Сабир Мартышев - Дурная кровь (редакция 2003 г) Страница 16

Вера удивительна, умна, красива, женственна, непредсказуема, но есть в ней что-то темное и отталкивающее, которое временами заставляет выкидывать такие вот номера. Мне с ней бывает очень хорошо, но иногда невыносимо плохо и даже одиноко. Как, например, сейчас.

Однако рассказывать Лешику правду о нас с ней нельзя. Почему? Да потому что и так ясно, кто он такой. Во мне давно зрело подозрение, что я далеко не единственный мужчина в жизни Веры. Сегодня вечером я получил негласное тому подтверждение.

Верочка ничего не говорила, дав мне возможность самому все понять. С ее стороны это, может, было очень тактично, а с моей – смотрелось совсем иначе. Впрочем, какая разница? Вот он, другой мужчина, сидит напротив меня и не подозревает, что общается с тем, кто трахает его подругу. Если узнает, то, думаю, мне не поздоровится. Поэтому, наверное, не стоит с ним откровенничать, себе дороже выйдет.

Что же касается ревности… Да какая там ревность! Разве я могу ревновать девушку, которая не принадлежит мне изначально? Ведь я, если и не знал, то интуитивно ощущал это давно. И потом, если говорить откровенно, я совершенно не испытываю враждебных чувств по отношению к Лешику. Он-то ее, похоже, еще совсем не знает.

– Ты даже не подозреваешь, как она меня замучила. Тебе бы такую сестру.

Возможно, я поспешил отказаться от выпивки. Один из многочисленных стаканов примерно на треть был наполнен джином с тоником. Ничего, сойдет. Я закрываю глаза, чтобы спрятать этот безумный мир подальше, и смакую напиток. Засохнуть себе сегодня я точно не дам.

– Хотел бы я рассказать тебе, Леша, все о ней, но… – начал было я, ставя теперь уже пустой стакан на место, и осекся.

Сильная рука Лешика легла мне на запястье, а его замутненный взгляд приобрел твердость, которой не было еще секунду назад.

– Ты не можешь рассказать мне ничего такого, о чем я не знаю.

– Что? То есть, как?

Я чуть было не дернулся из-за стола, но вовремя опомнился.

– К твоему сведению, любовничек, я и есть Веркин брат. Это раз.

Кажется, чудеса этим вечером решили не скупиться на свое появление.

– Теперь. Если ты еще не догадался, день рождения сегодня у нее. Это два.

Нет, точно, они сегодня в ударе.

– И Вера почти не ошибалась на твой счет. Это три.

– В каком… в каком смысле не ошибалась?

Он отпустил меня и посмотрел в сторону беснующейся толпы. Каким-то чудом ухитрившись разглядеть там Веру, пьяно помахал ей рукой.

– Только потому, что на тебе еще не стоит окончательно ставить крест, я скажу. А дальше сам решай, что делать.

И он мне объяснил. Объяснил, что я не первый, с кем Вера вытворяет такое.

– Тебе еще повезло, некоторым досталось больней.

Объяснил, что это не просто издевательство.

– Она преследует определенную цель. Догадаешься какую – флаг тебе в руки и барабан на шею. На самом деле совсем не трудно понять, чего она хочет.

Объяснил, что это еще не конец.

– Мне кажется, для тебя это всего лишь начало. На сегодняшнем экзамене ты провалил вспомогательный вопрос, но правильно ответил на главный. Так что жди новых проверок.

Объяснил, кто я такой.

– Ты жалок, но пока что лучше других, кого я видел. И потом, ты уже продержался с Верой немало времени. Ты сам не представляешь, насколько ты интересен для нее в своей аморфности.

Сказал, что даст мне денег на такси, чтобы я добрался домой, раз уж я не удосужился захватить их с собой.

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– Я и не знаю. Это Вера еще до приезда к тебе домой объяснила, что обычно ты не носишь при себе денег.

Мне было противно осознавать себя жалким (замечание о деньгах достигло цели), противно признавать его правым, противно слышать вопли оскорбленной гордости, но я должен был задать этот вопрос:

– Это она тебе сказала дать мне денег?

– Нет, – повременив, ответил Лешик, – это я тебе их даю. Потому что ты пока лучший экземпляр, и наименее косный.

– О чем ты?

– Все о том же, – улыбнулся он и протянул мне банкноту.

В темноте трудно было разглядеть, сколько он мне дал, да и я не хотел заострять на этом внимание, поэтому просто положил деньги во внутренний карман пиджака.

– Спасибо.

Алексей молча кивнул и откинулся на своем стуле.

– И какой был главный вопрос? – спросил я.

– А ты делаешь успехи, – снова улыбнувшись, заметил он. – К сожалению, я не могу дать ответ, подумай над этим сам. Но в качестве подсказки могу раскрыть, какой был вспомогательный.

Что ж, это лучше, чем ничего.

– И какой же был вспомогательный?

– Ты не поставил все сразу на свои места.

– Не понял.

