Клиффорд Ирвинг - Мистификация Страница 14

– Годы уходят, – сказала в тот вечер Нина, сидя в баре, грустно покачивая головой и потягивая "Маргариту", – а я стала сексуальным маньяком.

– Это жалоба?

– Господи, нет! Я считаю, что это просто прекрасно. Но объективно говоря, происходящее отвратительно. Я имею в виду, мы уже зрелые люди, и посмотри на нас. Клиффорд, нам должно быть стыдно. Но! Остановка смерти подобна, – хихикнула она, – так что давай выпьем еще по коктейлю и... – Нина зевнула и снова тихо и застенчиво засмеялась, склонив голову мне на плечо.

– Завтра, – пообещал я, – пойдем плавать. Займемся здоровьем. Так сказать, используем излишек энергии. Сбавим пыл.

– Бассейн в отеле выглядит просто ужасно.

– Можем поплавать в Тихом океане.

– А он далеко? Я карты не видела, даже не знаю, где мы. В Мексике? Да, в Мексике.

– Около двухсот миль до Теуантепека и Салина-Круз, но у нас есть "фольксваген". В конце концов, это ж горная страна. Очень примитивная и очень красивая.

– Ты хочешь проехать двести миль, чтобы искупаться? Тебе никогда не говорили, что ты псих?

– Да. Кстати, ты же и говорила, не далее как вчера в Мехико.

На следующий день по дороге в Теуантепек на перешейке мы сперва остановились на развалинах Митлы. После этого дорога долго вилась сквозь складчатые пустынные горы – один крутой поворот за другим, крытые соломой лачуги одиноких индейских деревушек, спрятанные в твердынях темных равнин. Утро стояло жаркое и безоблачное.

– Что ты собираешься сказать своим издателям? – спросила Нина. – Что провел все это время с Ховар-дом Хьюзом?

– Ховард Хьюз? Это кто такой?

Она нахмурилась:

– Будь серьезнее. Тебе лучше все хорошенько продумать. Выдумать гладенькую историю.

– Предварительные переговоры. Я не был с ним все время. Несколько часов вчера и несколько часов сегодня. Представь мой шок, когда выяснилось, что Хьюз – блондин, говорит по-датски и к тому же дьявольски красив. – Я сжал ее колено, когда мы со скрежетом вписались в очередной поворот. – Знакомство с тобой, Ховард...

– Смотри за дорогой, ради всего святого!

– Хорошо. Буду использовать факты. Я скажу, что мы встретились вчера на горе Альбан, а сегодня полетели в Теуантепек на его частном самолете. За штурвалом сидел мексиканский пилот, доверенное лицо Хьюза. Его имя... его звали Педро. Как, по-твоему, это похоже на имя мексиканского пилота?

– И они поверят в эту чепуху?

– Не имею ни малейшего представления. Но буду держать тебя в курсе дела.

– Клиффорд, ты действительно понимаешь, что делаешь?

Тринадцать лет назад я нанялся в команду трехмачтовой шхуны, плывущей из южной Мексики на Французскую Ривьеру. Когда мы покидали порт Альварадо, к нам пришел лоцман, который должен был вывести корабль из дельты реки. Он объяснил, что там есть мигрирующие песчаные мели. Я тогда спросил: "Если песчаные мели двигаются, как узнать врежемся мы в них или нет?" Криво ухмыльнувшись, бывалый морской волк ответил: "Еl golpe avisa. Удар подскажет".

– Принимая во внимание историю моей жизни, – пояснил я Нине, рассказав эту байку, – и тот факт, что мы здесь, хотя я в это до сих пор не верю, на твой вопрос существует лишь один ответ. Разве кто-нибудь может точно знать, чем он действительно занимается? El golpe avisa.

Мы купили еды в маленькой cantina[12] рядом с Теуантепеком, а затем поехали по длинному ухабистому песчаному пляжу у Салина-Круз. Тихий океан был яркий, темно-синий, но холодный. Мы съели по тор-тилье, распили бутылку вина и прошли по песку целую милю; ледяной прилив лизал наши ноги. Вокруг простиралось обширное, безжизненное пространство, и в конце концов мы храбро разделись и полезли в воду. Потом, дрожа, лежали вместе на моем свитере, позволив мексиканскому солнцу прогреть наши промерзшие кости. В три часа собрались и долго пробирались по горной темноте в Оахаку. Наш самолет улетел в девять часов следующим утром.

– Все кончилось, – сказала Нина. – Так быстро.

– Знаю. Тебе надо быть в Лондоне, петь в Дорчестере, а мне пора лететь в Нью-Йорк, рассказывать сказки "Макгро-Хилл". Хорошие вещи всегда быстро кончаются. Давай сходим в бар, выпьем по "Маргарите" на дорожку.

Когда-то, много лет назад, моя красавица рассказала мне, что есть хорошая удача и плохая, короткая и длинная. "А у нас с тобой, – сказала она тогда, – хорошая короткая удача". Нина была права, но это случалось снова и снова, потом стало привычкой, и мы оба боялись, что слишком испытывать судьбу будет только к худшему.

