Геннадий Прашкевич - Русская мечта Страница 15

– Да, да. Работаем мы пока не так дружно, как хотелось бы… Но сложившуюся ситуацию мы обсуждали… И уверены, что подписанная участниками конфликта декларация о намерениях снимет недоразумения… Мы даже расширили декларацию, вот взгляните на вариант… – Он передал бумагу Семину. – Вполне возможно, что мы приобретем акции у КАСЕ. Так что, основные недоразумения будут сняты.

Семин внимательно пробежал глазами бумагу.

– Я бы исключил пункт о намерении обладминистрации приобрести одновременно пакет акций и у коммерческих организаций. Если такой документ, Владимир Алексеевич, попадет в руки прессы…

Владимир Алексеевич кивнул.

Все вроде шло хорошо. Но Семин не поверил первому заму.

Особенно насторожился он после клятвенного обещания подписать документ на следующей неделе. Точнее, где-то в ее конце. «Понимаете, Андрей Семенович… Занятость губернатора…» А особенно насторожила дважды повторенная просьба не предпринимать никаких активных действий до того, как губернатор подпишет декларацию.

2

Обедали на открытой террасе.

Пахло теплым кедром, лиственницей, смолой. Пахло большой водой, медленно катящейся к северу. Человек пять отдыхающих чинно позвякивали вилками, стеклом. Смазливые девчонки в коротеньких беленьких сарафанчиках живо разносили приборы. Казалось, жизнь установилась в своем течении и так будет тянуться долго. Но надрывно рявкнул подходя к берегу катер, и Золотаревский сразу напрягся.

– Что там?

– Это же Кузнецов.

– Ну и что?

– Мне никак с ним нельзя встречаться.

– Почему?

– Есть причины…

И исчез, успев опрокинуть еще одну рюмку.

А Кузнецова Семин сразу узнал. Не мог не узнать. По запаху агрессивного мужского одеколона, по уверенной поступи. По смеющемуся взгляду победителя, по особой походке. В Водном институте во времена студенчества Славка Кузнецов вел самую активную жизнь – занимался танцами, каратэ, эффектно прыгал на стену, в повороте бил ногой, гонял взятую напрокат машину. Но вот в учебе, к сожалению, все больше верхушки сшибал. Любил шляться по дискотекам. Однажды разогнул саксофон у чувака, лабавшего в местной группе, в другой раз – привязался к солистке группы. Был выброшен в окно. К девчонкам относился просто, считал, что у них только две проблемы: вовремя предохраниться и вовремя забеременеть. Светку, свою будущую жену, Семин как раз вырвал из жадных Славкиных рук. Досталась Семину жадная дура, а Кузнецов и не заметил, что у него бабу увели. В Энск когда-то приехал в потрепанном пальто, в разношенных ботинках, мечтал вернуться в родную Алма-Ату на дорогой машине, в качественной дубленке, в забугорных шузах, но мать возвращения сына не дождалась – спилась, погибла. Спился, погиб отец. В школе Славку лупили одноклассники, в институте он сам всех лупил. Жены от него быстро уходили. «Да это я их сам под ключ сдаю новым мужьям, – смеялся Кузнецов. – Вместе с тещами».

После очередной жены остался при Славке сынишка.

Слабый, странный: с семи лет начал все забывать. Пока заучивает слово, вылетает из головы предыдущее. Болезнь Альцгеймера, какой-то подлый ее вариант. Но сдавать сынишку в специальный приемник Кузнецов не стал. Привык к нему, привязался. Держал для пацана приблудных красивых баб. Одна учила русскому языку, воспитывала привычки, другая держала под пивом. Дескать, легче справляться. Сам Славка спал с добровольными сиделками, у него не всегда было чем расплачиваться.

Потом пошла пруха. Родственные связи в третьем браке открыли Славке доступ к кредитным ресурсам одного крупного банка. Брак быстро распался, но родственник успел ввести Кузнецова в секреты приватизации, даже познакомил с хозяином «Алисы» – Германом Стерлиговым. В Москве Кузнецова страшно удивила бесхитростность мощной стальной двери в углу здания, принадлежавшего офису «Алисы», низкие переходы, тусклый свет. Оказывается, симпатичная овчарка с рекламы может десятками тысяч вовлекать людей в дорогостоящие игры, а сам знаменитый Герман Стерлигов довольствуется старыми кожаными креслами и доисторической лампой под зеленым абажуром. Еще заинтересовала Славку смешная картинка на стене. – «Дочка баловалась?» – Стерлигов непонятно ответил: «Шагал».

Ну, Шагал и Шагал. Переспрашивать Славка не решился.

Удачно купил небольшой заводик. Вернул вложенные кредиты.

Одна за другой провел несколько удачных операций по закупке зерна и сахара – под гарантии областной администрации. Когда летом девяносто четвертого обрушилась МММ и посыпались банки, Славка только посмеивался. Он и на Стерлиговых, и на Мавроди теперь плевал. Это пусть им верят глупые пиплы с улицы. Деньги, появившиеся в доме Кузнецова, многое изменили. Сынишка, беспамятный и тихий рос теперь при двух новых смазливых сиделках.