– Ты безоговорочно, на ходу принял роль брата Веры, хотя таковым не являешься. И ты прекрасно знаешь, почему это сделал. Все дело в твоей трусости.

– Трусости?

– Только не говори мне, что из врожденной деликатности ты решил пощадить мои чувства.

Хорошо, что в зале слабое освещение – моих красных щек он не разглядит.

– Еще есть вопросы?

– Да, – с плохо скрываемым раздражением рявкнул я. – Вера меня проверяет? Зачем? Чего она этим добивается?

Снова откинувшись на стуле, он промолчал.

– И что теперь? – спросил я, поняв, что ответа от него не добьешься.

– А теперь Павлик поедет домой на такси, потому что время уже позднее и ему пора баиньки.

«Павлик» и «баиньки» меня доконали, я хотел было сказать что-нибудь грубое в ответ, но сдержался. И бог свидетель, на этот раз не из трусости.

В такси я обнаружил, что Лешик мне вручил ни много, ни мало – пятисотенную банкноту. В нашем городе этого вполне хватит, чтобы дважды съездить туда и обратно. По крайней мере, так я думал, пока не назвал своего адреса водителю, а он не назвал в ответ сумму.

– Я вообще-то назвал местный адрес, а не московский, – попытался съязвить я.

– Не нравится, можешь пешком топать, – заметил он с известной дипломатичностью таксиста.

Что мне оставалось делать?

Когда я добрался до дома, было десять минут третьего. А ведь завтра в институт к первой паре. Черт, опять ни фига не высплюсь! Изрядно повозившись с ключом, я ввалился в квартиру. Быстро раздевшись, юркнул под одеяло, и, несмотря на волнующие события этого вечера, довольно быстро уснул.

Через неопределенное время меня разбудил телефонный звонок. Я что-то нечленораздельно пробурчал в трубку, а на том конце провода Верин брат мне бодро ответил:

– Ты еще не спишь? Отлично, даже и не ложись. Вера скоро будет.

Вера? При ее имени сон как рукой сняло. Я хотел, было, сказать, что видеть ее не хочу, но Алексей уже отключился.

Усевшись на кровать и накрывшись покрывалом, я задумался.

Вера. Едет ко мне. После всего случившегося. Что теперь?

Я понял, что все равно не смогу ответить на этот вопрос, посему задал себе другой – действительно ли я не хочу, чтобы она приехала? Несмотря на устроенный ею неприятный вечер, во время которого меня огорошили – превратили в ее брата, возбудили и унизили, – я был взволнован мыслью, что она едет ко мне. Получается, я все же хочу провести эту ночь с ней, просто не знаю, как посмотрю ей в глаза после всего произошедшего. Достаточно одного ее понимающего взгляда, и я сгорю со стыда. Впрочем, не зря говорят, что темнота друг молодежи – авось, и здесь выручит.

И потом, раз она едет ко мне, значит, я ей все же не безразличен. Ведь так?

Когда через полчаса ночную тишину вспорол звук дверного звонка, я уже ни в чем не был уверен. Ни в чем, кроме одного – я не смогу заснуть без нее. Без ощущения ее теплого тела рядом, без ее ласковых рук, без ее улыбки, которой она иногда одаривает меня по утрам.

Открыв дверь, я увидел Веру, прислонившуюся к косяку. Одинокая лампочка, тускло горевшая в коридоре, представила ее в неприглядном свете. С виноватой пьяной улыбкой она стояла, склонив голову, изображая покорность. Майка на ней немного задралась, мокрые волосы были зачесаны назад и завязаны в хвостик, глаза больше не светились умом, а отражали лишь эхо пьяного веселья. В таком виде она совершенно не походила на ту строгую даму, что явилась ко мне в начале вечера.

Вера улыбнулась, на секунду потупив взгляд.

– Простишь? – спросила она.

Я неуверенно кивнул головой.

– Впустишь?

Я снова кивнул головой.

– Отлично, – вкрадчиво произнесла она, входя в квартиру, – потому, что с той девушкой у меня ничего не вышло, и я хочу, чтобы меня обслужили по полному разряду.

Это были ее последние слова той ночью, дальше она издавала только стоны.

Глава восьмая

Марик

– Алло, алло! Паша?

– Кто это? – сонно ответил я.

– Пашу пригласите, пожалуйста, – проговорил знакомый голос в трубке.

В окно офиса пробивались первые лучи утреннего солнца, и я зажмурил глаза. Ужасно хотелось спать.

– Я это, я… обожди.

Давно пора уже привыкнуть к тому, что Вера вытаскивает меня из постели в самый неподходящий момент. В четыре часа ночи или утром, когда я отсыпаюсь после дежурства. Она будто специально выматывает меня, а я, дуралей, все равно радуюсь ее звонкам. Странное дело – за несколько месяцев нашего знакомства я даже полюбил сюрпризы. Конечно, не настолько, чтобы с легкостью бросаться в любую Верочкину авантюру, но, во всяком случае, мне всегда интересно, что же она выкинет на этот раз.