Фред Бодсворт - Чужак с острова Барра Страница 14

Он опять помахал Пегги, потом повернулся и пошел, ни разу не оглянувшись назад Мгновение спустя он  услышал вздохи материнской скрипки,  мягко разносившиеся над весенним махэйром. Стены лачуги заглушали и без того еле слышные, далекие звуки; до Рори долетали лишь обрывки мелодии, но он хорошо знал ее, и память восполняла то, чего, как ни напрягал свой слух, он не мог уловить. Минуту спустя музыка и вовсе растаяла у него за спиной, и единственное, что он слышал, это шорох ветра в клеверном поле да прерывистый рокот океана.

Но долго еще в  его душе неотвязно звучал скрипичный концерт Мендельсона. 

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ 

Корабль Рори оказался тесной и скрипучей посудиной, напоминавшей огромную керосиновую бочку, слегка сплющенную с одного конца. Некто в давным-давно забытые времена снисходительно нарек его "Краса Клайда", и, по утверждениям зубоскалов, это корыто только потому и уцелело во время войны, что ни один командир немецкой подлодки не мог поверить, что на него стоит изводить торпеду. Повинуясь чувству долга, "Краса Клайда", как  маятник,  моталась с  грузами  по  Северной Атлантике между Великобританией, Соединенными Штатами и Канадой. Благодаря неглубокой осадке и скромным размерам она могла подниматься по рукавам реки Святого Лаврентия, а летом совершила несколько рейсов по Великим озерам. Стоянки были кратковременны, но Рори все же недурно изучил портовые кварталы Монреаля, Торонто, Милуоки и Чикаго.

В Нью-Йорке, через месяц после того, как он покинул свой дом, Рори приобрел орнитологический справочник и восьмикратный бинокль и, как на суше, так и в море, стал проводить свободное время за изучением птиц, встречавшихся в той или иной местности. К изумлению товарищей по команде,  он часами торчал на палубе, следя за буревестниками и глупышами, легко парившими за кормой.

Несколько месяцев спустя Рори установил, что истории, подобные той, что произошла с Пегги, имеют обыкновение повторяться. Сперва ему казалось, что он сам подцепляет девиц, однако после нескольких случаев ему начало казаться, что они выбирают его. Так или иначе, ему это очень нравилось, и у него стало теперь куда меньше времени для наблюдений за птицами.

Во время рейса он по-прежнему проводил на палубе долгие часы, наблюдая за морскими птицами, но, когда они заходили в порт, забегаловки с музыкальными автоматами, кабачки и девицы представляли для Рори гораздо больший соблазн.  Честолюбивые мечтания о  будущем начали понемногу развеиваться,  он  ничего не откладывал,  и  дальнейшее образование, которым он намеревался заняться, теперь казалось таким же недостижимым, как на Барре. Настоящее было слишком увлекательно, чтобы долго предаваться размышлениям о будущем.

В то первое лето, во время их второго рейса по Великим озерам, с двигателем случилась очередная поломка, которым была подвержена "Краса Клайда", и она застряла на ремонте в торонтских доках. Обычно "Краса Клайда" почти не задерживалась в портах, так что матросы не успевали во всю мощь развернуться на берегу. Сейчас команда с нетерпением ожидала спуска на берег, предвкушая удовольствия, которые сулила им эта поломка. В первый же вечер на камбузе за ужином разгорелся жаркий спор.

— Шеф говорит, простоим тут дней шесть-семь.

— Я знаю Торонто, — объявил пожилой лысеющий кочегар. — Эх, ребята, ребята! То, что вы ищете, называется Джарвис-стрит. Вполне сносное пиво. И можно подцепить бабу долларов за десять, а то и меньше. Конечно, если не станете требовать непременно молоденькую да хорошенькую. Эти берут дороже.

Кто-то обратился к Рори:

— Ну как, Рори? Попробуем?

— И не подумаю, — возразил Рори. — Я разыщу какую-нибудь забегаловку с танцульками. Там все молоденькие — и задаром!

Кочегар покосился на него.

— Я тоже когда-то был молод, — сказал он, — то же получал кое-что задаром. Тогда, парень, вое было куда занятней, чем нынче, девки понаворочают на себя сто одежек, так никогда и не знаешь, что окажется под низом. Бывало, думаешь, ну, оторвал себе толстушку что надо, а как скинешь все ихние юбки, тут и видишь- тоща, как телеграфный столб.

Но, несмотря на свое решение, Рори в тот вечер присоединился к своим собратьям-морячкам, дабы самолично осмотреть Джарвис-стрит и тамошний товар.

Несколько часов спустя голова Рори кружилась от избытка канадского пива. Он где-то потерял своих друзей и вдруг обнаружил, что находится в душной грязной комнатенке со старой железной кроватью и проституткой средних лет. Теперь, на свету, он рассмотрел ее как следует. У нее были сухие, похожие на пух волосы и грязная шея. Она производила просто отталкивающее впечатление.

— Да ты красавчик, мой милый, — сказала она, — но я больше не занимаюсь этим делом ради прекрасных глаз и скидки никому не делаю! Гони восемь доларов, да еще за комнату, когда будешь уходить. Это еще три монеты.

