Скарлетт Томас - Корпорация «Попс» Страница 14

«Проблема Монти-Холла», популяризованная колумнисткой-математиком Мэрилин вос Савант,[25] заключается в следующем. Представьте, что вы участвуете в игровом телешоу и достигли последнего этапа, на котором вам показывают три совершенно одинаковые двери. За одной из дверей находится автомобиль. За двумя другими спрятано по козлу. Ведущий просит вас выбрать одну из дверей. Если за ней окажется автомобиль, он достанется вам. Если козел — вы не получите ничего, даже козла. Итак, вы наугад указываете на дверь. После этого ведущий устраивает целый спектакль и со всякими шутками-прибаутками открывает одну из не выбранных вами дверей; взглядам публики предстает козел. Все аплодируют. Конечно, ведущий знает, за какой дверью автомобиль, и теперь спрашивает вас, не хотите ли вы поменять свой выбор. За одной из оставшихся дверей — автомобиль, за другой — козел. Вы знаете это. Вы не знаете, что выбрали: автомобиль или козла. Вопрос таков: не лучше ли вам передумать и выбрать другую дверь?

Большинство людей, столкнувшись с такой дилеммой, остановятся на той двери, которую выбрали изначально. Они скажут, что и для той, и для другой двери вероятность обнаружить за ней автомобиль равна пятидесяти процентам, так что на самом деле без разницы, менять или не менять свой выбор. Но это неверно. На самом деле у вас больше шансов выиграть автомобиль, если вы решите выбрать другую дверь. Математика тут очень простая. Когда вы сделали первый выбор, вероятность угадать была 1/3, ошибиться — 2/3. Вероятность выбрать неверную дверь была больше. Теперь ведущий исключил одного из козлов. Учитывая, что изначально вы могли выбрать козла с вероятностью 2/3, есть смысл поменять выбор. Если вы так сделаете, ваши шансы выиграть автомобиль удвоятся. Не выиграть его вы можете только в том случае, если изначально выбрали правильную дверь. А так как вероятность этого равна 1/3, вам стоит передумать.

Но большинство людей в это не верят.

Глава шестая

Если прилечь на траву и закрыть глаза, легко представить, что это — матч по крикету в воскресный полдень. Слышны тихие, робкие птичьи голоса, и пахнет свежескошенной травой. Картину завершают приглушенные ветром крики игроков: давай! беги! не туда! поймал! Вот только в крикете никто не свистит в этот чертов свисток. А свистят в него, кажется, непрерывно — скорее всего, из-за «трехсекундного» правила. Впечатление от этого, по крайней мере слуховое, как от нетбола — в общем-то, неприятное. Я то и дело клюю носом и просыпаюсь от свистка. В конце концов я бросаю попытки вздремнуть и сажусь на траве, тоскуя по табаку или фляжке с какой-нибудь интересной жидкостью.

Эстер набивает маленькую трубку — похоже, анашой.

— Да нас вот-вот вызовут, — говорит Дэн.

— А кто на какой позиции играет? — спрашиваю я.

— Нападающие, — бормочет Эстер, — все нападающие.

Она закуривает трубку и жадно присасывается к ней, задерживая дым на вдохе. Не говоря ни слова, передает трубку Дэну — тот подозрительно смотрит на дым и сразу же передает мне. Дэн не любитель запрещенных веществ. Он их все перепробовал, когда был «моложе» — по крайней мере, так он мне говорит, — и теперь у него от них бывают только припадки паники. Я, напротив, почти всю юность провела в зимней спячке, с головой зарывшись в берлогу, состоявшую из бабушки, дедушки, картошки с тушенкой, кроссвордов и радио. С тех пор я обнаружила массу оправданий для знакомства с легкими наркотиками, заняв по отношению к ним ту же позицию, с какой смотрю на прочую экзотику, о которой дедушкин старый барахлящий радар никогда не сообщал (тайское карри, морепродукты, тофу, мисо, чеснок, сухарики для супа, несоленое масло, сыр пармезан и так далее): если что-то привлекательно выглядит, или если кто-то это что-то рекомендует, и при этом оно содержит меньше добавок, чем детский оранжад, то хотя бы раз это стоит попробовать. (Впрочем, тут я очень даже руководствуюсь дедушкиным девизом все хорошо в меру.)

Трубка Эстер — такая маленькая зеленая эмалевая штучка на цепочке.

— Это трубка для крэка, — объясняет она. — Но я ее использую только для шмали.

— Да помилуй, где это продаются трубки для крэка? — спрашивает Дэн.

— На Камденском рынке, — отвечает Эстер.

