Ян-Филипп Зендкер - Искусство слышать стук сердца Страница 15

Однажды она шла в город и в лесу встретила Тина Вина. Мальчик сидел под сосной и сосредоточенно наблюдал за маленькой зеленой гусеницей, ползущей у него по руке.

— Тин Вин, что ты тут делаешь? — спросила Су Кьи.

— Играю, — не поднимая головы, ответил он.

— А почему один?

— Я не один.

— Где же твои друзья?

— Вокруг. Разве ты их не видишь?

Су Кьи оглянулась по сторонам, но никого не заметила.

— Ты пошутил? — спросила она.

— Нет. Жуки, гусеницы и бабочки — это мои друзья. А еще деревья. Это — лучшие друзья.

— Деревья? — удивилась Су Кьи.

— Да. Они никогда не убегают. Всегда на месте и рассказывают разные истории. А у тебя есть друзья?

— Конечно, — соврала Су Кьи и для убедительности добавила: — Моя сестра.

— Я не про таких спрашиваю. А про настоящих.

— Если настоящими ты называешь деревья и жуков, то таких у меня нет.

Тин Вин поднял голову, и его взгляд испугал Су Кьи. Может, раньше она не слишком всматривалась в его лицо? Или это лесной свет так изменил черты лица Тина? Су Кьи показалось, что она смотрит на лик каменной статуи, прекрасной, но совершенно безжизненной. Потом их глаза встретились. У Тина Вина был серьезный, совсем недетский взгляд. И тогда Су Кьи снова испугалась. Она почувствовала: этот ребенок не по годам много знает о жизни. Каменное лицо тронула грустная, нежная улыбка. Су Кьи не видела таких и у взрослых, не говоря уже о детях. Улыбка Тина Вина потрясла ее и несколько дней подряд не отпускала. Она являлась Су Кьи во сне и оставалась с ней после пробуждения.

— А правда, что гусеницы превращаются в бабочек? — вдруг спросил мальчик.

— Да.

— Тогда в кого превращаемся мы?

Она задумалась, затем честно сказала:

— Не знаю.

Тин Вин умолк. Су Кьи, немного постояв, собралась идти дальше, когда он ошеломил ее новым вопросом:

— А ты видела, как животные плачут?

— Нет.

— А как плачут деревья и цветы?

— Тоже нет, — сказала Су Кьи.

— Я видел. Они плачут без слез.

— А откуда ты узнал, что они плачут?

— У них был печальный вид. Если присмотришься, сама увидишь. — Он встал и показал Су Кьи гусеницу на своей руке. — Как по-твоему, она плачет?

Су Кьи присмотрелась.

— Нет, — наконец решила она.

— Правильно. Но ты это угадала.

— Откуда ты знаешь? — изумилась Су Кьи.

Мальчик снова улыбнулся и промолчал, как будто ответ был слишком очевиден.

Все дни и недели Су Кьи заботливо ухаживала за Тином Вином, и он начал поправляться. Прошел месяц. От Мья Мья не было вестей. Поначалу Су Кьи думала, что та отправилась в Рангун искать помощи у богатого родственника мужа. Теперь же не знала, что и думать. Сестра Су Кьи уже несколько раз намекала на тесноту в доме. Кончилось тем, что Су Кьи вместе с Тином перебралась в его хижину. Пока Мья Мья не вернется, она будет поддерживать порядок в богатом доме. Тин Вин не возражал. Он все больше уходил в свой внутренний мир, и даже Су Кьи, с ее задором и жизнелюбием, не могла туда проникнуть. Настроение мальчика постоянно менялось, иногда ежечасно. Бывало, он целыми днями безмолвствовал, играя в саду, или уходил в ближайший лес. Даже за ужином сидел понурившись. Су Кьи пыталась его разговорить, спрашивала, в какие игры он сегодня играл. Тогда он поднимал голову и молча смотрел на нее, будто не понимал языка.

Ночью все менялось. Тин крепко прижимался к полному, мягкому телу Су Кьи, сворачиваясь калачиком. Иногда он обнимал ее за шею так крепко, что она невольно просыпалась.

Порой Тин Вин становился общительным. Тогда он звал Су Кьи с собой в сад или в лес и рассказывал обо всем, что поведали друзья-деревья, или же приносил ей удивительных жуков, улиток и на редкость красивых бабочек. Крылатые красавицы не боялись его и послушно сидели на ладони, взмывая вверх, едва он поднимал руку.

Перед сном мальчик просил Су Кьи рассказать какую-нибудь историю, которую слушал очень внимательно, а в конце говорил:

— Спой мне другую.

— Но я ведь не пою, а говорю, — улыбаясь, возражала Су Кьи.

— Нет, поешь, — настаивал Тин Вин. — Это звучит как песня. Спой еще одну.

И Су Кьи «пела» ему историю за историей, пока он не засыпал.

