Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 17. Зимние перезвоны Страница 15

Метрах в ста от землянки вдруг распустилась громадная белая роза. И чуть в стороне — еще две. Цветы эти двигались. И если б заранее мы не знали, что это значит, загадку пришлось бы долго разгадывать, потому что даже сильный бинокль подавал к глазам бесформенный белый шар на высоких крепких ногах. Это были дрофы, точнее сказать, самцы-дрофичи, токовавшие на непаханой старой бахче. Во все стороны простиралась заволжская хлебная степь, а тут, на залежи, дрофы нашли себе уголок для брачных весенних игр.

Приглядевшись, над снежно-белой охапкой перьев можно было различить запрокинутую, положенную затылком на хвост голову, раздутый на шее мешок. Белые «юбки» самцов — исподние перья хвоста. Взбив эту пену, дрофич становится далеко видимым, призывает: «Я здесь!» И к нему собираются самки, бегут соперники.

А надо скрыться, слиться с равниной — белый брачный наряд исчезает. Рыжевато-черный струйчатый цвет оперенья прячет дрофич в бурьянах — в пяти шагах не заметишь.

Из всех летающих птиц дрофа самая крупная — самцы достигают веса шестнадцати, а иногда даже двадцати килограммов. Эта размером с косулю птица когда-то была одной из самых распространенных на европейских равнинах. Во времена Брема она совершенно была истреблена в Англии… редко встречалась во Франции… довольно обычной была в Германии и в совершенно невероятных количествах встречалась в степной России.

В Красной книге сегодня о дрофе сказано: редкий исчезающий вид. Численность во всем ареале катастрофически снижается. Что же вывело птиц на эту печальную грань?

Врагов у дрофы всегда было много. Ее преследовали волки, шакалы, орлы. Птенцов брали более мелкие хищники — лисы, луни. Гнезда вытаптывал скот, пастухи собирали яйца. Ну и конечно, крупная птица была объектом беспрестанной охоты. Подбираясь к сторожким дрофам всякими хитроумными способами, по ним стреляли кучно из сваренных в батарею ружейных стволов. Бывали зимы, когда стаи птиц с отсыревшими, а потом прихваченными морозом перьями забивали палками или даже загоняли в степные дворы. Но самым главным врагом этой птицы стал плуг. Распашка степей лишала ее жизненного пространства, к которому она веками была приспособлена. Недавний подъем остатков целинных земель — последний сильный удар по жительнице степей.

Механизированная и частая обработка полей, применение химических ядов усугубили положение. Дрофа (дрохва, дудак) повсеместно катастрофически исчезает. Охоту на дроф самым строгим образом запретили. Но, похоже, конюшню стали запирать, когда лошадь уже увели — на всей громадной территории наших равнин осталось не более трех тысяч условных гнездовых пар. Некогда широко распространенная птица «залетела» в Красную книгу.

Можно ль помочь дрофе? Попытки сделаны. В ГДР орнитологи наладили сбор яиц весною на пашнях и выводят дрофят в инкубаторах в надежде выпускать их в природу. У нас в стране такое же дело начато в Саратовской области.

Именно тут, в Заволжье, на границах с землями Волгоградской области, сохранилось две трети всех дроф, обитающих ныне в стране. Этому способствовали, видимо, нераспаханные неудобья, соседствующие с полупустынями, — дрофы нашли тут одно из последних убежищ. Но «по глупости» птицы кладут яйца также на пашне. Если это пары и залежь, потомство им выводить удается. Если же по полю идут машины — кладки обречены.

Яйца из этих кладок стали брать, быстро свозить в инкубатор и выращивать дроф в питомнике.

За дело взялись опытные зоологи саратовской охотинспекции, возглавляемой Анатолием Виссарионовичем Хрустовым. Их поддержали московские ученые Владимир Евгеньевич Флинт (институт охраны природы) и Олег Семенович Габузов (научно-исследовательская лаборатория Главохоты). Характер дела, однако, требовал энтузиазма многих людей, в том числе пахарей, перед тракторами которых весною взлетают дрофы. В былые годы яйца были трофеем этих людей и шли на яичницу. Надо было разъяснить людям важность сохранения дроф, убедить их не губить яйца и либо взять их для инкубатора, либо объехать кладку, оставив птице островок жизни. Каждый поймет нелегкость такой пропаганды, но саратовцы справились — охрана дрофы стала патриотическим делом многих людей.

