Александр Гущин - Империя зла Страница 15

Зинченко, когда тот говорил покровительственным тоном всезнающего, он намекал со значением Александру Гущину, что "курочка по зернышку клюет, а весь двор в г…е!

– Одёрни х…й, рубашку видно, – шутил начальник радиостанции

Зинченко, подмигивая матросу.

Александр отвечал, "что курочка в гнезде, яичко в пиз…е, а его уже съели. А что курица не птица, знает вся заграница".

– К чему это он все время городит какую-то околесицу, – говорил своим смеющимся сослуживцам Зинченко, когда Александр удалялся.

Советские разведчики были уверены, что подопытный моряк ни о чем не догадывается. Но если кто-то из советских разведчиков и догадывался о возможном своём провале, он ни за что не доложил бы об этом руководству. Такая ситуация грозила ему крахом карьеры, потерей работы и множеством прочих неприятностей. Поэтому разведчики ГРУ и

КГБ были нераскрываемы.

Нейролингвистическим кодированием, с помощью контрольных слов ответов было выявлено, что Гущин подсознательно боится бани. Что-то, когда-то в бане с ним происходило. Провели опыт "параллельного страха", когда испытуемый клиент разведки не будет распространять определенную информацию, которая закодирована в его мозгу и защищена от распространения собственным параллельным страхом.

Штурман Валентин Говорушкин пригласил матроса в баню и рассказал

Гущину прошлый случай на рыболовном сейнере: сегодняшнего главного старшего помощника капитана Сигеля Виталия Теодоровича матросы там били по морде треской! Гущин не распространил эту сплетню! Сам

Сигель, который и проводил эту операцию по вербовке, был очень доволен. Гущин на уровне подсознания боится бани! Гущиным легко управлять параллельным страхом! (Примечание цензора: Отчество штурмана Говорушкина изъято из произведения, так как он, будучи уже капитаном дальнего плавания возглавляет подконтрольную ФСБ петербургскую лоцманскую организацию, как сотрудник спецслужб, он ещё засекречен.)

Контрольную операцию по зомбированию личности провели в изолированной пассажирской спецкаюте, куда "матроса" Трубицина и матроса Гущина отселили, на время. Нейролингвистическое кодирование использовало все страхи вербуемого, включая его страх перед педерастией. Вечером, на корме теплохода "Михаил Лермонтов", который шел в Атлантическом океане полным ходом, произошла контрольная проверка. По команде психофизиков из ГРУ Гущин сделал попытку перешагивания за борт. ГРУ поняло, что этого человека, по команде, можно заставить совершить самоубийство. Сотрудник ГРУ "моторист", тот самый цыган Уваров подтвердил этот факт. Михаил Исаевич Федосеев пишет, что на досье Гущина появилась спецпометка, означающая, что этого человека можно использовать как козла отпущения, как зомби.

Федосеев предполагал, что Гущина в будущем сделают директором банка или крупной фирмы. В таких банках и фирмах цивилизованные спецслужбы обычно размещают свои засекреченные капиталы, которые нужны им для своих нужд. В случае тревоги директор банка или фирмы прилюдно совершает самоубийство, уголовное дело прекращается за отсутствием состава преступления. Так цивилизованные разведки мира прячут концы не в воду, а в самоубийство глупого козла отпущения.

Гущин-зомби легко подтвердил факт пьянства барменов теплохода, когда те вели по трапу еле волочащего ноги приятеля. На самом же деле бармены были трезвы, а у их приятеля случился сердечный припадок. (Примечание цензора: Возраст, имя и отечество барменов и сотрудника ГРУ Уварова не приводятся, так как в настоящее время они выполняют секретные и ответственные государственные задания.)

Федосеев Михаил Исаевич, проанализировав факты деяний деятелей спецслужб СССР, спросил незадачливого философа:

– Почему ты боишься бани, когда тебе наводят вопрос на подсознание? Что, что же все-таки произошло в твоем селе Марковка, в вашей маленькой убогой саманной баньке, которая и топится-то по-черному?

– Ананизмом в бане занимался пару раз, лет в тринадцать. А что, это очень беспокоит советскую разведку? Твоих разведчиков дед, чем породил, тем и убью, – косноязычно глухо ворчал мореход-зомби.

– Сам породил, сам и убью, – поправлял косноязычника дед Лапа.

Разговор происходил на речке Кермешка, на Черном озере, что недалеко от развалин бывшего села Новотоцкого. В этот день Гущин поймал на живца большую зубастую щуку.

Можно было рассказать много случаев провокаций "моряков", а на самом деле сотрудников КГБ и ГРУ, членов экипажа теплохода "Михаил

Лермонтов". Покойный Михаил Исаевич Федосеев оставил много материала. Читателя скорее заинтересуют фамилии этих отважных мореходов. Федосеев их фиксировал и отправлял информацию о методике работы советских психологов в американское или английское разведывательные ведомства. Сведения он переправлял теперь уже через

Оренбург, где на Рыбаковской улице у него была явочная квартира.