Почему он называл ее бесхитростные истории песнями? Су Кьи часто думала об этом. Должно быть, в таком виде они проникали в особый, закрытый для других мир Тина Вина. Мир, к которому нужно относиться с осторожностью и уважением. Что происходило в нем? Жизненные невзгоды и людское непонимание научили Су Кьи уважительно относиться к чужим тайнам и ничего не выпытывать. Но у отстраненности была и опасная сторона. Су Кьи видела тех, кто стал узником собственных страданий, построив из них неприступную крепость. Некоторые проводили в таких цитаделях всю жизнь. Она надеялась, что Тин Вин усвоит урок, который когда-то заучила и она. Время — лучший лекарь, но не каждую душевную рану оно способно исцелить. Время может лишь уменьшить боль, сделав ее переносимой.

12

Су Кьи не помнила, когда впервые заметила странности в поведении своего подопечного. Может, в то утро, когда она вышла из дому и окликнула Тина Вина. Он стоял у забора. Услышав ее голос, почему-то стал озираться по сторонам. Или это случилось несколькими днями позже, за обедом? Они сидели на корточках на плоском бревне около кухни и ели рис. Су Кьи увидела красивую птицу, опустившуюся на лужайку:

— Смотри, какая птичка.

— Где? — спросил мальчик.

— Рядом с камнем.

— Ах там, — сказал он, глядя совсем не туда.

Су Кьи не раз удивлялась странной привычке Тина Вина везде ходить по одним и тем же направлениям. Это касалось не только соседних полей и лугов. Он так передвигался по двору и даже по дому. Стоило отклониться от привычного курса, как он начинал спотыкаться о камни, цепляться за ветки. Когда Су Кьи протягивала ему чашку или миску, мальчик вначале шарил рукой в воздухе. Длилось это доли секунды, но ей они казались вечностью. Глядя на что-либо в нескольких ярдах от него, Тин Вин слегка щурился, будто ему мешала густая пелена утреннего тумана, часто повисавшего над долиной.

Сам Тин Вин не знал, когда начал слепнуть. Горы и облака на горизонте он всегда видел нечетко, но не придавал этому значения. Думал, что у всех так.

Зрение заметно ухудшилось в первые дни после исчезновения матери. Глядя со двора на лес, мальчик вдруг перестал различать отдельные деревья. Они утратили очертания, слившись в зелено-коричневое море. В школе лицо учителя окружал серый туман. Тин Вин хорошо слышал голоса ребят, но не понимал, из какой части класса они раздаются. Углов классной комнаты тоже не видел.

Вслед за очертаниями предметов из поля зрения стали исчезать и сами предметы. Окружающий мир все больше превращался в цветовые пятна. Зеленые — это лес, красное — хижина. Большое синее пятно над головой было небом, коричневое — землей. Бугенвиллеи превратились в розовые кляксы. Черная полоса вокруг них означала забор. Но и пятна стремительно теряли свою яркость. Дальние заволокло белесым туманом. Остались лишь ближайшие.

Разноцветный мир все больше делался сумеречным, похожим на догорающий огонь, который не дает ни тепла, ни света.

Размышляя над происходящим, Тин Вин признавался себе, что оно не слишком его огорчает. Сын Мья Мья не боялся надвигавшейся темноты или чего-то еще, что придет на смену слабеющему зрению. Родись он слепым, потерял бы не так уж много. Но ему повезло больше. Когда наступит полная слепота, он все равно будет помнить, как выглядел окружающий мир.

И полная слепота действительно наступила. Мальчику только-только исполнилось десять лет, а через три дня белый туман окутал все вокруг.

Тин Вин тихо лежал на циновке, прислушиваясь к своему дыханию. Он открывал и закрывал глаза, но это ничего не меняло. Посмотрел туда, где до недавнего времени находился потолок, но увидел лишь белую дыру. Тогда он сел и завертел головой. Куда подевалась деревянная стена со ржавыми гвоздями? Где окно? Где старый стол и ящик с тигровой костью, которую отец много лет назад нашел в лесу? В какую сторону он бы ни поворачивался, везде встречал белизну. Безграничную, не имеющую ни конца, ни начала. Такие понятия, как «ближе» и «дальше», тоже исчезли, словно ему открылась бесконечность.

Рядом лежала Су Кьи. Пока она спит, но скоро проснется. Тин Вин слышал это по ее дыханию.

На дворе уже рассвело. Он понял это по щебетанию птиц. Тин Вин осторожно встал, исследовал пальцами ног край циновки. Почувствовал ноги Су Кьи и переступил через них. Теперь нужно определить, где кухня. Пройдя несколько шагов, Тин Вин безошибочно нашел дверь, избежав столкновения со стеной. Вошел в кухню, обогнул очаг, прошел мимо шкафа с жестяными мисками и оказался во дворе. Он двигался, ни на что не натыкаясь и не ощупывая протянутыми руками пространство. За дверью Тин Вин остановился. Лицо ощутило тепло солнца, а сам он удивился, с какой уверенностью движется в этом туманном, ничейном мире.