Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге. Страница 14

— А зачем?

— А мне, черт возьми, так хочется.

— Ну назови действительную причину.

— Ах, Кейси, вот за что я тебя люблю. Слушай и узнаешь.

— Ах, Рейдер, я тоже тебя люблю.

Тогда они оба рассмеялись, зная, что не любят друг друга — в том смысле, какой обычно вкладывается в это слово. Тогда, в самом начале, они договорились отложить обычное ради необычного. На семь лет...

Кейси посмотрела в окно на гавань и корабли.

«Подавлять, разорять и выигрывать. Большой бизнес, самая восхитительная игра в мире, лучше „Монополии". А ведет меня по ней „Рейдер" Бартлетт, мастер своего дела. Но время поджимает, Линк. Этот год — седьмой, последний. Он заканчивается в мой день рождения, двадцать пятого ноября, мой двадцать седьмой день рождения...»

До её слуха донеслось что-то вроде стука и звук открываемой общим ключом двери. Она обернулась, чтобы сказать: «Войдите», но накрахмаленный коридорный уже вошёл.

— Доброе утро, мисси, я — Первый Коридорный Дневной Чжан. — Чжан был седовлас и внимателен. Рот расплывался в улыбке. — Номер прибрать, пажалуста?

— А у вас разве никогда не ждут, чтобы сказали: «Войдите»? — резко произнесла она.

Чжан непонимающе уставился на неё:

— Мисси?

— А, ладно, — устало отмахнулась Кейси.

— Красивый день, хейя? Который номер сначала — Хозяина или мисси?

— Мой. Мистер Бартлетт своим ещё не пользовался. Чжан оскалился в улыбке.

«Айийя, а разве вы с Хозяином не кувыркались вместе в вашем, мисси, до того как он вышел? Однако между приходом и уходом Хозяина прошло всего четырнадцать минут, и, когда уходил, он вроде раскрасневшимся не был.

Айийя, сначала предполагалось, что в моем люксе будут жить двое заморских дьяволов-мужчин. Потом выясняется, что один из них — женщина. И это подтвердил Ночной Энг, который, конечно, просмотрел её багаж и обнаружил серьезное доказательство того, что она — действительно она. А сегодня утром это с большим удовольствием засвидетельствовала Третья Горничная Фэн.

Золотистые волосы на лобке! Какая гадость!

А ведь Золотистый Лобок мало того, что не главная жена Хозяина, она даже не вторая жена, и — о-хо — хуже всего то, что у неё не хватило воспитанности сделать вид, будто она является таковой. Можно было бы не нарушать правил отеля и соблюсти приличия».

Чжан фыркнул. В этом отеле всегда существовали поразительные правила насчет пребывания дам в номерах мужчин — о боги, зачем ещё нужна кровать? — а теперь женщина открыто живет в варварском грехе! О, как вчера накалились страсти! Варвары! Цзю ни ло мо на всех этих варваров! Но эта вот точно блудница, потому что перед ней стушевались все: помощник управляющего и ночной управляющий, оба евразийцы, и даже сам сладкоречивый старик, Главный Управляющий Большой Ветерок.

— Нет, нет и нет, — умолял тот, как рассказывали Чжану.

— Да, да и да, — отвечала она, настаивая на том, что будет жить в спальной половине люкса «Благоухающая весна».

Именно тогда Досточтимый Мэн, первый носильщик и глава триады, а следовательно, главный в отеле, разрешил неразрешимое.

— В люксе «Благоухающая весна» три двери, хейя? — сказал он. — По одной в каждую спальню и одна в главную комнату. Пусть её проведут в номер «Благоухающая весна-В», который ниже по уровню, через её собственную дверь. А вот внутренняя дверь, ведущая в главную гостиную, а оттуда — в апартаменты Хозяина, должна быть крепко-накрепко заперта. Но ключ надо оставить поблизости. Если эта сладкоречивая шлюха отомкнет дверь сама — что тут поделаешь? И тогда, если завтра или на следующий день случится неразбериха с бронированием номеров и нашему досточтимому главному управляющему придется попросить этого миллиардера и его девку из Страны Золотой Горы съехать, что ж, ничего, у нас клиентов более чем достаточно, чтобы сохранить лицо.

Так и сделали. Внешнюю дверь в номер «В» открыли и провели через неё Золотистый Лобок. Если она взяла ключ и тут же открыла внутреннюю дверь — что тут скажешь? Эта дверь теперь открыта, ну и, конечно, он, Дневной Чжан, никогда не заикнется об этом никому из посторонних, его рот на замке. Как всегда.

«Айийя, но ведь в то время, когда внешние двери заперты и остаются благонравными, внутренние могут быть похотливо открыты настежь. Как и её „нефритовые врата", — размышлял он. — Цзю ни ло мо, интересно, на что это похоже — штурмовать „нефритовые врата" таких размеров?»

— Заправлять постель, мисси? — любезно спросил он по-английски.

— Валяй.

«О, как же воистину ужасны звуки их варварского языка! Уф!» Дневному Чжану хотелось отхаркнуться и очистить рот от бога слюны, но это было против правил отеля.