Фамилии моряков-разведчиков начинались с имени капитана Арама

Михайловича Оганова, которого Михаил Исаевич звал "Погановым". Дед

Лапа стал уверять Александра, в том, что "Поганов" на самом деле армянин, что его фамилия ранее была Поганян, что капитан "Поганов" все знает, что происходит на его корабле, что он и санкционирует беспредел спецслужб. На эти измышления профессионального шпиона

Гущин ответил со злобным смешком философа:

– Дед, ты явно бывший кегебешник, озлобился на свою организацию, вот и чернишь всех по-привычке. Что, старшие помощники капитана

Сименский, Сигель Виталий Теодорович, Чухонцев Виктор Иванович,

Попов Николай Гаврилович, начальник радиостанции Зинченко, штурманы

Рассказовский, Фролов, Говорушкин, 5-й помощник капитана Устиянц

Владимир Аршакович, электрорадионавигатор Коршунов, Бабаян, Жора

Апаков, киномеханик Гапонов Николай, плотник Костромин, матросы

Николай Шалагаев, Шаранов Павел, Кузнецов Николай и те матросы, мотористы, официанты, стюардессы, курсант ЛВИМУ Чекиров, о которых тебе рассказывал, что они сотрудники КГБ – не верю.

Михаил Федосеев втолковывал философу-простофиле, тот сам говорил, что потерял память в армии, в городе Донецке. Второй раз потерял память, когда ему приказали сопровождать в Нью-Йорке старшего помощника капитана Попова Николая Гавриловича.

– Тебя он привел в офис, где вкололи тебе, дурачине, инъекцию истины. Все и рассказал представителям разведки. Сделали так, что этого не помнишь. Из тебя зомби хотят сделать. Ты какой-то сверхчувствительный сенсор, что наболтал о себе, не знаю, но разведка СССР просто взбесилась. Не оставят теперь в покое. Тебя любовница Попова Николая Гавриловича курирует. А может она и не любовница, просто спровоцировала, что ты их застукал в каюте, теперь разведчики ждут, будешь ты болтать об этом на матросских вечеринках или нет. Проводят опыты методом отключения памяти с помощью твоих детских страхов.

Отвечал Гущин лукаво, не торопясь: – Себя помню с двух лет. Твоя разведка у меня на крючке. Нашли младенчнские страхи и думают на них построить свой бизнес. Не читали Достоевского про слезу младенца.

Они преступили законы человеческие, тем самым сами вне закона стали.

Это им очень дорого обойдется! Но имей в виду, что не верю, что они разведчики. Разведчики так по-дилетантски не работают!

– Рыжий Пашка Шатун тоже представитель спецслужб? – смеялся философ. Да его списали с парохода за драку с официантами! Если они и может быть выполняли поручения поганых кегебешников, то, наверное, по принуждению.

– Балбес, балбес ты, а не философ, – с улыбкой глядя на лицо не вербуемого, но уже зачисленного в зомби, говорил матерый шпион.

Федосеев мог бы объяснить судовому плотнику, что это обычный ход спецслужб – сделать соответствующую характеристику своему сотруднику. Пашка Шатун, вероятно, направляется в уголовную среду работать, вот его искусственно чернят перед общественным мнением.

Михаил Исаевич знал, кто из членов экипажа пассажирского лайнера

"Михаил Лермонтов" сотрудник КГБ, а кто сотрудник ГРУ. На судне шла злобная борьба за первенство между этими организациями. Гущин рассказал деду Лапе, как он смотрел на потешающихся КГБешников или

ГРУшников, членов экипажа теплохода "Михаил Лермонтов", когда те наблюдали за немолодым уже электромехаником, который кружил вокруг электро агрегата, не решаясь его включить. Он подходил к кнопке включения, подносил палец, отдергивал его и т.п.

– Закодировали беднягу собственными страхами, скоро завербуют, – резюмировал дед Лапа.

Но в основном эти разведывательные ведомства били друг друга ниже пояса.

– Скоро Ленинград, кочергу, наверное, хочешь попарить? – спрашивал у Александра страшного вида низкорослый горбоносый матрос по фамилии "N", который совершал на теплоходе "Михаил Лермонтов" только один рейс, пытаясь завербовать не вербуемого. Александр смущался от такой глупости представителя ГРУ, отворачивался и краснел за глупое разведывательное учреждение, так как на пассажирском теплоходе было полным полно женщин, "кочергу попарить" было где. (Примечание цензора: Фамилия матроса с горбатым носом засекречена, так как он в настоящее время уже полковник по званию, и выполняет ответственные поручения