Люси Невилл - О, Мексика! Любовь и приключения в Мехико Страница 16

Теперь проспект выглядел так, как я всегда представляла себе Вудстокский фестиваль. Вместо машин толпились огромные массы народа. По обе стороны улицы были поставлены палатки, и ряды их тянулись вдоль дороги в бесконечность. Транспаранты с политическими лозунгами, растянутые через улицу, гласили: «Voto por Voto» («Подсчитаем голос за голосом») и «NO al Pinche Fraude» («НЕТ – чертову надувательству!»).

Несмотря на серьезность этих заявлений, атмосфера на улице царила прямо-таки праздничная. Несколько танцовщиц в огромных масках из папье-маше, изображающих зловредных политиков, покачивали бедрами под спокойные ритмы регги. Чуть дальше был сооружен импровизированный ринг, на котором выступала команда борцов-любителей lucha libre. Мы с Эдгаром купили тамале у проезжавшего мимо разносчика с тележкой и устроились у арены смотреть представление. Босоногие крестьяне рядом с нами взревели и неистово захлопали, когда коренастый малый в пурпурном трико из лайкры сделал кульбит и поверг на обе лопатки своего еще более тучного соперника, тоже затянутого в лайкру.

В нескольких метрах от арены, если пройти дальше по улице, происходило состязание иного рода. Седовласые мужчины сидели рядами друг напротив друга, устремив взгляд на шахматные доски. Похоже, они не обращали никакого внимания ни на громкий бой барабанов по соседству, ни на юных полуобнаженных красоток, самозабвенно отплясывающих в такт. Внезапно хлынул дождь, и мы бросились искать укрытия в ближайшей палатке.

Внутри вокруг пластикового стола сгрудилось семейство, на вид – сельские жители. Пожилая женщина стояла в углу, помешивая что-что в большом котелке над очагом. От чада горящих дров у меня возникло ощущение, будто я в деревне. Мужчина, сидевший во главе стола, жестом пригласил нас сесть вместе с ними. Женщина подошла к нам и, не говоря ни слова, поставила перед нами по миске дымящейся похлебки.

Эдгар заговорил со стариком. Это были крестьяне из какой-то глухой деревни со странным названием. В большом городе они в первый раз. Я посмотрела на их босые ноги и рваную одежду. На что они умудряются здесь жить? – недоумевала я.

Стемнело, и дождь стих, зажглись костры, и донеслись звуки акустической гитары. Мы с Эдгаром поблагодарили своих хозяев и пошли на звуки музыки.

Под статуей Ангела Независимости – одного из важнейших национальных символов Мексики – крестьяне-индейцы пели революционные народные песни под бренчание унизанных пирсингом активистов из неопанков. «Снимите колючую проволоку – это наша земля!» – кричали они.

Меня в глубине души коробило от этих революционных штампов, но в то же время мне хотелось остаться здесь навсегда. Трудно было не поддаться эйфории этого мирного гражданского сопротивления. Обнищавших крестьян, пожилых академиков-социалистов и энергичных подростков из среднего класса объединяло одно – глубокая жажда протеста.

Когда мы брели обратно к станции метро, я спросила Эдгара, как это возможно, чтобы группа активистов вот так просто смогла перекрыть одну из главных магистралей города, и почему для разгона протестующих не привлекаются войска.

Эдгар объяснил мне, что эту блокаду организовала не какая-нибудь горстка активистов, а само правительство штата. Обрадор последние три года был губернатором штата Мехико, и ПДР по-прежнему у власти в столице. Теперь все было понятно. Наверное, и вправду такой масштабный антиправительственный фестиваль могло организовать только правительство.

5

Знакомство с клубникой

Было почти семь утра, и я сидела в классе, освещенном зеленоватым флуоресцентным светом, смотрела в окно и втайне надеялась, что никто из учащихся не явится и я смогу немного вздремнуть. Поскольку город по-прежнему был парализован из-за организованной Обрадором блокады, с каждым днем все меньше людей могло без проблем добраться до места назначения.

Накануне меня предупредили, что ко мне должна прийти новая студентка, но прошло уже десять минут с начала урока, и были неплохие шансы на то, что она так и не появится. Я уже откинулась было в кресле, но не успела я закрыть глаза, как дверь у меня за спиной отворилась, и я внезапно была поражена чарующим ароматом дорогих духов, изяществом и красотой вошедшей и ее черным дизайнерским спортивным костюмом.

— Простите великодушно за опоздание: я была в спортзале, и мой тренер по пилатесу на десять минут дольше вел занятие… Можете в это поверить? – вздохнула женщина.

