Владимир Митрофанов - Врачу, исцелись сам! Страница 16

Профессор Терещенко в таких случаях, едва сдерживая раздражение, взвивался:

– А это доказано?

– Доказано! – тут же отвечал очень довольный Жизляй.

При таком ответе Терещенко приходил в еще большую ярость:

– Нет, вы покажите мне, где это написано! – При этом он наливался красным цветом, как свекла. Жизляй именно этот момент, собственно говоря, и обожал больше всего.

Еще был на кафедре известный всей больнице клинический ординатор

Степа Жильцов, родом откуда-то с юга России, вроде как из

Ростова-на-Дону. Это был тоже своеобразный талант. Он месяца за три прочитал с начала до конца огромное американское руководство по внутренней медицине, такое же как и у Терещенко, и все его запомнил.

Теперь по любому вопросу у него была готовая информация. Борисков искренне завидовал такой замечательной памяти. Человек с хорошей памятью уже только из-за этого способен пробиться в жизни. Он может легко выучить любой предмет и любой язык. Любое образование такому обычно всегда легко дается. Так и этот Жильцов. В своем мозгу он хранил массу всякой как полезной, так и совершенно бесполезной информации. Так он утверждал, что пищу надо принимать только в теплом виде, потому что будто бы была защищена такая диссертация, которая четко доказала, что холодная пища эвакуируется из желудка за

15-20 минут, а горячая – за 3-4 часа, а это значит, что она лучше перерабатывается. Человек, принимая горячую пищу, быстрее насыщается и ему нужно меньше еды, она лучше переваривается, реже возникает дисбактериоз. В ресторанах же быстрого обслуживания специально дают запивать еду очень холодным напитком – со льдом, чтобы хотелось есть еще и чтобы человек съел за один присест как можно больше. Один пациент Борискова, кстати, однажды чуть не погиб когда запил бараний шашлык и плов холодной водой, потому что бараний жир имеет высокую температуру плавления, и он тут же загустел у него в животе, что вызвало непроходимость. Говорят, что именно для того, чтобы не было затора в желудке, плов на Востоке и заедают белой редькой.

При воспоминании о плове у Борискова тут же засосало в желудке и он вспомнил про поездку в Ташкент. В Ташкенте он был когда-то уже очень давно, и даже ухитрился заблудиться там в пыльном кишечнике улиц старого города. Был тоже конец марта, цвели персиковые сады.

Весь город клубился розовой дымкой. И еще тогда постоянно шли дожди.

С тех самых пор навсегда в его представлении Ташкент навсегда остался городом дождей. Впрочем, уже тогда на стенах попадались надписи: "Русские – вон!"

И точно, когда на улице там покупаешь плов, то тут же тебе кладут туда белую редьку, а потом можно пойти в чайхану и взять чайник чая.

Был один знакомый доктор, который там родился и жил лет до тридцати, а потом эвакуировался в Россию. Когда он приехал в Питер, у него осталась эта привычка заедать плов редькой: он и плов сам иногда делал и чай заваривал по-особенному, и лепешки только в одном месте покупал, где их действительно хорошо пекли в специально построенном тандыре.

Однажды всезнайка Жильцов сказал Борискову, передвигавшему в ординаторской сейф на другое место.

– Кстати, а вы знаете, Сергей Николаевич, что больше семидесяти килограммов поднимать нельзя – межпозвонковые диски раздавливаются, если только поднимаешь их неправильно. У всех, кто поднимает тяжести, обычно есть проблемы с позвоночником. Если ты поднимаешь в наклоне девяносто килограммов, то на поясничный позвонок путем рычажной передачи создается давление 625 килограммов, а он и на 500 раздавливается. Запросто от этого может вылезти межпозвонковая грыжа.

Борисков тут же с ужасом вспомнил, как еще в студенчестве подрабатывал на мясокомбинате. Таскали там тяжеленные тушки и полутушки. Суставы реально трещали! Так уматывался! Между тем рабочие, по виду совершенные доходяги, как-то с этим делом вполне справлялись. Видно и тут должна быть привычка. Дело это было еще при

Советах. Все тогда воровали. И водители, и эти самые рабочие-грузчики. Помнится, украли даже мясо из котла в столовой.

Пришел какой-то человек с газетой, вытащил тут же из котла огромный шмат мяса, завернул в эту самую газету и куда-то уволок. Надо сказать, многие люди заболевают в среднем и позднем возрасте из-за того, что в юности работали не жалея себя, на износ.