Я беру у нее зажигалку и подпаливаю комок маслянистых зеленых листьев и семян в трубке. Потом вдыхаю тяжелый дым, стараясь не закашляться. В самом деле, это приятно: вкус у шмали душистый и сладкий, вроде как у густого меда. Я передаю трубку обратно, киваю — мол, добрый товар, — и на пару секунд откидываюсь на траву и смотрю в облака. Когда я снова сажусь, спортивное поле плавает в приятной дымке.

— Спасибо, — говорю я Эстер. — Мне это было необходимо.

Она приканчивает трубку и набивает еще одну. Я больше не хочу; мне обычно хватает самого вкуса шмали.

Когда к нам подходит Ребекка, глаза у Эстер похожи на две лужицы розовых чернил.

— Подъем, — говорит Ребекка.

— Мы трое — нападающие, — твердо заявляет ей Эстер.

— Да, конечно, о'кей, — слегка испуганно бормочет Ребекка.

— Спрячь свои кровожадные глаза, — говорю я Эстер по пути на площадку.

— Почему?

Я смеюсь:

— Вид у тебя совершенно безумный. Будто под костюмом к телу примотана взрывчатка, например.

— Хорошо, — серьезно говорит она. — Давайте убьем представителей оппозиции.

— Господи, — говорит Дэн. — Только не это. О нет. Не смотрите туда.

Но мы смотрим. И видим, что Мак, судя по всему, играет за команду противника. И — да что же это? — Жорж в серебристом (серьезно!) костюме трусцой бежит к нам — видимо, чтобы присоединиться к нашей команде. Перед тем как занять позицию в центре площадки, он подмигивает мне. О боже, чего это ради он мне подмигивает? Дэн обеспокоенно смотрит на меня. Я качаюсь, что ли? Я вопросительно таращусь на него, а он в ответ лишь ухмыляется. Я смотрю на Эстер — она и правда похожа на злокозненного уличного ребенка: маленькая, жилистая, подпрыгивает на месте, корча рожи противникам. Мы трое — действительно форварды нашей команды, которая, несомненно, вляпается в беду. Дэн играет как бы на позиции «бомбардира», а мы с Эстер — на позиции боковых нападающих: я на левом фланге, она на правом (она решила, что так будет лучше всего, раз я правша, а она левша). Я бы комфортнее себя чувствовала, будь я «бомбардиром», но совершенно очевидно, что левши на обоих флангах — это полный бред. Вдруг меня осеняет: а на каком я, собственно, фланге? Мой мозг вертолетом взмывает над полем, пытаясь представить вид с воздуха. Полагаю, все зависит оттого, с какой стороны смотреть. Я совсем сбита с толку. Я могу играть и в онсайде, и в оффсайде. Могу быть и «слипс», и «мид-викит», и «кавер», и «пойнт», и «силли-мид-офф», и «сквэр-лег».[26] Я просто думала, что мои крылья отпали миллион лет назад.

Этот матч начинается следующим образом: Мак и Жорж несколько минут фехтуют лопастями, пока рефери, член «Игровой команды», не велит им занять места в маленьком центральном круге. Тут Мак крадет шарик и убегает, но Жорж как-то умудряется отобрать его у Мака и спрятать в заднем кармане штанов. Они столько хохочут, что игра рискует никогда не начаться. В конце концов они перестают валять дурака, и рефери свистком дает стартовый сигнал. Он высоко подбрасывает шарик, Мак ловит своей лопастью и бежит к нам, пока кто-то не кричит ему, что он бежит не в ту сторону. Несмотря на оживление, особых причин куда-то двигаться я что-то не вижу. Но смотрите-ка: Эстер вдруг срывается с места, во всю прыть припускает по полю и вот уже наседает на Мака — стукает по его лопасти из-за спины, пока шарик не слетает в траву. Она подхватывает его одним безукоризненно плавным движением и бежит обратно, перебрасывая шарик с лопасти на лопасть, что получается у нее не так уж и безобразно плохо. Вообще-то выглядит это вполне впечатляюще. Даже Мак стоит и смотрит с чуть ли не довольным видом.

— Алиса! — кричит Эстер.

О господи. Шарик летит в меня по воздуху. Нужно отдать ей должное: это идеально рассчитанная передача. Мне остается только пробежать вперед несколько шагов и… Черт. Я его поймала. О'кей, теперь я бегу вперед — прошло уже секунды две, но я подумать боюсь о том, что сейчас нужно будет перебросить шарик на левую лопасть, так что передаю его понизу обратно Эстер. Какая-то искорка вспыхивает в ее темных обкуренных глазах, и не успеваю я очухаться, как она делает то же самое — бежит с шариком на лопасти секунду-другую и передает его мне. Таким манером мы бежим через поле к Дэну; пара защитников из другой команды преследует нас, но не может догнать. У них не было шансов нас перехватить: может, они не ожидали, что баланс сил в игре изменится так быстро. Это действительно очень эффективная тактика.