Я предложил Бьянке свои записи сновидений, и она подвергла их превосходной статистической обработке.

Во время пребывания в моей лаборатории Бьянка обучила меня некоторым основам своей специальности — так называемому «микропсихоанализу». Мне показалось, что эта дисциплина полностью лишена каких бы то ни было научных основ. Я попытался ее переключить на объективное изучение сна и сновидений, возможное благодаря существованию полиграфии сна. Впоследствии ей удалось организовать лабораторию сна в Турине. Пару месяцев она посещала клинику и быстро набрала необходимые навыки для расшифровки секретов ночного сна. Кем же она стала после своего отъезда из Лиона?

Бог ты мой, что же мне завтра говорить на этом конгрессе психологов, особенно если там полно микропсихоаналитиков?

Я вернулся в отель с опозданием. Когда я садился за столик, «Марлен» бросила на меня подозрительный взгляд.

— Будьте осторожны с венецианками, профессор!

— Vino bianco, как вчера? — спросил меня официант-сомелье.

— Как вчера, как всегда… нет уж, хватит! Самое лучшее красное вино, prego. — Я посмотрел в карту вин. — Самое дорогое. Кьянти классико «Сант-Дам», по тридцать тысяч лир за бутылку[54]. Хорошо выдержанное, prego.

Прибытие кьянти сопровождалось одобрительными взглядами «Круппов» с левого столика. Я поднял бокал за их здоровье и за здоровье «Марлен». Prosit — Sante — Salud — KampaÏ.

Она улыбнулась.

— Вы плавали вокруг острова на вапоретто, профессор?

Откуда она узнала, что я профессор? От метрдотеля?

— Нет, я больше не плавал. Я завтра еду в Венецию на конгресс.

«Какая дурацкая идея согласиться опять представлять мою теорию, в которую я сам уже больше не верю, да еще перед римскими психологами», — подумал я, попивая кьянти, которое оказалось настолько восхитительным, что я незаметно прикончил всю бутылку.

Чтобы после обеда не встречаться с Людвигом, я прошел через парк. Я не испытывал ни малейшего желания рассказывать ему о своих безуспешных поисках Муранеллы. Оказавшись в номере, я быстро разложил все книги и документы, относящиеся к моей статье. Я взял большой чистый лист и написал следующее:

1) Дион: теория сновидений. Сергей Комаров (кража жесткого диска? гиппокампальная тета-активность? налет на мой дом? вероятное похищение GB169?).

2) Санкт-Петербург: Сергей — Ганс Л. (из Галле, до 1990 года территория Восточной Германии, говорит по-русски) — чипы — возможность регистрировать тета-ритм у человека. Гипотеза о новом веществе — Кремль? Владимир Владимирович? Кто это?