Но грянул дефолт.

Теперь при пацане сидела мелкая бигудишная девчонка из недоучившихся.

Кузнецов иногда ей платил, но чаще обходился сладкими обещаниями. Девчонка, правда, пацана не обижала, а от обещаний Кузнецова таяла. Он же сам крутился, как никогда. Масса энергии, безумная работоспособность, но не дал, не дал Бог священной искры! Там, где другие наживались, Кузнецов только терял. В сложные минуты в руках вместо фонаря оказывались спички. Вроде чиркнет, вроде осветит дорогу, а спичка – раз и обожжет пальцы!

И опять впереди тьма.

3

Обнялись.

В общем Кузнецов не сильно удивился.

После института не виделись, но Кузнецов слыхал о Семине. Больше нехорошее, конечно. Неясности. Вроде что-то связанное с рэкетом, с наркотой, с махинациями вокруг бюджета. Ну, посижу, решил про себя, наверное, с жуликом. Даже не скрывал, что держит Семина за жулика, потому и особо не стал расспрашивать, что да как? А Семин не возражал. Он с удовольствием смотрел, как оживились девчонки в коротеньких сарафанчиках. Похоже, знали и любили нового гостя. Вон какие упрямые скулы, скошенные глаза. С годами не растерял обаяния. И над прической его работал классный мастер.

– Женился?

– Кто пойдет к мужику с неполноценным ребенком? – поиграл красивыми глазами. – Ты у кого стрижешься? – Не глядя, ухватил за узкую задницу девчонку, выставлявшую на столик рюмки, воду, черную пузатую бутылку «Камю». Девчонка с восторгом пискнула. – Мы с тобой, Андрюха, как те лягушки, что попали в кринку с молоком. Все давно утонули, только мы не сдаемся. Да? Сучим весело ногами, трепыхаемся, сбиваем молоко в масло.

Семин с сомнением смотрел на Кузнецова.

Почему все-таки Кузнецов? Почему он должен утопить именно Кузнецова?

Коньяк не принес облегчения, даже замутило немного. Когда-то бывало так перед приступами головной боли, но в Швейцарии Семин старую хворь вроде снял. Его даже удивило это грозное почти забытое состояние. Поглядывая, как красиво управляется Кузнецов с вилкой и с ножом, как красиво и гордо откидывает голову, снова подумал: ну почему Кузнецов?

Не выдержал:

– Сидел бы ты при пацане.

– Это почему? – удивился Кузнецов.

– Я в Энске всего три дня, а в местных газетах только твое имя и мелькает.

– Да брось! Мне ли бояться? – рассмеялся Кузнецов, но суеверно постучал костяшками пальцев о стол. – Ну шумят. Ну и пусть. Я, в сущности, обыкновенный чиновник. У консорциума КАСЕ твердая единая позиция с мингосимуществом, с министерством транспорта, с администрацией области. Кого мне бояться? Ты сам подумай.

Весело поиграл словом чиновник, повернул его и так, и этак:

– Криминалу нынче невыгодно связываться с чиновниками. Частный сектор жирней. Вот погоди, вышибем мы скоро жуликов из «Бассейна», вся река станет нашей!

– А если стрелять начнут?

– Ты что? – удивился Кузнецов. – Убивают ведь не за то, что человек включен в систему. – Кажется, он действительно держал Семина за мелкого жулика. – Убивают за конкретное. Это старой жабе Липецкому надо бояться, он на речных перевозках сильно нагрел руки. И жабе Акимову. Слыхал про таких? – Скулы Кузнецова раскраснелись от коньяка. Наверное, он чувствовал себя свободно, как в поезде со случайным попутчиком. Ему в голову не приходило, что Семин может понимать, о чем идет речь. Даже слово жаба он произносил, как позорный, но все-таки титул. – Вот где настоящий, вот где истинный криминал! Поройся-ка в биографиях Акимова и Липецкого! – На Семина снова пахнуло агрессивным одеколоном: – Нет, хватить. Река, Андрюха, теперь мне нужна!

– Зачем?

– Не люблю мир похожий на болото.

С причала крикнули что-то. Кузнецов отмахнулся.

– Ты все же поосторожнее, – неодобрительно покачал головой Семин. – Пролетишь с этими жабами.

Теперь уже Кузнецов не понял:

– Это почему пролечу-то?

– Да потому, что привык пролетать. Такая у тебя дурная привычка. Вспомни, как пролетел с радиозаводом. Вспомни, как распорядился крепким предприятием, приносившим нормальную прибыль. Ведь до того, как ты приватизировал радиозавод, там работало три тысячи человек! Настоящие мастера работали. Продукцию продавали в Германию, японцы приезжали учиться делу. А чем кончилось?