Денис Ли - Убить мажора (антисоциальный роман) Страница 14

Сергей встрепенулся, услышав неожиданные резкие слова, словно пришел в сознание. Поглядел на возбужденно рассказывающего китайца, с волосами собранными на затылке в пучок, отметив, что заметил это именно сейчас, когда увидел вздувшуюся на его лбу кривую синюю жилку. Она, побагровев, вздулась, но старик не замечал этого, он продолжал вещать. Сергею стало неожиданно душно. Тошнотворный ком подкатил к горлу.

— Извините… извините меня, мне пора… — поднимаясь, сказал Сергей, перебивая китайца. — Мне пора!

— О, что ты, Небоподобный, не беспокойся! Ничего… — тоже поднимаясь и раскланиваясь, ответил старик.

Сергей выскочил из-за стола.

— Спеши, спеши… но помни: процветание — будет найдено в справедливости… Если утром познаешь правильный путь, значит вечером можно умереть! — бросил старик Сергею в след, когда тот уже бежал на выход.

Сергей выскочил из пивной, споткнувшись на пороге и едва удержавшись на ногах. Все казалось каким-то странным сном.

«А может, это и был сон?» — подумал Сергей, теперь он не был уверен, что увиденное и услышанное в пивном подвале, было реальностью. И не был уверен, что старик-китаец действительно был в пивной. Все перепуталось: реальность с вымыслом, фантазии с пивом, пиво с димедролом…

В этот момент, Сергею казалось, что он перестал принадлежать себе, став невесомым и понесся словно мотылек летящий на свет, на яркий свет стремительно приближающихся огней, парализующий и скрипящий, свистящий тормозными колодками и шинами об асфальт. Услышат тупой удар, даже не почувствовав, как столкнулся с чем-то грузным и тупым, после чего образовалась кромешная темень.

Несколько секунд было тихо. Может быть две секунды. Может быть три. Потом, в этой темноте, хлопнула автомобильная дверь, и послышался голос:

— Твою-то мать! — произнес он. — Mother» s fucker, блядь! Fuck you, сука!

«Голос… голос… Чей же это голос? — думал Сергей оказавшись в мягкой темноте, — может, голос Артура Могилевского? — стал перебирать в уме Сергей. — Или это голос Вениамина Степановича? Что ему от меня надо? Точно! Это отец Артура!» — непослушное тело Сергей резво оторвалось от земли. А потом в глаза снова ударил яркий свет фар…

Часть вторая

Новый день наступил в полдень. Сергея разбудило солнце. Оно ненавистно топталось по его лицу.

— Нет! Не надо… — бормотал Сергей в полудреме.

Оно прыгало на его лице, всем своим грузным телом. Телом в тяжелых ботинках. Жесткими подошвами ботинок в крови, сочащейся из носа, прилипая к лицу, щеке, виску, уху. Сквозь тяжелые подошвы пробивались колючие солнечные лучи, слепящие и карябающие глаза, веки и разбитые на зубах губы… У солнца было лицо Могилевского.

— Не-е-ет… — стонал Сергей.

У солнца было лицо Могилевского… Могилевского Вениамина Степановича, отца Артура!

— Не-е на-а-адо!.. — тяжко простонал Сергей.

— Что, дружок, больше не надо? — глухой голос неожиданно материализовался в звонкий голос Артура. — Половину бутылки-то съел… половина — еще осталось!

Сергей, приоткрыл мутный правый глаз, и попытался сфокусировать его на голосе. Перед глазом плыли неразличимые предметы, и тогда он разлепил второй:

«Стул?.. — подумал Сергей, увидев предмет похожий на стул. — Стол?.. — Сергей присмотрелся к предмету стоящему рядом со стулом, — стол на колесиках! — в проеме окна, раскачивался темный силуэт человека, с размытыми чертами лица и нимбом над головой из ослепительных ярких и переливающихся солнечных лучей. — Он?!.. Вениамин Степанович?.. Вот он… — Солнце!» — мысленно произнес Сергей, и даже услышал свой собственный голос, почувствовав в нем нотки органного звучания. Словно он, голос, возвестил о пришествии мессии:

— Послушайте, Вениамин Степанович…

— Вот те на… Что, Сережа, перепил? Не узнаешь? Это я — Артур…

— Да! Да! — бормотал Сергей, приходя в сознание.

— Я — Могилевский… но только — Артур! Ты — Сергей… Ты в моем доме… Очнулся? Очни-ись! Слышишь?

— Да, да… — часто замотал головою Сергей, вставая. — Очнулся, очнулся…

— …от он — Красавец!

— Слушай, Артур, на счет завтрака…

— А что с завтраком? — не понял Артур.

— Ну… то, что ты заказывал: гренки на раститель… — не договорил Сергей, смущенный внезапным хохотом. Могилевский хохотал в голос, как сумасшедший, — Артур, ведь, ты… это… не серьезно?