Кроме того, Жильцову вследствие его исключительной памяти удивительно легко давались иностранные языки. В результате, он очень прилично говорил и читал на двух иностранных языках: немецком и английском, каким-то образом влез в международную образовательную программу и месяца три работал в Берлинской клинике Шарите, где, как он утверждал, работают почти триста профессоров и четыре с половиной тысячи врачей. Борискову на это было даже завидно. Жизляю же – все равно, поскольку он где-то на стороне хорошо подрабатывал, хотя по этому поводу не распространялся, но было известно, что у него очень состоятельный тесть, а жена его, тоже врач, работает медицинским представителем в крупной фармацевтической компании и получает тоже очень много.

Как и многие медики, Жизляй был циником в человеческих отношениях.

Кто-то принес в ординаторскую в день Святого Валентина какую-то газету, где были опубликованы разные любовные послания, от которых разило сиропом: там были обращения к разным дорогим сердцу "кискам",

"зайчонкам", "пупсикам" и даже "пушистым бякам". Жизляй, скривив лицо и плюясь, отбросил газету:

– Просто отвратительно! Это же совершенно интимные вещи.

Публиковать их в газете – все равно, что раздеться при всех догола, прямо посреди дороги сходить по большому или публично заниматься сексом.

Впрочем, Жизляй вообще был циником, и не только в таких часных вопросах. Он был убежденной сторонником альтернативной истории.

Как-то в одну из суббот прошлой осенью ездили целым автобусом от работы на экскурсию в Старую Ладогу. Очень хороший был день. Уже выпал первый снег, но деревья еще не потеряли всех желтых листьев, а небо было пронзительно синим. Проезжали по дороге и место впадения реки Ижоры в Неву, где возведен памятник Александру Невскому и стоит церковь. Так он тут же стал утверждать, что никакой Невской битвы и не было, как не было и Ледового побоища в том виде, как его показали в известном кинофильме. Документально известно, что наши в этой

Невской битве потеряли человек двадцать убитыми. Что это такая за битва? Убитые были – и это факт, но также могло быть, что перепились и передрались. И так у него было во всем – все он подвергал сомнению. В историю же, как науку, вообще не верил. Утверждал, что его дед по отцу участвовал в знаменитом танковом сражении под

Прохоровкой, и там был подбит. Дед почему-то считал, что там, под

Прохоровкой, произошел полный разгром танковой армии Ротмистрова, которая понесла совершенно чудовищные потери: 334 танка и

"самоходки" были полностью уничтожены и еще четыреста повреждены

(один из них и был дедов танк, который снаряд, выпущенный из

"тигра", просто прошил насквозь, но, к счастью, не взорвался, а только близким взрывом танку повредило рулевые тяги). Машину им тогда удалось потушить. Немцы же тогда потеряли пять танков, и еще, кажется, пятьдесят было повреждено. У наших тогда же полностью сгорел экипаж танка из четырех родных братьев. Только явный садист мог всех четырех родных братьев на той жуткой войне посадить в один танк. По уму надо было их раскидать по разным экипажам – хоть кто-то из них остался бы жив, вернулся бы к матери.

В ту поездку на Старую Ладогу, конечно, взяли с собой бутылочку, чтобы распить на Олеговой могиле. Олегова могила – это курган на берегу Волхова, хотя существует и другая версия, что князь Олег похоронен в Киеве в 912 году (Лавреньевская летопись), а в Ладоге – это уже по Новгородской летописи – в 922 году. И обе версии считаются достоверными. Кусала ли его змея, или не кусала, тоже остается полной загадкой. Но курган существует и Борисков с Жизляем на нем стояли, выпивали и закусывали.

Кстати, Жизляй был сторонник альтернативной истории и считал, что никакого татаро-монгольского ига как такого не было. То есть в том понимании, как нам это представляют школьные учебники истории. Иго или орда, по его мнению, была тогда что-то вроде недавнего

Советского Союза, только во главе его были монголы. Кстати, у них налог был всего-то десять процентов. Где-то Жизляй это все прочитал, ведь не сам же придумал. Он вообще довольно много читал самых разных книг такого толка.

Сам же Борисков из непрофессиональной немедицинской литературы в последнее время читал разве что мемуары и всякие документальные свидетельства. Жизляй на это ему говорил:

– Зря ты это, Серега, делаешь. Ничего достоверного ты там не прочитаешь. Историю пишут победители, и пишут ее так, как они хотят, поэтому правды там не будет. Зерна истины возможно добыть только путем чрезвычайно кропотливого труда. Выделить правду из мифов очень сложно. История полна парадоксов: там может быть якобы величайшая историческая битва, а оказывается, всего было убито шестнадцать человек. А многих событий просто в реальности не происходило.