Надо сказать, в жизни дроф для орнитологов много неясного. Их не кольцевали, и неизвестно, например, куда они откочевывают на зимовку, как питаются, как мать выхаживает птенцов. Доставляя яйца с полей в инкубатор, важно было, однако, помнить: лучший из инкубаторов — все же гнездо дрофы. Возникли и неожиданные проблемы. Грачи (их стало повсюду угрожающе много!), следуя за трактором, немедленно обнаруживают кладку и в течение минуты от яиц не остается даже и скорлупы. Таким образом, инкубатор необходим. И он работает. Правда, по разным причинам лишь из половины яиц удается птенцов получить и выращивать. Но есть у саратовцев близ деревни Дьяковка маленький питомник, где ходят уже более двадцать дроф — маленьких и матерых, которым подрезали пока крылья, чтобы не улетели.

А под городом Энгельсом строится сейчас большой питомник по выращиванию редких степных животных. Большинство из них не являются и никогда не будут объектом охоты. Но заботятся о них именно охотники, делом доказывая: культурный охотник — не враг природы.

Я был в Дьяковке на совещании по сохранению дроф. Увидел, как много трудных вопросов придется еще решать. Но и порадовался: за дело взялись не только ученые, но и люди, живущие в селах Заволжья. Забота о дрофах стала большой коллективной заботой. В охране природы это самое главное.

В землянке на пустоши мы сидели с Владимиром Евгеньевичем Флинтом. Мы оба, уже поседевшие люди, много всего видали: стада диких животных в Восточной Африке, зверей и птиц на охраняемых землях Соединенных Штатов, знаем многие заповедные уголки в нашей стране.

Редкое зрелище — токование дроф — было для нас особо волнующим часом. Мы видели птиц в двадцати метрах, в бинокль могли рассмотреть их в мельчайших подробностях. Наблюдали, как, разбегаясь, они поднялись на крыло. Вставало солнце, и мы, как мальчишки, толкали друг друга: «Смотри, смотри!..» А потом ходили по полю в поисках рыжевато-белых перьев, потерянных на току дрофичами.

 Фото автора. 11 июня 1988 г.

Зеленый хищник

(Окно в природу)

Об этих необычных растениях каждый что-нибудь слышал. Они плотоядны — разными способами ловят мелких животных, восполняя недостаток веществ, получаемых из земли.

Вот снимки одного из этих ловцов. Точнее сказать, показан тут лишь ловчий механизм растения под названием венерина мухоловка. Ее добычей становятся разного рода насекомые, но даже такое резвое существо, как муха, не успевает выскользнуть из капкана. Капканом растению служат листья размером с большую пуговицу от пальто, способные складываться вдвое по серединной жилке, смыкая при этом окраинные реснички.

Приложите друг к другу запястья рук, широко разведите в стороны ладони с растопыренными пальцами — перед вами почти точная, увеличенная модель листа мухоловки. Внутренняя часть ловушки ярко окрашена и привлекательно пахнет. Как во всяком капкане, есть тут спусковой механизм, состоящий из шести (по три на каждой половине листа) тонких сверхчувствительных выростов.

Коснулась муха одного… ничего не произошло! (Могла ведь упасть на ловушку соринка, песчинка, зря капкан захлопывать нерасчетливо — в исходное положение система вернется лишь через сутки.) Нужен надежный сигнал, что села живая добыча. И он поступает. Муха коснулась еще одного «датчика». И тут же створки молниеносно соединились. Муха в ловушке!

Комарик или маленький муравьишка через решетку смогут и вылезти — растению это выгодно, зачем тратить пищеварительный сок на крохи еды. А вот муха или большой муравей уже не уйдут. Трепыхаясь в ловушке, они заденут еще один «датчик», и створки соединятся так, что решетки теперь уже нет — добыча в плотной зеленой капсуле и скоро будет покрыта «желудочным соком»… Через несколько дней листок-ловушка расправится, ветер сдует все, что осталось от муравья или мухи, а капкан опять насторожен.

Венерина мухоловка — растение редкое, нигде, кроме Северной Каролины (США), оно не встречается. Вообще же плотоядных растений на земле около пятисот. Переваривают добычу все они в принципе одинаково, а вот способом ловли ни одно из растений «Каролинский капкан» не повторяет.

Очень распространены западни-кувшины. В отличие от капканов это своеобразные ловчие ямы, куда легко провалиться, но очень трудно выбраться. Ловля эта пассивная и все же добычливая, поскольку насекомые привлекаются запахом и кувшинчиков у растений (например, у американских саррацений) целые батареи — до тридцати штук. На дне кувшинчика — сок, растворяющий животную пищу. Чтобы он не слишком разбавлялся дождями, кувшинчики сверху снабжены колпачками — в сушь приоткрыты, во время дождя прижаты.