Николай Наседкин - Люпофь. Email-роман. Страница 14

Спи, малышка.

Неспящий в Сиетле.

Моему Лёшеньке, 28 февраля, 12–51 (Нельзя объять необъятное?!)

Я тоже до полтретьего не спала и тоже ДУМАЛА о тебе — сильно-сильно. Так что на перекрёстке нашего чувства мы всё же встретились. В Инет не решилась спускаться — ты обещал только пять минут подождать. Я даже думала, что и мой крик «Не могу!» не поймаешь ночью… А ты меня, оказывается, двумя нежными письмами звал-призывал на свиданье. СПАСИБО! Сейчас мне твоя поддержка очень нужна. Вчера ложилась спать с мыслью «Утро вечера мудренее» и, конечно же, с мыслью о тебе… Действительно, с утра встала, потянулась, подошла к зеркалу, а там — твоя Дымка: счастливая (потому что она любит СВОЕГО мужчину), красивая (я утром себе очень нравлюсь!), нежная (вот бы тебя сейчас обнять крепко-крепко, сладко-сладко!), уверенная (ты — смысл моей жизни).

Вчера статьи твои (и о тебе) читала с твоего сайта (точнее, я их давно уже себе на комп скачала). Ах, какая мысль проведена у тебя в одной из них — очень актуальная в НАШЕЙ ситуации: «Каждый из нас пришёл в этот мир единственным и неповторимым, и никто не имеет права тебя унижать, затаптывать, уничтожать. И ещё: если человек сам не захочет поддаться, его ничто на свете сломить не сможет». Впитала, взбодрилась — жить-то действительно эту жизнь НАМ, делать выбор, отвечать за него, любить, строить своё счастье! Нет, правда, статьи блестящие — там весь ты, до деталей, манеры говорить, мыслить, шутить. Читала их и удивлялась — а ты ничуть не изменился с того времени (2001, 2002). В каждой строке, в каждом слове видно, что это ты приложил к этим статьям свои золотые, чудесные ручки (как я по ним соскучилась — расцеловала бы сейчас каждый пальчик, миллиметр! Губу кусаю!!!). Всё заполнено до отказа (аж вытекает из берегов!) тобой, тобой, тобой, Достоевским в тебе.

Знаешь, когда я первый раз с тобой заговорила (интервью брала), подумала: вот человек — если за что и берётся, то идёт до конца, шлифует себя, ограняет и становится мастером! Тогда я (признаюсь!) в первый раз и подумала: он, наверное, и любит так же! Но и не догадывалась тогда (хотя втайне и мечтала!), что мне предстоит это узнать! Люби меня — меня есть за что любить пламенно и нежно!

В общем, наговорилась-написалась! От домашнего бойкота, кажется, уже и разговаривать разучилась! Ан — нет! Кстати, у моих планы на завтра почему-то сорвались, поэтому они будут дома (что за гадство!), так что тебе опять не удастся посмотреть, как я живу. Придётся нам встретиться на нейтральной территории. Кстати, в кинотеатре сейчас идёт психологическая драма «Таинственная река» (Клинта Иствуда между прочим!) — может, сходим? Сеанс, думаю, подходящий на 14–30. Надо позвонить — узнать, есть ли билеты. Это беру на себя! Как надумаешь — пиши-звони, предлагай! Надеюсь, Д. Н. себя ведёт, как хорошая девочка! Или опять шкодничает?!

Любимый мой, свет в оконце! Трещу по швам — я вся в тебе, в мыслях о тебе, о нас! Только благодаря этому во мне быстрее регенерируются силы — сбрасывать-разрывать прирастающие с каждым днём корки негатива! Всё у нас с тобой будет ЗАМЕЧТАТЕЛЬНО!

Целую тебя, люблю, думаю, жду!

Твоя воздыхательница, поклонница твоего таланта!

Дымка.

Aline, 28 февраля, 19–35 (Объять необъятное нельзя, но…)

… пытаться надо!

Алина, безразмерное спасибо за безразмерное послание — читал с наслаждением и, что уж скрывать, душевным попискиванием (тщеславие — не дремлет-с!).

Насчёт кинА — я, в принципе, согласный: против сеанса на 14–30 МЫ, Алексий такой-то-рассякой-то, ничего не имеем. Значит, встречаемся в 14–00 в фойе?

А теперь-то вот и о главном. Я так и не понял суть вашего бойкота: ты с предками не разговариваешь или они с тобой?

У нас здесь позиция такова: после очередной грубости Д. Н. (не понравилось, что переписываю на видак твоё интервью на «Парнасе») я совершенно твёрдо заявил, что терпеть далее не намерен и что если она решает форсировать события, то я тем более, и мы будем немедленно разводиться и разъезжаться… Тут начались гадости, что, мол, правы её подружки, и я собираюсь нагреть её, так как она больше денег вложила в покупку этой квартиры и т. п. Но когда она поняла, что я не шучу и что расставание действительно вещь реальная, тон был сменён и тональность разговора: дескать, почему я не могу скрытно ей изменять, чтобы это её не травмировало и пр., неужели я такой жестокий и пр. Короче, данный (конечно, не последний!) разговор закончился ультиматумом с моей стороны: никаких вмешательств в мою личную и вообще жизнь — ЧТО хочу смотрю и переписываю на видаке, КОГДА хочу ухожу и прихожу, с КЕМ хочу занимаюсь сексом и КОГО хочу люблю!.. Не её собачье (прости, Господи!) дело. Мы с ней просто СОЖИТЕЛИ, СОСЕДИ, волею обстоятельств живущие в одной коммунальной квартире и ведущие общее хозяйство. После этого она порывалась пару раз продолжить разговор, но я наотрез отказался — не хочу, некогда, я всё сказал!.. Поведение пока сносное: даже постелила коврик в туалет, что раньше наотрез отказывалась делать (мол, коврик испачкает её дурацкую новую плитку).