— Хейя, Дневной Чжан, — бодро поздоровалась с ним Третья Горничная Фэн. Она вошла в спальню, нехотя постучав в дверь люкса после того, как уже открыла её. — Да, мисси, очень извините, мисси, — по-английски, а затем Чжану, по-кантонски: — Ты что, ещё не закончил? У неё что, такое душистое дерьмо, что тебе так и хочется залезть к ней в штаны?

— Цзю ни ло мо тебе туда же, Сестра. Смотри, что говоришь, не то старый батюшка может задать тебе хорошую взбучку.

— С той единственной взбучкой, что нужна твоей старой матушке, ты мне не помощник! Давай-ка, помоги быстренько заправить её кровать.

Через полчаса начинается партия в мацзян. Досточтимый Мэн послал за тобой.

— О, спасибо, Сестра. Хейя, ты правда видела волосы у неё на лобке?

— Я ведь уже рассказывала. Думаешь, вру? Они чисто золотого цвета, светлее, чем на голове. Она принимала ванну, а я была так близко, как сейчас мы с тобой. И, о да, соски у неё розоватые, а не коричневые.

— И-и-и! Подумать только!

— Ну как у свиноматки.

— Какой ужас!

— Да. Ты сегодня читал «Коммершиэл дэйли»?

— Нет ещё, Сестра. А что?

— Там астролог утверждает, что эта неделя для меня очень хорошая, а сегодня финансовый редактор говорит, что вроде бы начнется новый бум.

— Цзю ни ло мо, что ты говоришь!

— Так что я велела сегодня утром своему брокеру, чтобы прикупил ещё тысячу акций Благородного Дома, столько же «Голден ферриз», сорок — Второго Великого Дома и пятьдесят — «Гуд лак пропертиз». Мои банкиры — люди щедрые, но теперь, когда у меня не осталось ни медяка наличными в гонконгских долларах, хоть милостыню проси или занимай!

— И-и-и, ты занимаешь, Сестра. Я и сам на мели. На прошлой неделе занял в банке против своих акций и купил ещё шестьсот акций Благородного Дома. Это было во вторник. Покупал по двадцать пять долларов двадцать три цента!

— Айийя, Досточтимый Чжан, вчера вечером перед закрытием торгов они шли по двадцать девять долларов четырнадцать центов. — Третья Горничная Фэн автоматически сделала подсчет. — Ты уже приподнялся на две тысячи триста сорок восемь гонконгских долларов! А ещё говорят, что Благородный Дом собирается купить «Гуд лак пропертиз». Если они попытаются это сделать, их враги будут просто клокотать от ярости. Ха! Тайбань Второго Великого Дома изойдет пылью!

— О-хо-хо, но при этом их акции взлетят! Всех трех! Ха! Цзю ни ло мо, где бы достать ещё наличных?

— На скачках, Дневной Чжан! Возьми в долг пятьсот против своих выигрышей на сегодняшний день и поставь на дневную двойную в воскресенье или на двойную кинеллу[36]. Четыре и пять — мои счастливые номера...

В спальню вошла Кейси, и оба подняли на неё глаза. Чжан переключился на английский:

— Да, мисси?

— У меня в ванной есть кое-какие вещи в стирку. Не могли бы вы забрать их?

— О да, будет сделано. Сегодня шесть часов захожу о'кей ничего. «Эти заморские дьяволы такие тупые, — с презрением думал про себя

Чжан. — Что я, пустоголовая куча дерьма? Конечно, позабочусь о грязном белье, если оно есть».

— Благодарю вас.

Они будто зачарованные смотрели, как она поправляет макияж у зеркала в спальной комнате, готовясь уходить.

— Титьки у неё совсем не свисают, а, сестра? Розовые соски, хейя? С ума сойти!

— Говорю тебе, как у свиноматки. У тебя что, не уши, а горшки, чтобы туда мочиться?

— Помочись себе в ухо, Третья Горничная Фэн.

— Она тебе чаевые давала?

— Нет. Хозяин дал много, а эта — ни цента. Отвратительно, хейя?

— Да. Что тут поделаешь? Люди из Золотой Горы воистину бескультурны, верно, Дневной Чжан?

5

09:50

Тайбань перевалил подъем и помчался по Пик-роуд. Его «ягуар» типа Е направлялся на восток в сторону Мэгэзин-Гэп. На петляющей дороге с одним рядом в каждую сторону мест для обгона попадалось очень мало, а на большинстве поворотов подстерегали отвесные обрывы. Покрытие сегодня было сухим, и Иэн Данросс, хорошо знакомый с дорогой, проходил повороты быстро и с наслаждением, прижимаясь к склону холма и ведя ярко-красный кабриолет вплотную к внутренней кривой. Вылетев из-за поворота, он переключился, как гонщик, на более низкую передачу и резко затормозил перед медлительным старым грузовиком. Терпеливо подождал, а потом, выбрав подходящий момент, вывернул на встречную и благополучно обошел грузовик, прежде чем впереди из-за поворота, за которым ничего не просматривалось, вынырнула встречная машина.