— Прямо сейчас?

— Точно. Деньги на бочку — или катись!

Рори протянул ей десятидолларовую бумажку.

— У меня нет сдачи, миленок, — сказала она, — но Фредди сейчас разменяет. Это здешний хозяин. Обожди минутку, я сейчас вернусь!

Выйдя в коридор, она прикрыла за собой дверь. Рори сидел на краю кровати и ждал, размышляя, так ли уж ему хочется получить то, за что он заплатил вперед! Он осмотрелся кругом. Обои отстали от стен, на потолке пятна сырости в тех местах, где текла крыша. На кровати лежали только матрац, простыня и серое суконное одеяло, полупротертое в середине.

"А она не спешит", — подумал Рори. За стеной, в коридоре, часто слышались шаги, и Рори всякий раз напряженно вслушивался в них, но она все не возвращалась. Он прождал добрых полчаса, потом вышел в коридор. Из комнаты в дальнем конце коридора доносились голоса. Он постучался. Тучный субъект в шлепанцах, брюках и нижней рубашке открыл на стук Рори дверь.

— Вы, часом, не Фредди? — спросил Рори.

— Да, это я.

— Я хотел бы узнать, что стряслось с моей приятельницей. Она пошла к вам разменять десятидолларовую бумажку.

Фредди пожал плечами.

— Ко мне никто не заходил с десятидолларовой бумажкой... А кто она такая? Шлюха?

Рори робко кивнул.

— Обвела она тебя вокруг пальца, сынок, — сказал толстяк. — Должно быть, просто смылась черным ходом вместе с твоими деньжатами. Здешние суки частенько проделывают этот номер. Но я тут ни при чем. Я сдаю комнаты, и все. В другой раз не будь идиотом, никогда не плати им вперед.

Рори медленно повернулся и поплелся к парадному.

— Эй, парень, — окликнул его Фредди. — Ты не заплатил за комнату. С тебя три монеты.

Рори молча вручил ему три доллара и вновь пошел по коридору. Толстяк Фредди закрыл дверь и больше не показывался. Неподалеку от выхода Рори увидел на стене пыльную деревянную доску с библейским текстом — в тусклом освещении вестибюля Рори с трудом разобрал надпись: "Берегись лживых пророков. Евангелие от Матфея. 7.15". Рори порылся в карманах, нашел огрызок карандаша,  вычеркнул слово "пророков" и  медленно, старательно нацарапал сверху другое слово. Отступил чуть назад и с драматическим надрывом пробел вслух: "Берегись лживых проституток". Это показалось ему  необычайно забавным,  и  он  громко расхохотался. Раскатившийся по гулкому коридору смех быстро привел его в чувство, и с омерзением и смущением он понял, что в дымину пьян, а весь этот вечер был лишь пустой тратой денег и времени. Нетвердым шагом он вышел на улицу, прислонился к столбу и стал дожидаться такси, которое доставит его опять на корабль. Он ощутил какое-то теплое чувство, облегчение оттого, что шлюха так и не вернулась. С отвращением и сожалением вспоминал о минувшем вечере. Под вечер его приятели вновь отправились на Джарвис-стрит, Рори же, захватив в камбузе сандвич, сунул его в карман, взял бинокль и отправился в одиночестве наблюдать птиц.

Он покинул (район порта и с милю шагал по широкому белому пляжу озера Онтарио. Рори узнавал серебристых и сизых чаек, обыкновенных и черных морских ласточек, но стаи морских куликов и песочников, которые шныряли у самой воды, имели слишком неопределенный вид, чтобы он мог отличить их друг от друга. Но это было увлекательно и, по мнению Рори, куда интереснее, чем влетевшее ему в копеечку вчерашнее предприятие.

Он дошел до обширной болотистой низины, которая подступала к самому берегу. Прибрежные птицы, более здесь многочисленные, кружили огромными стаями, перебираясь с одного болотца на другое и сверкая, как гроздья серебряных подвесок, всякий раз когда они изменяли свой курс и солнце освещало их белые брюшки. Присев, Рори жевал свой сандвич и наблюдал за прилетом и отлетом птичьих стай.

Вскоре он увидел невысокого человека, который шел к нему берегом озера. Вся одежда незнакомца состояла из шорт цвета хаки и бинокля, — он часто останавливался, рассматривая птиц на берегу. Кроме своей матери, Рори еще никогда в жизни не встречал никого, кто проявлял хотя бы малейший интерес к птицам, и возможность познакомиться сейчас с другим заядлым любителем пернатых взволновала его. Сделав вид, будто все его внимание приковано к песочникам и куликам, он украдкой, искоса с еще большим интересом поглядывал на приближавшегося человека. Тот производил здесь, чуть ли не в центре большого города, странное впечатление. Когда он подошел поближе, Рори ясно разглядел, что он и впрямь разгуливает без рубашки, босиком, в одних только шортах. Был он коричневый от загара, и его длинные темные волосы взъерошенным венчиком вздымались вокруг дочерна загоревшей на солнце лысины. Помимо бинокля, на плече у него болтался грязный, тоже цвета хаки, видавший виды мешок для провизии.