— А ты… серьезно?! Ты — ненормальный, Серега! Ты — псих! Господи, ты, прямо как мой отец!

— Что? Почему отец?

— Ты тоже шуток не понимаешь? Вы умрете больными параноиками!

— Да… — вздохнул Сергей, — это точно. — Он сник, и его мысли потекли сами собой: «Господи! Это твой отец, во сне, чуть не сделал меня параноиком. Лучше бы ты убил меня вчера. Из милосердия! Себе во спасение! ради своей никчемной, бесполезной жизни. Чтобы ты не опасался. Чтобы я не ждал. Чтобы я не думал! Убей меня первым! Будь первым!»

— Нет, ну надо же! — не унимался Могилевский, продолжая стоять в створе окна в банном халате, — ты мне вчера твердил о работе! И что? Что я вижу: понедельник… полдень… он лежит…

Консультант аналитического отдела контрольно-аналитического управления Администрации Губернатора… лежит на диване! Добрый день, Сереженька!

Ни последующих слов Артура, ни его голоса, Сергей уже просто не слышал. Какая-то невидимая сила просто вытолкнула его из объятий дивана. Вытолкнула, но так и не обелила одурманенные мозги. Сергея от волнения стало тошнить:

— Господи!.. Господи!.. Я — труп! Я — труп… — волна тошноты подкатила к горлу. Не находя своих брюк Сергей нервно шарил руками в складках пледа. Заглянул под подушку, — Боже мой! Я — труп! Я — покойник!

— Для трупа, ты слишком бодро двигаешься… хотя и не уверенно! Послушай меня… Успокойся! Сегодня — воскресение! Вос-кре-се-ни-е!.. Вос-кре-се-ни-е! Все! Стоп!

Сергей, словно слепой, медленно ощупал кожаную поверхность дивана и, перебирая по нему трясущимися руками, сел на его край. Положил руки на колени, уронив в них свою взъерошенную голову.

Шатаясь, Сергей вышел от Артура и пошел по улице в сторону метро. В глаза било солнце, ослепительное и безжалостное; во рту все ссохлось. Навстречу бесконечным сплошным потоком шли люди, и надо было ловко маневрировать между ними, чтобы не столкнуться. Это давалось Сергею с трудом, что казалось, будто он идет по глубокому снегу. От снега тоже отражался яркий белый свет. Пульсирующие в глазах от этого белоснежного марева желтые пятна-круги мешали думать сосредоточено, создавая в мозгу зеркально-солнечные блики. Куда прутся все эти люди в воскресение, думал Сергей.

Восстанавливая в памяти события вчерашнего вечера, Сергею случайно припомнились смутные обрывки последнего сновидения — вспомнился крупный китаец. Но, как только Сергей вспомнил китайца, разом вспомнился и весь сон — целиком — в самых мельчайших его подробностях. Особенно ясно представились слова странно-дурного Кун-Цзы о сбившемся естественном ходе вещей, и о помощи их природному течению. Сергей вспомнил про архетипы, но его мысли совершенно неожиданным образом перескочили, на какую-то древнюю Манвантарскую легенду, суть которой заключалась в том, что каждый человек беспрестанно находится в трех битвах. Человек может воображать себя в полном покое, но на самом деле он будет участвовать в трех битвах одновременно.

Первая битва — столкновение двух начал, битва между свободной волей и кармой, от участия в которой не может освободить человека никто и ничто.

Вторая битва происходит в пространстве, между тонкими энергиями и волнами хаоса. Человеческое воображение не может охватить действия этой битвы в пространственной Беспредельности. Человеческий ум понимает земные столкновения, но, человек не может, глядя в голубое небо, представить, что там, на небесах идет война, в которой бушуют мощные силы и вихри. Что «война Небесная» никогда не прекращается, что Борьба творческих сил Космоса с необузданными стихиями, или Проявленного Мира с Непроявленным Хаосом происходит всегда. Эволюция всего мироздания основывается на том, что Свет всегда борется с Тьмою, и Свет всегда побеждает.

Третья битва бушует вокруг человека — между бесплодными существами добра и зла. И в этой борьбе человек — добыча, одних и других, и даже в этом случае он не может представить ярость темных сил, пытающихся им овладеть.

Зацепив плечом какого-то встречного, Сергей оказался в реальности.

— Эй, ты… пидорас! — услышал Сергей в свой адрес, продолжая двигаться вперед. Сергей напряженно ждал какого-то действия со спины, но ничего не последовало. И тогда Сергей окончательно понял скрытый смысл Второй битвы, и то, что касается земных столкновений и ума человеческого. Вместе с этим испражнением чужого скудословия, в голове появилось несколько абсолютно не связанных между собой слов — «квас» и… «любовник».