Вот пока такие пироги со смаком.

Целую!

Алексей.

Моему Лёшеньке, 28 февраля, 23–18 (Обо всём)

Спасибо за огроменное письмище (да нет, письмище — это грубо, послание — тоже не то, в общем, весточка от любимого, такая долгожданная!) Так много информации и попутных вопросов-ответов. Постараюсь разобраться.

1. Как ты с Д. Н. ТАКОЕ вынес?! Да, революция похлеще моей. У меня бойкот вроде как сошёл на нет. Кто с кем не разговаривал? Они молчали, а я им подыгрывала. Обоюдная тишина. А к вечеру заулыбались даже — прикинулись шлангами: а что им ещё остаётся?! Знаешь, я, по-моему, начинаю понимать прелесть этого вакуума-затишья. Ты, только ты в мыслях, а то, что внешне — всего лишь оболочка! Сегодня целый день это практиковала. Читала, полы мыла, музыку слушала, голову мыла, телек смотрела… А в сердцевине, на главном пути думы-дела — ТЫ!

2. С кино — решено. Правда, за качество кинА не отвечаю — но больно уж заманчиво и название, и режиссёр, и то, что драма (да ещё и психологическая!).

3. За «люблю» отдельное спасибо и букет поцелуев — принимай! Слов нет (хотя нежности хватит отблагодарить)!

4. В 0-30 жди — приду на свиданье, хотя «прикид» не праздничный: спортивные штанишки (правда, с интимным сюрпризом!) и х/б футболка, зато глаза горят, губы зовут, а сердце — музыка!

5. Люблю бесконечно! Осталось пожелать моему любимому спокойствия, душевного комфорта, штиля (дома) — остальное я завтра подарю-добавлю! Целую. Обнимаю сильно-сильно. До ночи! Стели Интернет-постель!

Твоя Любимая. Алиночка-Дымка.

Aline, 29 февраля, 0-10 (Угу!)

Алинка! Успела ли посмотреть кассету со «Свадьбой лучшего друга»? Фильм должен тебе понравиться — люпофь, люпофь, одна люпофь!

Жду тебя в 0-30 — в штанишках или без (лучше — без!), нежную, ласковую, родную, МОЮ! Алинка, правда, ну за что ты в меня влюбилась, а?!! Я этого НЕ ЗАСЛУЖИЛ! И от этого подарок судьбы ещё СЛАДОСТНЕЕ, ХМЕЛЬНЕЕ, ОБАЛДЕННЕЕ…

Жду!

Чмок! Чмок!! Чмок!!!

Ужасный Гудвин.

Aline, 29 февраля, 23–56 (Здравствуй!)

Алина, родная моя, не думал, что ты меня СЛЫШИШЬ! Здравствуй! Доброе утро!.. Всё — зарапортовался!

Признаюсь, душа моя находится в раздрызге после сегодняшних твоих (наших) откровений-разговоров… Просто я понял, что нет у нас впереди покоя и, может быть, счастья. По крайней мере за него придётся побороться, а борьба — это всегда гнусно, грязно, двусмысленно, некрасиво… «Некрасивость убьёт» (Ф. М. Д.)

Впрочем, что нам хлюздить раньше времени, правда? Давай всё же жить днём сегодняшним. А сегодня счастливее нас с тобой вряд ли можно найти: мы любим, нас любят… (Вижу-знаю — нахмурилась от двусмысленности, уточняю: я люблю тебя, ты — меня!) Давай пить счастье и наслаждаться процессом пития!

Целую!

Оптимист Лёша.

Моему Лёшеньке, 1 марта, 0-19 (Расстрел)

Убиваешь меня опять!!! Как так счастья не будет?! Ужас!!! Ужас!!! Лёша, не знаю — чего ещё писать. Больно… Неужели всё так плохо… Сил нет биться — особенно, когда биться с тобой же и приходится. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ В ТЫСЯЧУ РАЗ СИЛЬНЕЕ, ЧЕМ КОГДА-ЛИБО ЛЮБИЛА (Тима и рядом не валялся, да и вообще я была слишком маленькая и романтичная особа — придумала себе это чувство!). А ты — реальный, и мы — реальные, и люблю я тебя по-настоящему — всё горит: и смеяться хочется, и плакать. Понимаешь — нет?!

Всё…

Моему Лёшеньке, 1 марта, 21–32 (Я твоя!)

Здравствуй, уставший грустный котёночек мой! Не прошло и двух часов после наших объятий, а я уже успела соскучиться по тебе! Вот это уже точно патология! Силы воспоминаний-энерджайзера хватает на гулькин хвост! Прижала бы сейчас тебя — тёпленького, засыпающего, мурлыкающего, к себе, укрыла одеялом и уснула, посапывая за двоих. Только одна мысль: «Увижу Лёшу завтра» — греет, взбадривает, уравновешивает. А так — просто паника! Люпофь — и никуда не деться с подводной лодки! Милый мой, дорогой человечек, ДУМАЮ о тебе постоянно, скоро забуду, что это такое — думать о чём-то другом. Есть моногамия, а у меня, наверное, монодумие и монолюбие! Не могу без тебя — хоть убей! Буду признаваться тебе в любви до тех пор, пока, наверное, язык не отсохнет, буквы, по-моему, уже очень скоро на клавиатуре сотрутся («Я», «Т», «Е», «Б», «Л», «Ю»).