Она держала в руке огромный стакан кофе из «Старбакса». Никто из моих учащихся не пил кофе из «Старбакса». Большой капучино стоил там около 40 песо. В то время это было всего на 5 песо меньше, чем мексиканская минимальная зарплата за день, и составляло примерно пятую часть моего ежедневного заработка. К тому же сорок песо – это была почти средняя стоимость comida corrida, основного блюда в дешевом ресторане. Тот факт, что в то утро я не успела купить себе привычный капучино из автомата в ближайшем магазинчике, только усугубил мое общее раздражение.

Женщина села напротив меня и пригладила ладонями свои блестящие угольно-черные волосы, подстриженные бобом, в стиле 1920-х годов. У нее были сапфировые синие глаза и безупречная белая кожа. Она была богата: это было видно по тщательно подобранным драгоценностям и дорогому спортивному обмундированию. Похоже, именно это сочетание ее безукоризненного внешнего вида и веселого настроения и привело меня в раздражение. Какого черта она вообще тут делает?

Но работа есть работа, так что, собрав все свои силы, я улыбнулась и представилась:

— Здравствуйте! Приятно познакомиться – и добро пожаловать в школу «Пятая авеню». Меня зовут Люси.

— Да. Спасибо, я тоже рада знакомству, – уверенно сказала женщина, без всякого намека на мексиканский акцент.

— Итак, откуда вы приехали? – спросила я.

Не могла же она быть мексиканкой. И дело было не только в ее светлой коже. Было нечто такое в ее манере держаться, в самом ее поведении, что отличало ее от местных жителей. Но я ошиблась.

— Я мексиканка, разумеется, – резко возразила женщина. – Сколько времени вы здесь прожили? Вы что, до сих пор воображаете, что все мексиканцы – толстые усатые коротышки в сомбреро и без зубов? Или вы думаете, что все мы выглядим как наркоторговцы? Я что, имела бы более мексиканский вид, если бы на плече у меня была татуировка в виде Девы Марии? В этом проблема популярных СМИ, – продолжала она, – вы видите на экране лишь один определенный тип мексиканцев.

— Извините… Просто вы выглядите так, что могли бы запросто… быть европейкой, – сказала я.

— Все в порядке. Видите ли, все вы, гринго, думаете, что я не мексиканка. Я училась в Америке, и всегда мне приходилось объяснять одно и то же.

— Я вас очень хорошо понимаю, – вздохнула я. – Все мексиканцы принимают меня за американку…

— Ох, простите… А вы откуда?

— Из Австралии. – Мы были теперь на равных.

Я спросила ее, сделала ли она задания в рабочей тетради, которые учащиеся должны выполнять перед первым уроком. Она не сделала.

— Ничего, мы все равно можем начать занятие, – сказала я.

Офелия была единственным студентом в «Пятой авеню», кто достиг во владении английским уровня «Вершина». На этом уровне остается совсем немного неосвоенной грамматики, и обучение в основном нацелено на то, чтобы научиться говорить, как носитель языка. Я раскрыла папку с материалами к сегодняшнему уроку на тему «идиомы преувеличения», я никогда еще не проводила урока уровня «Вершина». Следуя рекомендациям, которые я видела перед собой, я написала на доске слова горячий, дешевый, чистый и тихий и повернулась к Офелии.

— Можете сказать мне, как усилить значение этих прилагательных? – спросила я.

— Да-да, знаю: обжигающе горячий, невероятно дешевый, кристально чистый, могильно тихий. Только знаете что, Люси? На самом деле меня заботит не это: я хочу разговаривать. Я несколько лет не говорила по-английски с носителем языка, и мне нужно совершенствовать беглость речи.

Поэтому мы начали просто разговаривать.

Офелии было двадцать три, и она только что окончила университет со степенью по торговому праву. Сейчас она надеялась получить работу в американской юридической фирме. Для этого ей было необходимо владеть английским в совершенстве. Она свободно говорила по-английски, потому что два года училась в школе в Нью-Йорке.

Она редко допускала грамматические ошибки. Лишь время от времени она сама останавливалась и задавала вопросы такого рода:

— Какая фраза звучит более естественно для носителя языка: «Я собираюсь замуж в следующем месяце» или «Я выхожу замуж в следующем месяце»?

Она так свободно и охотно рассказывала о своей жизни, что я вскоре забыла о том, что вообще-то она студентка, а я – преподаватель. Она рассказывала о своих приключениях во время путешествий, о своих любовных драмах и скандальном подростковом периоде и о своих теперешних отношениях с женихом – успешным кинорежиссером-документалистом. Хотя ее родителям хотелось, чтобы она встречалась с юристом, в конце концов они смирились с ее выбором.