– Если бы мы жили вместе постоянно, – часто говорила она, – все было бы совсем не так. Ты бы устал. Ушел. По крайней мере так, как сейчас, все работает, все хорошо, все прекрасно. Я знаю, что ты здесь, и это все, что мне нужно.

– И все, чего ты хочешь.

– Да, я не осмеливаюсь хотеть большего. Я не верю в это. Не верю, – сказала Нина с безжизненной покорностью, – что есть вещи, которые не кончаются.

– Значит, мир – полное дерьмо.

– Люди в нем.

– Но мы вроде не кончаемся.

– Только если живем как сейчас. Нашим собственным способом. Может, единственным способом.

– Если тебе будет плохо, скажи мне. И тогда все закончится.

– Ты тоже. Обещаешь?

Я пообещал, она дала слово, но этот разговор пару раз вновь всплывал за последние несколько лет. В последний вечер мы сидели на кожаных диванах в отдельном кабинете ресторана при отеле "Виктория", слушали гитариста и выпили по три "Маргариты" каждый. Затем сквозь темноту отправились к бунгало, а в восемь часов на следующее утро уже поднимались на борт самолета в Мехико. Оттуда я позвонил Беверли Лу, заверив ее, что все прошло как по маслу. Мы прилетели в нью-йоркский аэропорт Кеннеди, взяли такси до отеля "Элизиум", а на следующее утро я поехал провожать Нину обратно. Ее самолет улетал в девять часов.

– Не надо дожидаться, пока я сяду на борт, – сказала она, улыбаясь. – У тебя куча дел.

– Хорошо. Удачного путешествия. Береги себя.

– Тебе тоже всего хорошего, милый мой. Удачи.

Она исчезла в толпе людей, торопящихся на посадку. Мы всегда прощались вот так, ничего не планируя на будущее. По-другому с хорошей короткой удачей жить нельзя. Я поехал на такси прямо в здание "Макгро-Хилл". Беверли Лу и Альберт Левенталь уже ждали.

– Все прошло отлично, – сообщил я. – Вы получили мою телеграмму? Он не дал мне позвонить.

– Вы его видели?

– Разумеется, видел. Он сделал это. Принял наши условия. – Я принялся объяснять им, как сначала торчал в Новом Орлеане, затем в Мехико, потом в Оахаке, пока наконец в пять часов утра, на второй день моего пребывания в отеле "Виктория", не зазвонил телефон. Голос в трубке представился как Педро. Я возмутился: "Я не знаю никакого Педро. Вы кто вообще такой, черт побери?" – "Друг Октавио". – "Слушайте, сейчас раннее утро и я не в настроении шутить. Я не знаю вас и вашего друга Октавио". – "О! Терпение, сеньор. Октавио – именно тот человек, ради которого вы сюда приехали".

Так что вскоре я уже сидел в "фольксвагене" Педро и ехал к горе Альбан. Там мне указали на припаркованный видавший виды "бьюик". Человек, ждавший меня на переднем сиденье, – "полная развалина, тощий, усталый старик" – был Ховард Хьюз. Мы говорили, ходили среди разрушенных храмов. На следующее утро Педро снова встретил меня, и мы полетели на "Сессне" на Юкатан.

Этот парень – просто сумасшедший пилот. Чуть не угробил нас обоих. Постоянно нырял в горные долины, показывал мне индейские деревни. "Смотрите, – кричал он, – они же живут, как животные! Los Indias! Каменный век какой-то!" А Хьюз уже ждал меня в Теуантепеке. Правда, сперва я отправился вместе с Педро в Салина-Круз и искупался в Тихом океане. Чуть задницу себе не отморозил. Потом встретил Ховарда в маленьком отеле. Мы выпили апельсинового сока. "Лучший апельсиновый сок в Мексике", – заявил он. Я дал ему черновик контракта, мы внесли несколько поправок и заключили сделку, так сказать, скрепили дело рукопожатием, ну, не в буквальном смысле. Он никогда людям руки не подает, но мы договорились. Мы встретимся в следующем месяце, может быть, в Нассау. Он позвонит. Я до сих пор не знаю, как с ним связаться. Теперь посмотрите на это...

Я вытащил из портфеля фотографию, сделанную в аэропорту Мехико.

– За мной постоянно следили. Ее дал мне Педро. Один из людей заснял меня, когда я сходил с самолета. Просто так, для идентификации.

– И чтобы увериться, что ты прилетел один, – заметила Беверли. – Да, этот парень умен. Ты, должно быть, чувствуешь себя героем фильма про Джеймса Бонда.

– Есть немножко, – согласился я.

На следующий день меня отвели на тридцать второй этаж встретиться с Хэрольдом Макгро, президентом издательства. Казалось, он был доволен, хотя и слегка насторожен, а еще через день один из адвокатов "Макгро-Хилл", Фостин Джеле, закончил чтение написанного от руки контракта между Хьюзом и мной.

– Все в порядке, – наконец высказал свое авторитетное мнение юрист, – за исключением одной или двух деталей. Мы покажем вам, как их надо изменить. И есть еще один момент. Нам нужна заверенная банком подпись. В ином случае ему самому придется подписать контракт в присутствии нотариуса.